Сталин: как это было? Феномен XX века
Шрифт:
Л. Млечин, в частности, пишет, что Литвинов говорил Уоллесу «о негибкости советской системы и признался, что сам он не в состоянии общаться со Сталиным. По его словам, у Сталина в результате изолированности от внешнего мира сложилось превратное представление о Западе, и он недооценивает ту роль, которую играет там общественное мнение» {251} . Разница заключалась лишь в том, что в кабинете Уэллеса не было советской записывающей аппаратуры, а в 1946 году запись беседы с Хоттелеттом легла на стол Сталину и Молотову на следующий день.
Большевик с 1903 года, лично хорошо знавший Ленина, с первых дней Советской власти до 1930 года работавший в НКИД на посту заместителя народного комиссара, ас 1930 года и до 1939 года — главой
Прожил более 10 лет в Англии и стал первым полпредом Советской России в Англии. В 1916 году женился на дочери еврейских революционных эмигрантов из Венгрии Айви Лоу. В 1920-е годы, будучи заместителем наркоминдела СССР Г.В. Чичерина, постоянно конфликтовал со своим шефом, так как явно придерживался англофильских позиций во внешней политике, в то время как Чичерин считал, что СССР на международной арене не должен занимать позицию ориентации на какую-либо иностранную державу, а должен проводить свою собственную линию, защищая исключительно свои национально-государственные интересы.
В 1939 году Литвинов открыто выступил против заключения советско-германского пакта о ненападении и вообще против личных контактов Сталина с Гитлером [17] . В кругу своих близких друзей он произнес в тот момент фразу, которая в передаче звучала так: «Восточных правителей, всех этих шахов и прочих деспотов Сталин еще обведет вокруг пальца, но западный мир, западная политика — это ему не по плечу. С этой политикой он не совладает».
Сталину манера поведения своего наркоминдела сильно не понравилась, и осенью 1939 года он поменял его на Молотова.
17
Здесь и далее использована книга Зиновия Шейниса (1913—1992), бывшего заведующего международным отделом газеты «Труд», «Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек». 1968 год. Предисловие А.И. Микояна. URLmaksim_maksimovich_ litvinov
Находясь в отставке, Литвинов отсиживался на своей даче в Подмосковье, а вечером 22 июня 1941 года написал письмо Мо-лотову с просьбой предоставить работу. Через несколько дней Вячеслав Михайлович вызвал Литвинова к себе в кабинет и сухо спросил, на какую должность он претендует. 65-летний Литвинов, ни на секунду не задумавшись, ответил: «Только на вашу». На этом и расстались бывший и настоящий наркоминдела. Но через несколько дней Литвинову позвонил Сталин и попросил приехать, сказав, что будет встреча с иностранными дипломатами. Литвинов приехал в Кремль не в костюме, а в толстовке. Сталин покосился на наряд экснаркома (а это была, конечно, сознательно рассчитанная фронда) и спросил:
«— Почему не в костюме?
— Моль съела».
Литвинов, похоже, так и не смог понять, что с уходом в 1922 году из политики Ленина, с которым, как считал Литвинов, по вопросам внешней политики Советской России он был на короткой ноге, закончилось и его, Литвинова, влияние на определение внешней политики России. Его демонстративная фронда в отношении Сталина всего лишь тешила его непомерное самолюбие, но ни к каким реальным результатам привести не могла: во внешней политике Сталин вел сугубо свою, не ленинскую, политику.
А плюс к этому Сталин еще и никогда не прощал демонстративных открытых вызовов. Правда, ради деловых интересов Сталин мог на время как бы не обратить внимания на брошенный личный вызов, но только временно. Обычно он запоминал эту фронду, затаивал, а в момент, который он считал подходящим для сведения счетов, «выстреливал». Как правило, это оборачивалось трагедией для другого дуэлянта. Иногда же генсек вспыливал сразу, как это было в феврале 1941 года с Героем СССР генерал-лейтенантом авиации, замнаркома обороны, талантливым военачальником П.В. Рычаговым, который в 1940 году на заседании Политбюро ЦК бросил Сталину в лицо: «Вы заставляете нас летать на гробах»! Сталин в тот же день отстранил его от командования авиацией СССР, а когда 22 июня 1941
года советская авиация понесла несоразмеримые ни с чем потери от немецкого вторжения, Рычагов был арестован и 28 октября 1941 года расстрелян вместе с женой.В энциклопедии К.А. Залесского «Кто есть кто в истории СССР» от 2011 года помечено, что «Рычагов расстрелян без суда, просто по распоряжению наркома внутренних дел Л.П. Берии». Но в 2012 г. в архиве были обнаружены документы о том, что по этому поводу было решение Верховного Суда СССР от 27.10.1941 г. с личной резолюцией Сталина на этом решении. Расстрелян Рычагов был в группе со 176 другими известными людьми, некоторые из них томились в тюрьме еще с 1920-х годов, Мария Спиридонова например.
После этой встречи со Сталиным экс-наркома зачислили советником НКИДА, но к участию в беседах Сталина с американцами больше не привлекали: Сталину не понравилось, что при переводе его слов для личного посланника президента США Рузвельта Г. Гопкинса М. Литвинов вставлял самостоятельные комментарии, как бы поправляя Сталина (хотя Литвинову представлялось дело так, что он всего лишь уточнял мысль Сталина).
Литвинова зачислили в штат НКИД СССР, но за помощью больше не обращались. Молотов отвел ему кабинет в Радиокомитете, где он стал регулярно выступать на английском языке для зарубежной аудитории и много писал дляиностранной прессы. Однако вскоре его отстранили и от эфира. Причиной для такого решения Молотова послужило то, что Литвинова английские журналисты спросили, как он сегодня относится к советско-германскому пакту 1939 года. Литвинов ответил письменно, заявив, что он тоже подписал бы этот пакт, так как он давал оттяжку войне, но сделал бы это иначе, в частности, не стал бы прекращать переговоры с Англией. Молотов запретил не только это интервью, но и вообще всю работу Литвинова в Радиокомитете.
Осенью 1941 года Литвинова эвакуировали в Куйбышев вместе с сотрудниками НКИД. Но в начале ноября дежурному дипломату по НКИД в Куйбышеве позвонил Молотов и сухо попросил передать Литвинову, что тот назначен Сталиным заместителем наркоминдела и послом СССР в США. Литвинов в тот же день вылетел в Москву, а потом кружным путем, через Сингапур, через три недели прибыл в Вашингтон, где и проработал до апреля 1943 года.
17 июля 1946 года, ровно через полтора месяца после интервью с Р. Хоттелетом, Литвинова пригласил к себе замминистра иностранных дел СССР Деканозов и сообщил ему, что он освобожден от должности заместителя министра иностранных дел.
А. Микоян (1895—1978) незадолго до смерти отметил в своих мемуарах, что он, как член Политбюро ЦК ВКП(б), был ознакомлен с текстом упомянутого интервью Литвинова и считал, что это было «государственное преступление, предательство». Также оценил этот поступок и Молотов и потребовал ареста Литвинова. Но Сталин поступил по-своему.
Умер Литвинов в декабре 1951 года. Жена, которая всю жизнь сохраняла гражданство Великобритании, в 1972 году выехала в Англию, где и скончалась. Сын Михаил стал инженером, а дочь работала переводчицей. Внук Павел Литвинов примкнул к диссидентскому движению в СССР, внучки Маша Слоним и Вера Челидзе (жена известного правозащитника Валерия Челидзе) работали в редакции Русской службы Би-би-си.
Столь затяжной экскурс в биографию Литвинова понадобился для того, чтобы показать, что интервью Р. Хоттелетту, как и беседа с Саммером Уэллесом, заместителем госсекретаря США в апреле 1943 года, не были случайным эмоциональным выплеском копившегося годами раздражения против внешней политики Сталина. Нет, это была сознательная, твердая, продуманная позиция по принципам формирования внешней политики Советской России. Судя по его поведению, Литвинов хорошо понимал, что выжил случайно. Все его заместители из 1930-х годов были расстреляны, а многие его сотрудники по НКИДу заканчивали жизнь в лагерях. Чего-то подобного он давно ожидал и для себя, потому и пригласил к себе в служебный кабинет американского корреспондента и сказал ему то, что сказал, понимая, что уже завтра, а может быть и раньше, все сказанное им станет известно Сталину и Молотову и ему может грозить арест.