Стальной кулак

Из лаборатории я вышел около полудня, когда Ипатьев с Островским уже погрузились в новую серию экспериментов. Промозглый ветер усилился, срывая последние листья с деревьев на бульваре. До совещания в ВСНХ оставалось три часа.

В машине я еще раз просмотрел папку с документами. Графики результатов испытаний катализаторов, расчеты экономической эффективности, схема размещения будущих промыслов в Поволжье… Каждая бумага могла стать решающей в предстоящей схватке.

— К конторе, Леонид Иванович? — спросил Степан, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Нет, сначала заедем к Величковскому.

Старый профессор ждал меня в кабинете в Промышленной академии. На столе уже лежала стопка заключений от ведущих специалистов по нефтепереработке.

— Вот, — Величковский протянул мне тонкую папку, — особенно интересное мнение профессора Губкина. Он поддерживает идею поиска нефти в Поволжье.

Я пробежал глазами документ. Авторитет Губкина мог стать серьезным козырем в предстоящем разговоре.

В конторе на Маросейке я провел последний час перед совещанием. Мышкин доложил о настроениях в ВСНХ:

— Студенцов собрал целую коалицию против проекта. Будут давить через плановый отдел.

— А военные?

— Полуэктов обещал поддержку. Но на совещании он сам присутствовать не сможет, но от военных будет наш человек, он будет на нашей стороне.

Я взглянул на часы. Пора. Предстоял непростой разговор, который мог определить судьбу всего проекта.

В зал заседаний ВСНХ я вошел за двадцать минут до начала. Тяжелые портьеры на высоких окнах приглушали свет пасмурного осеннего дня. Массивные бронзовые люстры отражались в темной полированной поверхности длинного стола карельской березы.

Участники собрания постепенно занимали места согласно негласной табели о рангах. В центре — руководство ВСНХ и представители Госплана. По правую руку — начальники главков и трестов, по левую — технические специалисты и эксперты.

Председательствовал Николай Иванович Курчинский, заместитель председателя ВСНХ плотный мужчина с круглым подбородком. Рядом с ним сидел Павел Андреевич Богданов из Госплана, нервно постукивая карандашом по графину.

На повестке дня значилось три вопроса:

1. О выполнении плана нефтедобычи в третьем квартале 1930 года.

2. О состоянии геологоразведочных работ в Эмбенском районе.

3. О перспективах развития нефтяной промышленности (мой доклад был в этом пункте).

В начале совещания с отчетом выступил начальник «Грознефти» Косиоров. Грузный мужчина с залысинами монотонно зачитывал цифры о невыполнении плана, ссылаясь на нехватку оборудования и проблемы с транспортом.

— А что с качеством нефтепродуктов? — прервал его Богданов. — У нас поступили рекламации от военных.

— Работаем над улучшением, — Косиоров промокнул платком вспотевший лоб. — Но без модернизации заводов мы не сможем повысить качество, — Косиоров развел руками. — Нужны капиталовложения.

— А почему не выполнен план по разведочному бурению? — снова спросил Богданов, сверяясь с бумагами.

— Буровое оборудование изношено, — вступил в разговор главный инженер «Азнефти» Велихов, худой желчный человек в потертом костюме. — Половина станков требует капитального ремонта. К тому же проблемы с обеспечением долотами.

После доклада Косиорова разгорелась острая дискуссия. Богданов из Госплана настаивал на применении жестких мер:

— Предлагаю записать в решение: признать работу «Грознефти» неудовлетворительной. Обязать в недельный срок представить план мероприятий по выходу на плановые показатели.

— С конкретными сроками и ответственными лицами, — добавил Курчинский. — И отдельным пунктом по графику повышения качества нефтепродуктов.

После долгого обсуждения приняли компромиссное решение:

1. Признать работу «Грознефти» недостаточной

2. Выделить дополнительно восемьсот тысяч рублей на ремонт оборудования

3. Создать комиссию по проверке качества нефтепродуктов

4. Обязать руководство треста ежедекадно докладывать о выполнении плана.

Курчинский постучал карандашом по графину:

— Переходим ко второму вопросу. Доклад по Эмбенскому району.

Начальник геологического управления Востоков, сухощавый старик с аккуратно подстриженной седой бородкой, начал рассказывать о результатах разведки. Его тихий голос с академическими интонациями едва доносился до дальнего конца стола.

— Перспективы района неясны… Требуются дополнительные исследования… Необходимо увеличить объемы геофизических работ…

Я заметил, как председатель комиссии, сидевший чуть откинувшись назад, что-то быстро записывает в блокнот. Он внимательно следил за реакцией присутствующих.

— А что с финансированием геологоразведки? — спросил представитель Госплана Ляпин, грузный мужчина с одутловатым лицом.

— В текущем году сокращено на тридцать процентов, — ответил Востоков. — В следующем году пока план не утвержден. Ждем решения.

По Эмбенскому вопросу развернулась настоящая битва между геологами и плановиками. Востоков требовал увеличения финансирования, Ляпин настаивал на «рациональном использовании имеющихся средств».

В итоге постановили:

1. Признать результаты геологоразведки в регионе недостаточными.

2. Сохранить текущий уровень финансирования до конца года.

3. Поручить Геологическому управлению совместно с Госпланом разработать новую программу работ.

4. Обязать «Эмбанефть» предоставить транспорт и оборудование для геологических партий

Только после этого Курчинский объявил:

— Переходим к третьему вопросу. Слово товарищу Краснову.

Я разложил перед собой документы. Краем глаза заметил, как члены комиссии слегка подались вперед, внимательно разглядывая меня.

— Товарищи, — начал я. — Текущее состояние нефтяной промышленности требует принципиально новых решений. Старые месторождения истощаются, качество нефтепродуктов не соответствует требованиям времени, — я разложил перед собой графики. — Позвольте обратить внимание на системные проблемы нефтяной промышленности. Первое — качество нефтепродуктов. Как мы только что слышали, существующие установки не обеспечивают требуемых характеристик топлива. Особенно это критично для нужд обороны.