Стальная София
Шрифт:
– Получи! Теперь ты по другому запоёшь! – явно потеряв самообладание, произнёс Исаак, выпучив глаза.
– Урод, – процедила София сквозь зубы, поднимаясь и осматривая рану.
Пулевое ранение оказалось сквозным, и София, стиснув зубы, замотала дыру оторванным куском своей одежды, плотно пережимая вытекающие сгустки крови. Отдышавшись, девушка поднялась, и набрав в грудь воздуха, резко ударила по своей перчатке, запуская «перегрузку». В тот же миг тело охватил мандраж, зрачки расширились, мышцы налились новой силой. Сжав руки в кулаки, София сорвалась с места. Не ожидая такого «туза в рукаве», Исаак начал новый обстрел, но София, к его удивлению, двигалась куда быстрее, чем раньше. Разбежавшись, Олдридж оттолкнулась от крыши, выпустила гарпун, перебралась к обломкам одного из зданий, и схватив отломанную часть разрушенной стены,
– Нет! Нет! – взревел Исаак, разгоняя свою махину на таран.
Набрав скорость, Хейг влетел в обломки, надеясь раздавить Софию. Однако, просчитав траекторию, Олдридж быстро ушла в сторону, тем самым загнав генерала в подобие ловушки. Влетев в разрушенное здание, Исаак оказался зажат, безуспешно пытаясь выбраться. Использовав это, София запрыгнула на «тело», и размахиваясь, стала долбить обшивку перчаткой, постепенно проламывая толстую броню. Наконец, когда ей это удалось, девушка яростно принялась уничтожать наполнение, как сделала это ранее. В конечном итоге, под действием «перегрузки», Олдридж разнесла всё в щепки, не жалея, в том числе, и себя.
Когда с нижней частью было покончено, та развалилась на куски, оставляя в обломках лишь кабину. Сама София, израненная, и не обращающая внимание на свои травмы, предстала перед Исааком, начиная разрушать стекло. Лихорадочно перебирая рычаги, стараясь хоть что-то противопоставить девушке, Хейг постепенно добился желаемого: издавая сильный скрежет, «голова» всё сдвинулась с места, заставив девушку потерять равновесия. Используя это, генерал устремился в атаку, сжимая «жевалы». Среагировав, но оказавшись зажатой, София стала сопротивляться, со всей силы удерживая одну из «жевал» от полного смыкания. В противном случае Олдридж рисковала быть попросту «перекусанной» пополам. Вскоре из носа девушки пошла кровь, а силы стали сходить на нет, и плавно, задуманное Хейгом близилось к успеху.
– Тебе конец, Олдридж! Теперь уже это очевидно. Да, скрывать не стану, ты заставила меня попотеть. Но ничто в этом мире не способно превзойти мою гениальность! Как бы не был велик и умён твой дед, Мозес Олдридж, его изобретениям не сравниться с моими!
– Да пошёл ты, больной на голову, – огрызнулась София. – Это ещё не конец!
Вскрикнув, София впервые сделала то, на что готова была только в отчаянном положении: используя собственный лоб, она с размаху ударила по рычагу «перегрузки» во второй раз. Катушки накалились ещё сильнее, тело вновь наполнил электрический разряд. Ощутив мощный приток сил, София стала словно одержима, и «жевало» вновь затормозило, а потом и вовсе, издавая кряхтения, шипение и треск, отодвигаться. Взревев, София с силой подалась вперёд, в итоге отрывая механический штык, откидывая его в сторону. Затем, резко развернувшись, девушка вырвала и вторую часть «челюсти», с ярость вонзая её в кабину, тем самым разрушая стекло. Оказавшись под градом осколков, Исаак оказался зажат, в следующий миг получая стальным кулаком в лицо. Практически потеряв сознание, он был «выдран» из своего сидения и сброшен на землю, где, получив перелом ноги, залился криком.
Спустившись к побеждённому генералу, София тут же рухнула на колени сама, сгибаясь от боли. Всё же использование «перегрузки» во второй раз дало о себе знать: тело девушки прошибала дрожь, из рта стала интенсивно идти кровь, руки и ноги постепенно начинало трясти. Однако, собравшись с силами, через боль, София поднялась, подходя к Исааку.
– Грёбанная девчонка! Я тебя убью! Клянусь, я тебя убью! И вскрою! И сделаю из твоих костей трофей! – взревел Хейг в агонии, держась за ногу.
– Хватит, попытался уже, «Тёмный», – усмехнулась девушка, наступая на генерала ногой в области груди, прижимая его. – Ты знаешь, что мне нужно. И я прекрасно знаю, что это у тебя с собой. Отдай по-хорошему, и тогда, возможно, я тебя пощажу.
– Ничего ты от меня не получишь! Проклятье! Чёрт!
Вздохнув, София рывком подняла Хейга и нанесла ему удар в живот, затем в голову. Получив такие травмы, генерал потерял сознание, повиснув на руках девушки. Подтянув поверженного перчаткой, София погрузила его на свои плечи, приняв решение передать генерала Гринну. Однако только она собиралась уходить, как её обступили со всех сторон: уцелевшие горожане, всё это время наблюдающие за боем,
наконец почувствовали безопасность, решив выйти на улицу. Довольно быстро Софию стали благодарить, радуясь чудесному спасению и прекращению ужаса. Вскоре толпа стала такая большая, что Олдридж невольно стала смущаться.– Ну что вы, правда, не стоит…
– Вы спасли нас! Если бы не вы, юная леди, нас бы не было в живых! Вы прекратили этот кошмар!
– Как же вас зовут? Как зовут нашу спасительницу!?
– Я София. София Олдридж.
– Это же фамилия известного королевского генерала! Мы помним такого при старом короле!
– Да, я его внучка…
– Слава Софии! Слава Софии!
Моментально боевой клич подхватили все. Не ожидая такого, юная Олдридж оказалась шокирована. Постепенно вся улица заполнилась выкриками её имени. Именно в этот момент, держа на плечах поверженного Исаака, окружённая людьми, София поняла, что значит быть частью сопротивления, которым руководил Брайан Гринн. Наблюдая за всей этой благодарностью, за счастьем в глазах людей, София осознала, что борьба против Эллиота IV ещё никогда так не была важна, как сейчас. И что она, внучка Мозеса Олдриджа, своими действиями может значительно помочь в этом. Смущённая, но воодушевлённая своим, казалось бы, непримечательным подвигом, девушка гордо взобралась на ближайшие обломки, оказываясь на всеми. Подняв Исаака над собой, София произнесла:
– Дорогие жители Донлона! Я, София Олдридж, всегда жила беззаботной жизнью. Но однажды одно роковое событие изменило её: моего родного дедушку, Мозеса Олдриджа, схватил Тибериум. Королевские солдаты ворвались к нам, и мой дед, как бы он не пытался, оказался захвачен! Я прибыла сюда, в надежде спасти его, потому как знаю, что он здесь, в столице! Ради этого я сражаюсь! Ради своего деда! А вам стоит сражаться ради себя! Каждый из вас, наверняка, в курсе, что в столице есть сопротивление. И я знаю этих людей. Вместе мы боремся против тирании Его Величества. Ведь именно он повинен в тех несчастьях, что обрушились на ваши головы! Вам разве не надоело всё это терпеть? Разве вы не хотите жить свободно?!
– Хотим! Долой Эллиота! Долой Тибериум!
– Тогда боритесь! За себя, за своих родных, за свободу! Долой тиранию!
Боевой клич начался с новой силой. Не ожидая от себя такой ораторской речи, опустив бессознательного Хейга у своих ног, София залилась криком, поднимая кулак на головой. Все последовали её примеру. Внезапно Олдридж поняла, что буквально в эту минуту стала народным героем. Символом. И что теперь, при поддержке всех этих людей, при должном обучении и словах, она способна подарить Гринну целую армию. Так, София Олдридж, внезапно для всем, и самой себя, стала лидером народной революции. Которая случилась в этот миг, в эту минуту, у разрушенных Исааком Хейгом домов...
Глава 12 - Восстание
Столица Донлон, засекреченная королевская тюрьма на окраине города, параллельно штурму штаба Брайана Грина
Медленно спустившись с кареты, Эллиот IV,в сопровождении своей верной охраны, миновал замаскированный под лавку газетчика пропускной пункт, оказавшись во внутреннем дворике ничем не примечательного здания, внешне похожего на типичный жилой дом, но с более богатой отделкой. У ворот в здание короля встретили солдаты, любезно отворив двери, пропуская своего владыку внутрь. То, как выглядело здание снаружи, совершенно отличалось от того, как выглядело здание внутри: стены были окрашены в блеклые серые тона; освещение представляло из себя скудные люстры да лампочки; все пролёты, за исключением центрального фойе, были разделены решётками и деревянными перегородками; окна изнутри были закрыты сеткой. Всё это создавало впечатление того, что это скорее больница для душевнобольных, нежели место, которое использовалось для заключённых.
Пройдя в фойе и остановившись у своеобразной стойки «регистрации», Эллиот хмуро покосился на сидевшего за ней, утонувшего в бумагах, вояку. Нарочито хмыкнув, привлекая к себе внимание, и, наконец, получив желаемое, король властно велел проводить его в основную секцию камер. Послушно подскочив на месте и извинившись за невнимательность к такой важной персоне, доходяга быстро стал перебирать ногами, провожая всех к массивной деревянной двери в левом крыле здания. Открыв её, вояка дёрнул рубильник, и множество лампочек осветило круговую лестницу, уходящую вниз.