Сталин и заговор генералов

В результате указанных и иных им подобных существенных неудач Уборевича в модернизации РККА общие показатели этого процесса к 1931 г. были плохие. Запланированные показатели в среднем были выполнены лишь на две трети. По танкам же и по самолетам, по артсистемам выполнение достигало к 1931 г. лишь 42—53%^{1225 1226 1227}. Плохо работала военная промышленность, в которой производство новых видов вооружения (танки) или новых типов его (самолеты) зависело от импортных образцов⁵. Они в значительной мере поступали из Германии. Об этом выше уже говорилось. В этом усматривалась и вина непосредственно.

самого Уборевича. Причину активно искали и во «вредительстве» старых «спецов». Целая серия дел о «вредительстве», сопровождавшаяся арестами и репрессиями «буржуазных специалистов» (в том числе и в военной промышленности, в авиастроении), не могла не затрагивать и служебную репутацию Уборевича. В этом же контексте следует рассматривать, и об этом выше говорилось, отставку Шапошникова с должности начальника Штаба РККА и его «ссылку» в Самару. В сущности, они являлись главными оппонентами «программы Тухачевского». Это были знаковые перестановки. Обусловлены они были и той совершенно определенной поддержкой, которую оказала Тухачевскому в начале 1931 г. «украинская группировка генералов» во главе с Якиром, Гамарником, Дубовым, Хаханьяном. Думается, именно их позиция оказалась решающей в снятии обвинений с Тухачевского и в его возвращении в центральный аппарат на должность, от которой освободили Уборевича, — Заместителя Председателя РВС СССР и наркома и начальника вооружений РККА. Это был не столько акт предпочтения «программе модернизации Тухачевского», сколько неудовлетворительная оценка работы И.Уборевича.

Завершение военно-политической борьбы и дискуссий по поводу модернизации Красной Армии приходится на лето 1931 г. Оно ознаменовалось возвращением Тухачевского в центральное руководство РККА и назначением его вместо И. Уборевича 11 июня 1931 г. заместителем Председателя РВС СССР и нар-комвоенмора и начальником вооружений РККА. Знаменательно это было тем, что с приходом на эту должность Тухачевского произошло действительное и радикальное изменение парадигмы развития советских Вооруженных сил. «Германская модель» была отвергнута. Была принята модель модернизации, предложенной Тухачевским. Она предполагала два существенных условия: ускоренность и «автаркийность».

На встрече с генералом В.Адамом и сопровождавшими его Кестрингом, Гофмейстером и Манштейном 10 ноября 1931 г. «Тухачевский указал, что, несмотря на некоторые достижения и успехи, темпы работы совместных предприятий все же чрезвычайно медленны, а техническая база их настолько узка, что эффект от совместного сотрудничества крайне неудовлетворительный и не оправдывается ни со стороны материальных затрат, ни с политической»¹. Отчасти позиция Тухачевского проясняется и в его собственных комментариях. «Уборевич и Ефимов провели заключение договора с фирмой «Рейнметалл» на продажу нам и постановку у нас на производство целого ряда артиллерийских систем, — вспоминал несколько лет спустя сам Тухачевский. — При испытании этих систем, производившихся одновременно с постановкой на производство, выяснилось, что они недоработаны. В связи со всем этим я стал на точку зрения ликвидации договора с фирмой «Рейнметалл». В полученных нами перехватах германский посол Дирксен высказывал недовольство мной. Благодаря моей критике заключенного с фирмой «Рейнметалл» договора, в дальнейшем благодаря проведенному расторжению договора с этой фирмой я испортил отношения как с Уборевичем, так и с Ефимовым»^{1228 1229}.

В официальных и неофициальных обстоятельствах переговоры с высшим военным и дипломатическим представительством вел также германский посол в Москве фон Дирксен. «Я беседовал особенно много с Тухачевским, который имеет решающее значение в деле сотрудничества с «Рейнметадлом»... Он далеко не является тем прямолинейным и симпатичным человеком, столь открыто выступавшим в пользу германской ориентации, каковым являлся Уборевич, — писал фон Дирксен в Берлин 17 октября 1931 г. — Он скорее замкнут, умен, сдержан. Надеюсь, что и он будет сотрудничать лояльно, когда он убедится в необходимости и выгодности этого сотрудничества»¹²³⁰.

Некоторую конкретизацию содержания бесед фон Дирксена с Тухачевским содержит информация, переданная германским послом в Берлин 13 ноября 1931 г. «Меня интересовал в особенности вопрос о сотрудничестве в области специальной индустрии, — писал фон Дирксен. — Для меня является сомнительным, сможет ли быть выполнен строительный план, относительно которого состоялось соглашение, на что указано в договоре, и выполнения которого ожидает Советское правительство»¹. Посол, указывая, правда, на объективные, как он считает, причины, тем не менее признавал, что «не развертывается производство всех трех предусмотренных в договоре различных типов, а производится только 10-сантиметровый тип»^{1231 1232 1233}.

Фон Дирксен прямо отмечает, что «Тухачевский высказал затем еще ряд различных жалоб, которые все сводились к тому, что мы снабжаем Советское правительство материалами неудовлетворительно и что оно информируется по многим вопросам более полно со стороны Англии либо Италии»'¹.

Судя по контексту цитированного выше фрагмента из письма германского посла, на договор с «Рейнметаллом» было обращено особое внимание, и позиция Тухачевского оказалась решающей в продолжении или прекращении действия указанного договора. Кроме того, со слов фон Дирксена ясно, что с Тухачевским ему пришлось встретиться и познакомиться впервые, и последний произвел впечатление отнюдь не активного сторонника тесного советско-германского сотрудничества. Иными словами, Тухачевский произвел впечатление выразителя военно-политического курса, отличного от того, олицетворением которого являлся Уборевич. Однако о качестве поставок и характере взаимоотношений с фирмой «Рейнметалл» Тухачевский смог судить уже после того, как возглавил Управление вооружений РККА. Следовательно, эти обстоятельства были не причиной, а следствием назначения Тухачевского.

Несомненно, что приход Тухачевского в руководство Управлением вооружений РККА знаменовал принципиальное изменение всей «концепции модернизации» РККА. На это указывает и принятие Правительством СССР в начале августа 1931 г. уточненного алана строительства РККА на 1931 — 1933 гг. и принятие постановлением СТО от 1 августа 1931 г. так называемой «большой танковой программы». В постановлении, в частности, указывалось, что технические достижения в области танкостроения «создали прочные предпосылки к коренному изменению общей оперативно-тактической доктрины по применению танков и потребовали решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта. Эта новая быстроходная материальная часть создавала предпосылки к разработке теории глубокого боя и операции»¹.

Как отмечал в докладной записке на имя Ворошилова сам Тухачевский 2 ноября 1931 г., «к концу 31-го года мы будем иметь около 1000 танков. К концу 32-го года — около 4000... К концу 33-го года будем иметь в армии до 8500 танков... Учитывая постановление К. О. о подготовке мобилизационной мощности промышленности к концу 1932 года в 40 000 танков»^{1234 1235}. Все это вполне соответствовало тем предложениям и расчетам, которые представил Тухачевский в своей докладной записке от 11 января 1930 г.

Почему же высшее политическое руководство (скажем прямо — Сталин) решило пойти на радикальную смену парадигмы военно-технической модернизации, приняв концепцию Тухачевского, которую всего год назад, столь жестко критикуя, оно отвергло? И было ли это обстоятельство основной или единственной определяющей причиной отставки Уборевича и возвращения Тухачевского?

Обращают на себя внимание некоторые сведения, преимущественно косвенного характера, позволяющие усомниться в том, что проблема технической модернизации являлась единственной причиной возвращения Тухачевского в центральный аппарат на указанную выше должность. Примечательно, что и 1 -й заместитель начальника вооружений РККА Н.Ефимов, и 2-й его заместитель В.Гарф остались на своих должностях. Сохранилось в прежнем составе и Управление по механизации и моторизации РККА. Лишь в июле 1931 г. появился новый заместитель начальника этого управления — И.Грязнов. Однако это было связано с гибелью в авиакатастрофе 12 июля 1931 г. его предшественника К. Калиновского.

А ведь Н.Ефимов фактически определял политику технической модернизации Красной Армии, так сказать, «концепцию модернизации» и являлся наиболее квалифицированным организатором и исполнителем ее. При этом следует также иметь в виду, что если Уборевич по специальности был «технарь», артиллерист и как таковой разбирался в существе и тонкостях артиллерийского оружия и его модернизации, то Тухачевский не имел такой технической подготовки. Он был, как известно, офицер гвардейской пехоты, «гуманитарий» по ментальному настрою, хотя еще с первой половины 20-х годов проявлял вполне профессиональный интерес к вопросам войскового использования артиллерии. Он, несомненно, прекрасно владел навыками оперативно-тактического применения артиллерии и иной техники, однако не обладал достаточной глубиной инженерно-технических представлений и навыков в этих вопросах. Роль оставшегося при нем в качестве 1-го заместителя Н.Ефимова не только Сохраняла прежнюю значимость, но, в известном смысле, должна была возрасти.