Сталин и заговор генералов

2) организационное изъятие Разведупра из состава Штаба РККА и непосредственное его подчинение РВС. Штаб будет ор-ганичиваться выработкой заданий;

3) подбор более авторитетного состава Штаба РККА;

4) изъятие из ведения Штаба РККА подготовки войны на восточных фронтах и полное сосредоточение всех этих вопросов в Вашем секретариате»¹.

В заключение Тухачевский писал: «После тщательного изучения затронутых выше вопросов я должен с полным убеждением доложить о решительной невозможности продолжать работу в вышеочерченных условиях. Мы не подготовляем аппарата руководства войной, а систематически атрофируем его созданием кустарности взаимоотношений и превращением Штаба РККА в аполитичный орган»^{1057 1058}.

В контексте этого доклада и требований Тухачевского, в нем изложенных, обнаруживается невольное обострение отношений между начальником Штаба РККА и заместителем Председателя РВС СССР, между Тухачевским и Уншлихтом. Эти отношения еще с 1920 г. были вовсе не дружественными. Унш-лихт, член РВС фронта и куратор фронтовой разведки, еще при вступлении Тухачевского в должность командующего фронтом не скрывал своей к нему подозрительности. Теперь он не мог не реагировать на стремление «красного Бонапарта» изъять из-под его контроля если не полностью, то во всяком случае частично полномочия по руководству разведкой. Несмотря на столь жесткий конфликт по поводу Разведупра и достигнутый определенный компромисс по данному вопросу, функциональные возможности Штаба РККА и его начальника, равно как и масштабы его должностной компетенции, продолжали уменьшаться.

18 февраля 1926 г. из Штаба РККА была изъята мобилизационная работа и передана в ГУРККА в связи с определенными «реорганизационными мероприятиями».

22 июля 1926 г. из Штаба РККА был изъят и передан в ГУ РККА Военно-топографический отдел.

Сужение функциональных возможностей Штаба РККА, осуществленное в результате указанного выше перераспределения функций Штаба РККА и ГУ РККА, вполне естественно, привело к конфликту между этими двумя структурами и между лицами, их возглавлявшими, — М.Тухачевским и С.Камене-

вым. В результате всего этого, как считал Тухачевский, Штаб РККА утратил возможность планировать и направлять деятельность всех центральных управлений наркомата по военным и морским делам. Претензии и требования, изложенные Тухачевским в его докладной от 31 января 1926 г. по вопросу взаимодействия и подчиненности Разведупра Штабу РККА и начальнику Штаба, были проигнорированы. По-прежнему Штаб РККА и его начальник были лишены прямого доступа к материалам военной разведки. Обо всем этом Тухачевский написал в письме наркому Ворошилову 8 мая 1927 г. Тухачевский считал, что в результате сложилась ненормальная обстановка, полагая, что Штаб РККА фактически отстранен от участия в подготовке страны к обороне, а вместо него сложилась определенная группа лиц внутри секретариата наркомата, которая, но существу, и выполняла функции Штаба. Теперь, 8 мая 1927 г., Тухачевский делал вывод еще более определенный, чем в его январском письме 1926 г. «Мое дальнейшее пребывание на этом посту (начальника Штаба РККА. — С.М.), — заключал он, — неизбежно приведет к ухудшению и дальнейшему обострению сложившейся ситуации»¹⁰⁵⁹. ,

Таким образом, Тухачевскому, фактически лишенному реальной власти, было оставлено лишь «почетное» наименование — «начальник Штаба РККА». В таковых обстоятельствах и в это же время был проведен ряд кадровых перестановок и увольнений из Красной Армии, коснувшихся друзей, соратников и «креатур» Тухачевского в войсках. В 1926 г. был переведен на преподавательскую работу в Военно-политическую академию с должности помощника начальника ВВС РККА Н.Соллогуб. 2 февраля 1926 г. с должности помощника командующего Западным военным округом на ту же должность в Приволжский военный округ был переведен А.Павлов. Это было явное понижение. В июне 1926 г. с должности командира 16-го стрелкового корпуса был перемещен на пост начальника одного из управлений в Штаб РККА И.Блажевич. В сентябре 1926 г. из РККА неожиданно был уволен инспектор кавалерии Украинского военного округа Г.Армадеров. В то же время был уволен из РККА и переведен военруком в гражданский институт близкий приятель Тухачевского, начальник штаба 29-й стрелковой дивизии А.Колесинский. Другой приятель М.Тухачевского й Н.Какури-на, Ф. Никонов, был в сентябре 1926 г. переведен адъюнктом в Военную академию РККА. Все эти люди так или иначе были связаны с Тухачевским и с военно-политическими процессами 1923—1924 гг. Меры, принятые в их отношении, в завуалированной форме означали «мягкие репрессии». Возникает вопрос: почему же политическое руководство, почти не скрывая своего недоверия, не отправило в отставку и Тухачевского уже в 1926 г.?

Свою роль сыграли в совокупности прежде всего следующие обстоятельства: продолжавшаяся с обострением внутрипартийная борьба, сложная социально-политическая обстановка внутри страны и, наконец, так называемая «военная тревога» 1926—1927 гг.

3

Революционная геополитика, стратегия и «военная тревога* 1926—1927 гг.

1923 г. являлся своеобразным рубежом, которым фактически завершался период некой эйфории в ожидании грядущей Мировой революции и начиналась длительная эпоха, наполненная драматизмом поисков и частых смен новых парадигм внешней политики СССР.

«Неудача германской революции ударила по «индустриали-стам», — вспоминал эту ситуацию находившийся в гуще проблем и персон советского внешнеполитического ведомства Г.Бе-седовский. — Снова начались разговоры о том, что правильным путем социальной революции в Европе является путь через аграрные Балканы в Италию и что надо революционизировать крестьянские массы. Появилась идея организации и расширения «крестинтерна», то есть крестьянского Интернационала как впо-могательного орудия Коминтерна, Но это «аграрное» напраале-ние продолжалось недолго. Оно было отодвинуто на задний алан открытием нового слабого пункта в европейской капиталистической системе — Англии... Коминтерн срочно разрабатывал новые маршруты революции. Англии отводалась в них централь-пая роль. Основное направление удара намечалось по английским колониям и Китаю»¹.

Крупнейший специалист по истории и географии Востока генерал-лейтенант Андрей Евгеньевич Снесарев^{1060 1061 1062} на своих лекциях в Военной академии РККА еще в 1920 — 1922 гг. будущим «красным генштабистам» говорил: «Со времен Петра Великого Россия неуклонно продвигалась к теплым морям и Индийскому океану, — объяснял «краскомам» генерал А.Сиесарев жизненно важнейшие, по его мнению, геополитические и геостратегические задачи России. — На пути у русских всегда стояли англичане... В XIX веке путь к Персидскому заливу и теплым морям, имеющий для нас большое значение, снова постоянно преграждали англичане. Чтобы открыть этот путь, мы вели несколько войн в Персии и Центральной Азии, но за нашими противниками всегда стояла Британская империя. Точно так же Британия старалась лишить нас плодов наших побед на Балканах.

Вы спросите меня, почему я говорю вам все это, когда советская революция отбросила идею империализма. Это верно, что Советская республика не имеет империалистических целей. Цель советской революции в мировом масштабе — освободить угнетенные народы от империалистической эксплуатации, и особенно — принести свободу народам Востока. Самым серьезным прпятствием на этом пути остается британский империализм. Если мы хотим принести свободу народам Азии, мы должны подорвать власть британского империализма. Он по-прежнему остается смертельным врагом этих народов, так же, как и нашим врагом. В этом заключается ваша задача»’.

Совершенно очевидно, что высказанные Снесаревым соображения перекликаются с рассуждениями пленного гвардейского офицера Тухачевского, его идеями «революционной войны» и четко выраженными им (о чем далее в тексте) геостратегическими представлениями. Они перекликаются и с мыслями полковника Генштаба Н.Какурина. Все эти офицеры старой Русской армии так или иначе видели в идее Мировой социальной революции мощное оружие, с помощью которого России (не имеет значения, какой России) удастся, наконец, разрешить давние русско-британские геополитические и геостратегические противоречия в свою пользу.

Международная ситуация, характеризовавшаяся крушением надежд на скорую революцию в Германии и Европе; геостратегическая обстановка, обусловленная необходимостью развития тесных и всесторонних связей СССР с Германией; неизбежность в этих целях победоносной войны против Польши; напряженная настороженность в отношении «главного врага» Мировой революции — Великобритании — все это требовало от советской военной элиты выработки общей геостратегической и геополитической концепции, военной доктрины, учитывавшей все вышеуказанные и иные факторы.