Стальной ворон. Книга 2

Трепетное сердечко не выдержало. Тень метнулась к Клаусу и прильнула к нему, как к родному.

— Мы не чужие. Я очень люблю тебя, ты мой друг. Если бы не ты, никакой меня уже бы не было, — шептала она.

— Так «любишь» или все же «друг»? — Он поймал ее ладонь и прижал к своей груди.

— Ты задаешь слишком сложные вопросы, — оторопела девочка.

— Возможно, — согласился Клаус. — Не отвечай. Так у меня есть надежда.

Мальчишка смотрел ей прямо в глаза. Мрак и тишина, как тогда на Звездном. Тут бы сказать про Гримма и расставить все точки раз и навсегда, но язык не слушался. Эмьюз, как завороженная, таращилась Клаусу в лицо. Оно не было ни красивым, ни даже симпатичным: острые скулы и подбородок, громадный носище, широкие черные брови, тонкие губы, взгляд зверя. Но отчего-то именно это лицо казалось родным.

Не то в комнате сделалось жарко, не то девочку бросило в жар. Клаус встал и осторожно приподнял голову Эмьюз за подбородок. Такой возмутительный жест в его исполнении превратился в нечто трогательное. Мелькнула шальная мысль: «Или все же расставлять точки придется с Гриммом?».

Удивительное чувство обезоруживало.

— Закрой глаза, — шепотом попросил мальчишка.

— Зачем? — удивилась Тень.

— Не знаю. Наверное, так положено, — смутился Клаус.

— Положено делать что?

— Хотя бы помолчи, — шутливо взмолился тот. — А то я совсем растеряюсь.

Несколько мгновений тишины… и в замке заворочался ключ. Скрипнула дверь, обиженно всхлипнули половицы…

— Карл, — процедил мальчишка.

Кухня пропала. Снова холл и разбредающиеся по комнатам студенты. Подружки нашли Эмьюз сразу. Они налетели шумной стайкой и увлекли девочку за собой. Тень пока могла смотрела на одинокую черную фигуру в толпе.

На следующее утро девочка поспешила повидаться с Клаусом, но его отец сказал, что тот в срочном порядке покинул город на несколько дней по неотложному делу. И все, что грело душу, снова растаяло. Так же как исчез мальчишка без предупреждения и объяснений.

Из соображений конспирации перед вылазкой в катакомбы под аббатством Эмьюз почти не встречалась с Гриммом. Они проходили друг мимо друга с безразличными физиономиями, так чтобы никто в целом мире не заподозрил заговора. Конечно, парень отыскал альтернативный вход за каменные двери. Оставалось выдумать предлог пробраться на территорию без надзора. И вот это стало неожиданной проблемой.

Связная Сэра Хьорта — Дороти Пейдж или «бабуля Дот», — оказалась форменным тюремщиком. Она забирала девочку из аббатства и отправляла в университет по окончании занятий. Дот не позволяла Эмьюз задержаться ни на минуту. И ни одна причина не могла заставить ее изменить решение. Тень бездарно тратила время.

* * *

— Как я рад, дружище! — Барбара резво тряс запястье Клауса. — Надоело просиживать геройские штаны за партой? Ты совсем тощий. Осунулся, круги под глазами… Влюбился? Плохо спишь? Доконали профессора?

— Да… один добрый профессор, — усмехнулся мальчишка. — А ты чего такой болтливый?

— Ну так столько не виделись! — развел руками Брэд. — Посылай своего препода вдаль. Здоровье не купишь.

— Я вообще-то к тебе по делу, — сообщил Клаус.

— К черту дела! — запротестовал тот. — Я знаю как минимум еще одного человека, который обрадуется тебе не меньше меня. Вперед!

— У меня нет ни пропуска, ни документов, — замялся мальчишка.

— Предоставь это мне, — отмахнулся Реконструктор. — Топай!

Сопротивляться неуемному энтузиазму приятеля не получилось. Клаус покорно поднялся за Барбарой по парадной лестнице. За окошком проходной дежурила до боли знакомая дама.

— О! Наш студентик пожаловал, — приветливо улыбнулась она. — Только дальше я вас не пущу. Скажи-ка лучше, мальчик, какими судьбами?

— Алмаз сердца моего, смени гнев на милость! — Брэд облокотился на узкую стойку и одарил госпожу Пенелопу таким взглядом, от которого Клаус едва ни расхохотался.

Роль ловеласа никак не шла щуплому, чуть помятому парнишке.

— Постоит тут бедняга и потеряет покой, как я, — продолжил Барбара. — Спать не сможет ночами. Как не влюбиться в такую женщину? Пропусти нас, русалка. Пощади. Минуточек на пять буквально. Чтобы не ослепнуть от сияющей красоты. Отведи всевидящее око, а мы прошмыгнем.

— Каков подлец, — бархатным грудным голосом протянула та.

— Подлец, — кивнул парень. — Ну так? Сокровище души моей. Свет, затмевающий солнце.

— Идите, — вздохнула женщина.

— Богиня! — Брэдли со всей возможной страстью припечатался губами к стеклу.

Клаус недоумевал, отчего его запомнили и почему встречают, как своего. Люди в коридоре останавливались, здоровались за руку. А подчиненные вдовы Баркли просто таки чуть не перемазали мальчишку губной помадой.

— Куда ты меня ведешь? — серьезно спросил Клаус.

— Угадай? — прищурился Реконструктор.

— Начну гадать — дольше провозимся, — парировал он.

— И то верно, — пожал плечами Брэд.

Коридоры, спуск вниз, раздвижные двери и струи пара. По полупустому ангару метались люди в костюмах химзащиты, без видимых причин.

— Плановые учения, — пояснил Барбара. — Не залипай. Какое у тебя, кстати, дело?

— Не тут, — оборвал Клаус.

— Значит, секретное. Понял, не дурак, — хрюкнул Брэд.

Белые боксы, искусственный свет и запустение. Но один «аквариум» все же был заселен.

— Вы снова здесь? — сняв трубку, спросил мальчишка.

— Точно так, — рассмеялся младший Баркли, но тут же схватился за перебинтованный бок. — Я везучий.

Эдгар юморил, рассказывал, при каких обстоятельствах попал в переделку на этот раз. Шутил, что после выписки жена вправит ему мозги сковородой. И много еще всего, пока не явилась процедурная сестра и не выпроводила визитера вон.

— А ведь Эд своим телом подчиненного закрыл, — тоскливо произнес Брэдли. — Жизнь спас. Знаешь… неловко мне рядом с вами, настоящими героями, небо коптить.

— Я не герой.

Гордость распухла, но совесть не позволила принять слова друга, как данность.

— Вот Баркли — да. Причем и отец, и сыновья, — Клаус стиснул зубы.

— Ты тоже, — заверил Брэд. — У тебя в жизни все интересно, опасно и загадочно. А у меня…

Он запнулся. Из-за поворота вынырнул старший Баркли. Мужчина нахмурился. Потом молча протянул руку, которую Клаус немедля пожал.

— Здравствуй, парень. — В отличие от своего брата Эдвард не улыбался.

Казалось, его лицо вообще не приспособлено под эмоции. Морщин у Эдварда заметно прибавилось, а виски побелели.