Сталин шутит...
Шрифт:
Константин Симонов описывал свой спор с американским журналистом по поводу свободы слова. На Западе это излюбленное сопоставление: мы, мол, свободно критикуем высшее должностное лицо государства, а в СССР этого нельзя. Американец не был исключением и жутко гордился тем, что может закричать прямо на улице, что президент дурак. Симонов за словом в карман не полез и заявил:
— Я тоже могу крикнуть на улице, что ваш президент дурак.
— А про Сталина можете такое сказать?
— Не могу.
— Ага, вот, — торжествовал
— Да потому что это неправда, — осадил его Симонов.
Этот человек свыше двадцати лет руководил нашим сельским хозяйством. В том числе на посту наркома, а затем министра, пока захвативший власть Хрущев не отстранил его от должности. Зовут его Иван Александрович Бенедиктов. Он оставил ценные воспоминания о своих встречах со Сталиным, одна из которых произошла в конце 40-х годов прошлого века.
Приехала к нему из деревни сестра, с которой он много лет не виделся. По этому случаю Бенедиктов уехал с работы пораньше — часов в 8 вечера. После объятий и поцелуев сел с сестрой и домочадцами за накрытый стол. В радостном и быстром темпе принял несколько рюмок водки.
Вдруг в квартире раздался звонок телефона кремлевской связи. Бенедиктов поднял трубку и услышал голос помощника Сталина Поскребышева. «Вас через пятнадцать минут ждет товарищ Сталин». Бенедиктов кинулся в ванную, где подставил голову под струю холодной воды. Жена сунула ему под нос нашатырь, чем-то дала зажевать запах спиртного. Кое-как министр привел себя в относительный порядок и поехал в Кремль.
Его без задержки провели в кабинет Сталина. Иван Александрович, стараясь держаться бодро, доложил по-военному:
— Здравия желаю, товарищ Сталин! Министр сельского хозяйства Бенедиктов по вашему вызову явился!
Сталин встретил его сухо:
— Скажите мне, товарищ Бенедиктов, с каких это пор по вызову товарища Сталина наши министры стали являться с опозданием?
Иван Александрович понимал, что глава правительства пригласил его по некоему важному делу. В сельском хозяйстве после войны хватало проблем. А тут выходит, что он еще проявил личную недисциплинированность. Бенедиктов принялся оправдываться:
— Извините, товарищ Сталин, такое дело… Ко мне сестра приехала, вот встретились, отметили…
И тут министр осознал, что проговорился. Разгар рабочего дня — в то время руководители ведомств засиживались на службе до полуночи — а он отмечает приезд сестры. Заметив, как Сталин недоуменно глянул на него, министр похолодел. Но, собрав остатки воли, он выпалил:
— И вообще должен вам признаться, товарищ Сталин, что стою я сейчас перед вами пьяный…
Сталин обошел его раз, второй, рассматривая, словно первый раз увидел. Потом пальцем поманил за собой. Подошли к какому-то шкафчику. Сталин достал бутылку коньяка, две рюмки. Одну налил полную и пододвинул Бенедиктову. Себе плеснул немного. Подняли рюмки:
— За вашу честность, товарищ Бенедиктов!
Чокнулись, выпили. Сталин махнул рукой:
— Идите, завтра ко мне придете в это же время.
Это не столько по-своему
смешная история о том, как министр сельского хозяйства вывернулся из опасной ситуации. Это, если хотите, стиль сталинской работы с кадрами. Особенно, если учесть, что позже история получила продолжение… Через какое-то время Маленков и Хрущев поставили вопрос о снятии Бенедиктова с должности министра сельского хозяйства. Сталин почитал их обстоятельную бумагу, похмыкал и произнес:— Нет, Бенедиктова мы освобождать не будем.
Помолчал и добавил:
— Он честный человек!
Случай из той же серии.
В свободное от службы время один из охранников Сталина встретил друга, и они отметили это событие коньяком. Потом не нашли ничего лучше, как запить пивом. После чего охранник простился с другом и сел в трамвай. Там его развезло. Бдительные пассажиры, видя хмельного гражданина с торчавшей из-под пиджака кобурой, вызвали милицию.
Короче, охранник получил предписание явиться куда следует. Схлопотал проработку и строгий выговор. Однако ему пришлось еще раз испытать стыд.
Прошло несколько дней и однажды, когда охранник дежурил на дорожке сталинской дачи, там появился Иосиф Виссарионович. Медленно гуляя и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал как бы в пространство:
— Пей, да дело разумей.
Дошел до конца дорожки, вернулся и снова поравнялся с чекистом. Укоризненно посмотрел на него:
— Какой же дурак запивает коньяк пивом…
Тени сомнения нет в том, что больше этот чекист напитки не смешивал, да и вообще стал умеренным в потреблении спиртного.
Был период, тогда Сталин очень долго работал на даче и никуда не выезжал. Сильно уставший, он вдруг решил проехаться по Москве. Сопровождавшему охраннику начальство строго наказало запоминать все, что товарищ Сталин скажет. Когда вернулись, сопровождавшего спросили:
— Ну, как?
— Все время молчал.
— Может, все-таки хоть что-нибудь сказал?
— Кажется, одно слово только — «шпил»… Я не понял.
— Где он это сказал?
— Когда проезжали Смоленскую площадь.
В это время на Смоленской строили высотное здание, в котором впоследствии разместилось министерство иностранных дел. Все семь построенных в Москве сталинских высоток являли собой не только способности и возможности архитекторов и строителей, но также высокий вкус вождя. Сталин лично рекомендовал придать зданиям башенный стиль, который прекрасно вписывался в облик столицы.
На следующий день после того, как Сталин произнес загадочное слово «шпил», оно было «расшифровано». Собрали архитекторов и строителей и объявили: венчать здание должен строгий шпиль. Он, кстати, поначалу не планировался, но по завершении строительства здание от него только выиграло.
В старости у любого возникают проблемы с зубами. На обеде у Сталина в качестве десерта были поданы груши. Они показались ему чересчур твердыми.
— А мягких нет?
— Нет, товарищ Сталин…