Стань моим

На них падала глубокая тень, но губам не понадобилось искать друг друга: Аглая едва успела набрать в грудь воздуху, как они сомкнулись в долгом, страстном поцелуе.

Слабость разлилась по её телу.

– Вячеслав...
– прошептала она, когда он чуть отодвинулся и посмотрел на неё затуманенными глазами.

– Я питаю в отношении вас самые искренние чувства, - звучал монотонный голос Эрнстова.
– Человек я постоянный, и если уж что обещаю, то это твёрдо, как алмаз. Выйдите за меня замуж, Аглая Степановна. Я вас буду любить, а главное - уважать. В семейной жизни, согласитесь, это очень важно.

Зоя Васильевна всхлипнула и утёрлась платочком.

– Мир вам и любовь, дети мои...

Эрнстов встал, подошёл к неподвижно сидящей Аглае.

– Мы с вами люди не первой молодости и всё прекрасно понимаем. К чему тратить время на объяснения. Скажите только: да или нет? Только не спешите сразу отказывать.

– Аглая, что ты молчишь!
– воскликнула мать.
– Она хочет сказать "да", только стесняется.

Аглая опомнилась, отдёрнула руку, которую попытался взять Эрнстов. Только что перед её глазами стоял Вячеслав, а теперь снова этот носатый Альфред. Интересно, сколько ему лет? Он выглядит на все пятьдесят!

Видимо, эта мысль отразилась на её лице. Зоя Васильевна, испугавшись, что она сейчас ляпнет какую-нибудь резкость, воскликнула: "Аглая!" - и сделала ей знак промолчать.

– Понимаю вас, Аглая Степановна, - Эрнстов улыбнулся.
– Мы с вами люди практически незнакомые, вам трудно решиться сразу на такой ответственный шаг, как замужество, поэтому не стану вас торопить. Давайте подождём. Скажем, до вторника, - он вопросительно посмотрел на Зою Васильевну.

Та закивала:

– До вторника. Лаичка как раз к тому времени немножко придёт в себя, а то ваше предложение так неожиданно...

– Вы не думайте, Аглая Степановна, что я, коли директор гастронома, то такая уж темнота и бескультурщина, - он придвинул своё кресло к креслу Аглаи и сел.
– А я, если хотите знать, завзятый театрал и балетоман.

Зоя Васильевна захлопала в ладоши:

– Ах, какая прелесть!

– Каждый год я выезжаю отдыхать за границу - на Кипр или в Египет, - медоточивым голосом продолжал Эрнстов.
– Скажите, Аглая Степановна, вы были в Египте?

– Нет, не была.

– О, это рай! После свадьбы мы непременно отправимся туда...
– Он сделал попытку снова взять Аглаю за руку, но та отстранилась.
– Мы поедем в свадебное путешествие в Египет, посмотрим на пирамиды. Или, если хотите, поедем в Италию... Посетим галереи Флоренции, Рима...

– Я зарабатываю достаточно, чтобы самой съездить туда, - сказала Аглая сухо.

Возникла неловкая пауза. Зоя Васильевна воскликнула:

– Что ж мы сидим, давайте чай пить с тортом. Лая, принеси, пожалуйста, чашки и блюдца.

– Мама, у меня что-то разболелась голова.

– Это от магнитной бури, - торопливо сказал Эрнстов.
– Сегодня неблагоприятный день. У меня с утра тоже, знаете, того...
– Он покрутил пальцами около головы.

Зоя Васильевна поднялась.

– Я схожу за чашками, а заодно принесу вам обоим вьетнамский бальзам от головной боли.

– Большое спасибо, Зоя Васильевна. Вы очень любезны.

Как только она ушла, Эрнстов наклонился к Аглае и живо схватил её за руку. Она попыталась отдёрнуть её, но он держал крепко.

– Аглая Степановна, не понимаю, почему вы так холодны ко мне! Я к вам со всей душой, со всем сердцем! Я люблю вас, Аглая Степановна, а для женщины, которую я люблю, я готов сделать что угодно! Звезду с неба сорвать!... Я одинок. Вы тоже одиноки. Знаете песню - вот и встретились два одиночества...

Аглая наконец высвободила руку.

– Мы не подходим друг другу, Альфред Осипович.

– Не понимаю. Почему?

– Долго объяснять.

– Всё же объясните. Хотя бы кратко.

Аглая промолчала. Эрнстов не нравился ей, вот и всё. Но как ему это объяснить?

Он смотрел на неё проникновенно.

– Вам так кажется, Аглая Степановна. Первое впечатление всегда обманчиво. А вот если вы узнаете меня получше, то придёте к совершенно противоположному выводу...

В комнате появилась Зоя Васильевна с подносом, уставленным чашками, блюдечками и чайничками.

– Всё будет чудесно, Альфред Осипович, - с улыбкой проворковала она, - не берите себе в голову. Она у меня такая стеснительная, никогда ни в чём не признается...

Аглая порывисто встала.

– Мама, да хватит тебе! Стеснительная, скажешь тоже...
– Она посмотрела на Эрнстова.
– Простите меня, Альфред Осипович, но зря вы это затеяли. Могли бы просто позвонить и мы бы объяснились без этих старомодных церемоний...

Зоя Васильевна вскочила.

– Она подумает, Альфред Осипович! Она ещё подумает!

– Чего тут думать!
– воскликнула Аглая и бросилась прочь из комнаты.

Вбежав к себе, она заперлась и упала на кушетку. В комнате было темно. До неё смутно доносились голоса матери и Эрнстова. Аглая зажала уши руками, чтобы не слышать их...

Её разбудил осторожный стук в дверь. На часах было около одиннадцати вечера. Эрнстов, наверное, давно ушёл.

– Лая, открой...

Протирая слипающиеся глаза, Аглая встала, подошла к двери. Щёлкнула замком. За дверью стояла мать.

– Лучше Альфреда Осиповича жениха не найти! Это идеал, пойми, идеал!

Аглая сонно усмехнулась.

– Какой же это идеал?

– Только, пожалуйста, не корчи из себя девочку, которая не разбирается в жизни. Знаешь сама, что молодые красавцы только в кино влюбляются в таких перезрелых девиц, как ты! Да, да, перезрелых, и не вздумай устраивать мне сцены!

– Мама!

– Что - мама? Хочешь отшить такого жениха? Ну уж нет! Я старая, скоро умру...
– Зоя Васильевна всхлипнула и поднесла к лицу край фартука.
– Да, умру, и ты останешься одна в целом мире... Тебя ожидает страшная участь... Одиночество... болезни... некому будет стакан воды подать...

Она стояла, прислонясь к дверному косяку, и утирала слёзы. Аглае вдруг стало жалко мать. Она обняла её.

– Мама, я сама, без твоей помощи, сумею найти себе мужа. Кстати, сейчас на работе за мной ухаживает один молодой человек...

Аглая знала, чем успокоить мать. Сообщение о выдуманном женихе подействовало не хуже валерьянки.

– Почему ты не пригласишь его в дом, не познакомишь со мной?
– оживилась Зоя Васильевна.

– Дело в том...
– Аглая на минуту задумалась, - что я ещё окончательно не решила.