Сталинский социализм. Практическое исследование

Национальный доход СССР за годы первой пятилетки увеличился в два раза. Производительность труда увеличилась на 41 %. Но для развития страны самую главную роль играли глубокие структурные преобразования, вызванные этой форсированной индустриализацией. Доля промышленных товаров в валовой продукции выросла с 51,5 % до 70,2 %. Доля машиностроительной продукции увеличилась в четыре раза. Производство электроэнергии было увеличено на 270 %. Это развитие было неразрывно связано с никогда прежде не виданными качественными изменениями системы образования. Количество учащихся и студентов увеличилось в три раза, число учеников начальных классов – в два раза.

Существовавшая ранее безработица была преодолена; был введен семичасовой рабочий день. Особенно очевидными были связанные с этим изменения уровня и образа жизни в республиках и автономных республиках. Если темпы роста в Европе показывали 200 %-ное увеличение, то здесь мы видим 350 % и более. Обусловленный этим развитием энтузиазм привел к тому, что план первой пятилетки был реализован за четыре года и три месяца. Тем, кто считает приписывание выдающихся достижений тех лет чистому энтузиазму слишком упрощенным подходом, мы рекомендуем обратиться к более серьезному анализу этого этапа развития советской экономики. Уже в 70-х годах известный советский экономист Г. И. Ханин, тщательно изучив весь спектр информации об этом этапе – от апологетически восторженных до глубоко осуждающих публикаций, – приходит к такому результату: «Нетрудно предположить, что развитие командной экономики, так-же как и в других экономических системах, переживало периоды возникновения и достижения зрелости, когда ее возможности раскрылись наиболее полно. Многое говорит за то, что период зрелости начался во второй половине 30-х годов. Тогда перед экономикой встала намного более сложная задача, чем построить по иностранным образцам и зачастую под иностранным руководс-твом современную индустриальную базу: самостоятельно развивать научно-технический прогресс, освоить созданный производствен-ный потенциал, обеспечить повышение эффективности экономики. Для такого перехода были определенные предпосылки, созданные колоссальными усилиями предыдущего периода по расширению среднего и высшего образования. При всех крупных недостатках качества обучения в этот период, особенно до середины 30-х годов, было подготовлено значительное количество специалистов с высшим образованием, превосходящих по своей квалификации средний уровень руководящих кадров советской экономики, подготовленных до сере-дины 30-х годов. Особенно большой разрыв был со специалистами, подготовленными в 20-е годы, когда стандарты технического обра-зования в СССР были достаточно высокими. Именно выпускники технических вузов 20-х годов, уже имевшие в это время опыт практической работы, прежде всего сменяли старых руководите-лей промышленности в ряде ее важнейших отраслей».

Но, говоря о результатах первой пятилетки, нельзя не упомянуть о беззаконии, творившемся во время споров о коллективизации сельского хозяйства между сельской беднотой и усилившими во времена нэпа свое влияние кулаками, об увеличении– несмотря на неурожай – экспорта зерна и возникшем в результате этого голоде на Украине и в Центральной России.

Однако любая попытка оценить все эти факты в отрыве от конкретных условий, без реалистичного и трезвого принятия во внимание специфичных внутренних социально-экономических условий и проблем, кажущихся сегодня в свете международных политических, экономических и военных конфликтов «очевидными», обречена остаться бесплодной. Невообразимая нищета, в которой в то время жило население Советской России, была вызвана, пусть косвенно, но не в последнюю очередь целями пятилетнего плана. Потребление зерновых должно было оставаться на уровне 259 кг (на человека в год), предусмотренное увеличение потребления мяса для жителей городов составляло от 49,1 кг до 62,7 кг, а для жителей сел – от 22,6 до 26,4 кг, потребление яиц могло быть увеличено от 50 до 72 штук. Но такой план не мог быть реализован или мог быть выполнен только частично. Сюда относились, кроме всего прочего, значительные потери во время хранения или при транспортировке, региональные различия и несоответствия при распределении. Фактом остается то, что в течение первой пятилетки, то есть в период высочайшего напряжения, обеспечить снабжение населения основными продуктами питания удавалось далеко не всегда. В то же время оснащение предприятий оборудованием должно было быть увеличено до 243 %. Такой дефицит производительности мог быть преодолен в долгосрочной перспективе только в связи с массовым использованием современных технических средств в сельском хозяйстве. Несмотря на все возникшие в это время предубеждения и все чаще высказываемые сомнения, на основе данных 1939 года можно увидеть, что эта цель, по существу, была достигнута. Поэтому внимания заслуживает следующее замечание: построенные предприятия обеспечили оснащение Советских Вооруженных Сил. В 1925 году были выпущены первые собственные грузовые автомобили и тракторы (автомобили грузоподъемностью 1,5 т типа «АМО-Ф-15» и «Фордзон» (по лицензии компании «Форд»)). В Сталинграде и Челябинске работу начали тракторные заводы.

Учитывая длящиеся по сей день дискуссии и споры о пятилетке, стоит обратиться за непредвзятой оценкой к наблюдателю, не замеченному в симпатиях к той или другой стороне. Отправной точкой в заключении, которое делает Валентино Гитерман, исходя только и исключительно из соображений экономической эффективности, является то, что никто и никогда прежде не осмеливался попытаться заранее запрограммировать экономическую активность населения более чем в сто пятьдесят миллионов человек. Уже тогда этот эксперимент рассматривался на различных этапах то скептически, то с удивлением и восхищением. Вместе с радикальным раскулачиванием советское правительство посчитало необходимым начать «вторую сельскохозяйственную революцию» (которая по своим масштабам превосходила экспроприацию имущества дворян 1917 года), для того чтобы в кратчайшие сроки реализовать сельскохозяйственные цели первой пятилетки. В конечном итоге можно отметить, что утверждение о досрочном выполнении первой пятилетки не совсем соответствует действительности. Причины этому Гитерман видит в ставшей необходимой для спонтанного «опережения» некоторых производственных сфер синхронизации различных частей экономического процесса и растущей под давлением международного положения необходимости использовать тяжелую промышленность для нужд системы обороны.

Гитерман подтверждает, что в начале коллективизации действия предпринимались очень осторожно, а ускорение началось только тогда, когда крупные крестьяне и кулаки, не желающие отказаться от своих частных хозяйств, стали причинять ущерб колхозам путем поджога, разрушения сельскохозяйственной техники и других актов саботажа. Говоря о коллективизации, нельзя не рассматривать детали и масштабы этого многослойного и противоречивого процесса. Выход из порочного круга между промышленностью, которая была не в силах удовлетворить самые основные потребности сельского хозяйства, преобразованием крестьянских малых и средних хозяйств и спекулятивных прибылей, которые кулаки получили благодаря возможности распоряжаться зерном и другими продуктами, – выход можно было найти, только сломав эту спираль саморазрушения.

Тот факт, что индустриализация этой огромной страны была единственным выходом из усиливающегося экономического кризиса, был очевиден, так же как и то, что необходимые для этого рабочая сила и другие ресурсы могли существовать только за счет сельского хозяйства. Таким образом, производительность сельского хозяйства должна была быть ощутимо увеличена в течение короткого времени. С помощью коллективизации должны были быть получены большие посевные площади, достигнуто улучшение здоровья населения и освобождение рабочих сил. Это решение было направлено против капиталистической по своей природе власти кулаков. Жесткость этого конфликта станет видна, если наглядно продемонстрировать темпы коллективизации. В конце 1929 года 7,6 % сельскохозяйственных предприятий объединились в колхозы. 20 января 1930 года их количество достигло 20,6 %, 1 февраля – 32,5 %, а 20 февраля – уже 50 %.

Но темпы этого успеха имели и темные стороны: не только со стороны кулачества и крупных крестьян, но и среди крестьян-середняков и даже неграмотных сельских бедняков недоставало понимания. Это дополнялось тем обстоятельством, что процесс коллективизации был зачастую слишком плохо подготовлен и обоснован. Часто на фоне акций против классового врага при поддержке милиции и НКВД действия осуществлялись без учета убытков и опасений крестьян. Следовательно, сопротивление коллективизации было не только со стороны кулаков.

Преступления, перегибы и все чаще встречающиеся грубые оскорбления религиозных чувств и других традиционных ценностей приводили к вооруженным восстаниям и затягивающемуся сопротивлению. Это в высшей степени негативно влияло на снабжение населения, занятого в производстве и строительстве. Перед переходом в колхозы дело дошло до массового забоя скота. Количество поставляемого в города мяса не только не увеличилось, как ожидалось, а снизилось с 47,5 кг в год в 1929 году до 33 кг в 1930 году, в 1931 году до 27,3 кг, а в 1932 году менее чем до 17 кг. С учетом такого развития событий принудительная ускоренная коллективизация была вынужденно приостановлена на половине пути в начале марта 1930 года. После исправления революционных перегибов произошел массовый выход крестьян из колхозов. В конце мая в колхозах оставалось 23,4 % крестьян. Во многих областях предпринятые попытки повернуть ситуацию вспять потерпели провал.

Одной из самых больших экономических задач стало открытие новых угольных и рудных месторождений и увеличение объема производства чугуна и стали. Для этого, в первую очередь, должны были быть созданы сырьевые и материально-технические условия для индустриализации. Это был не единственный аспект, рассматриваемый в этом контексте. Уже в ходе гражданской и интервентской войн стало ясно, насколько уязвимой была страна, сосредоточившая большую часть производства стали в Донбассе: после потери части юго-западных территорий экономика подверглась риску быть отрезанной от одного из важнейших стратегических источников сырья в разгар войны. С учетом этого факта неотложной задачей стало следующее: разведка огромного железорудного месторождения горы Магнитной и угольных месторождений в Кузбассе, строительство металлургических комбинатов в Магнитогорске и Новокузнецке, а также относящихся к ним 2000 км железнодорожных путей. Но уже на стадии планирования всех этих проектов стало ясно, как велик был спрос на инженеров, архитекторов, ученых, врачей, учителей и других квалифицированных специалистов, как катастрофично не хватало таких специалистов и какие усилия должны быть приложены для изменения системы образования. В результате революционной борьбы и в ходе гражданской войны большая часть интеллигенции эмигрировала из страны. Другие не могли и не хотели поддерживать по-прежнему чуждое им социальное развитие. Революции были необходимы свои специалисты. Это стало поводом для невиданного прежде штурма молодежью рабочих факультетов, высших учебных заведений и университетов. Значительные усилия в этом направлении за короткое время привели к ускоренному развитию собственного потенциала производительности.

Это наглядно продемонстрировало строительства гидроэлектростанции на Днепре, которая в то время являлась крупнейшим сооружением такого типа. Несмотря на отсутствие требуемых материально-технических условий и кадров, повторяющиеся акты саботажа и то обстоятельство, что привезенная из Германии и Соединенных Штатов импортная техника не подходила для использования в условиях экстремального холода, несмотря на постоянно возникающие технические, организационные и иные проблемы, строительство было завершено досрочно. Но, как выяснилось позже, построенные в кратчайшие сроки новые предприятия не достигали проектной мощности, оборудование в результате неквалифицированного обращения или перегрузки подвергалось преждевременному износу, используемые материалы были плохого качества, плохо или совсем не подходили для применения. Несмотря на недостаточную квалификацию, обусловленную отсутствием опыта, и отчасти сознательно организованный дефицит, в течение первой пятилетки в промышленном развитии страны произошли огромные изменения. Советская Россия, советские республики Средней Азии и некоторые другие советские республики стали свидетелями доселе невообразимого увеличения экономической мощи. Затронутыми оказались не только промышленные отрасли – движение началось по всей стране. К достижениям этого периода относится и построенная в течение трех лет Туркестано-Сибирская железная дорога (Турксиб) протяженностью около 1500 км. Строительство магистрали существенно улучшило условия промышленного развития Средней Азии, но в то же время вызвало целый ряд крупных социально-экономических и культурных потрясений.

Из статистических данных становится ясно, что годовой рост обработки металлов и машиностроения в среднем был высоким. Так были созданы имеющие решающее значение предпосылки для материально-технического оборудования тяжелой промышленности, предприятий металлообработки и машиностроения.

Но даже с учетом этих результатов и драматических подробностей их достижения нельзя забывать, что изначальная ориентация на расширение социалистического сектора развития производительных сил происходила в условиях, которые были связаны со значительными стратегическими деформациями. Первые советские тракторы были сконструированы на «Красном путиловце», одном из крупнейших бывших военных предприятий. Но в Сталинграде, Челябинске и на других предприятиях также должны были быть созданы все необходимые условия для того, чтобы в случае империалистической атаки производство в течение короткого периода могло переключиться на изготовление оружия и другой продукции оборонного назначения. Однако во время войны оказалось, что неправильные решения были приняты не только относительно выбора места, но и относительно обеспечения темпов развития. Эти ошибки пришлось исправлять в значительно более трудных условиях. Это также верно для других областей промышленного развития. Сюда относится крайне примечательный факт, что созданные секретной сделкой с германским рейхсвером и заводами Юнкерса условия развития и расширения авиационной промышленности были настолько успешными, что даже потребности Красной армии могли быть удовлетворены продукцией собственной авиационной промышленности.