Становление химии как науки

Когда Давид повернулся ко мне, у меня подкосились ноги. Я упала на кровать, одиноко стоящую в углу.

– Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать, Жасмин.

Представляла. И в какой позе – тоже представляла.

В Давида вселился дьявол: взгляд его потемнел, костяшки кулаков побелели. И грудь… грудь его вздымалась так, что я была уверена: он разберет этот дом по щепкам, и на меня силы останутся.

– Пожалуйста, не сейчас.

Я покачала головой: только не после моего признания в любви к другому.

Давид ведь не любил меня, как свою девочку. В его крови взыграло чувство собственности, и это его зацепило.

Давиду и любовь моя, может быть, не нужна, но он так сильно ненавидит Монарха, что готов убить его. У них и раньше были междоусобицы, а теперь между ними я.

Я – толчок к новой войне.

К кровопролитной битве с давним врагом.

– Значит, трахаешься со мной, а любишь другого?

Я встретила бешеный взгляд и поежилась: Давид собирается овладеть мной сейчас, чтобы показать, кому принадлежит это тело. Не сердце, но хотя бы тело.

Вены на его лбу вздулись, а рот был широко открыт – он тяжело, прерывисто дышал. Конечно, его никогда не предавали так сильно.

Я закрыла лицо руками, сердце билось бешено… мой ад только начинался.

Глава 5

– Из всех моих врагов ты выбрала самого заклятого, Жасмин.

– Я не выбирала, он сам меня нашел.

Я оправдывалась, будто это могло спасти меня от гнева Давида.

– Он назвался Монархом… Я просто влюбилась. Понимаешь?

Давид не понимал.

А я забыла, что тема любви между нами была под запретом.

Но я вновь напомнила Давиду о своем выборе.

О выборе в пользу его врага.

– Умоляю, – простонала я, – хватит мучить меня. Либо убей, либо отпусти!

Давид надвигался на меня как буря надвигается на город. Широкие плечи, часто вздымающаяся грудь и звериный оскал – не внушали доверия.

Я бросила взгляд в сторону и увидела, что дверь была не заперта. Я вскочила с кровати и из последних сил ринулась к двери, но Давид был сильнее, быстрее и выносливее меня.

Он настиг меня у двери.

Быстро, молниеносно. Без шанса на спасение.

Я дернула ручку, и там меня ожидало поражение – сквозь охрану мне не пробраться, даже если уложу Давида.

– Куда собралась?

Я охнула от той силы, с которой он приложил меня к стене. Давид навалился на меня всем своим весом, прижимая к стене.

И захлопнул дверь.

Также безжалостно, как застегивал наручники вчера на моих запястьях.

– Убей или отпусти! – процедила сквозь зубы, – нас ничего с тобой не связывает. Ничего, кроме ненависти!

Сердце затрепыхалось в груди – оно забилось так сильно, аж до боли, когда Давид замахнулся.

Я видела перстень на его пальце – он тяжелый, увесистый. Если Давид ударит, мне несдобровать.

Я зажмурилась и приготовилась к пощечине… одну ведь уже получала. Немного знаю уровень боли, немного готова.

Секунда, две, три.

Я долго ждала.

Но боли не последовало. Давид не обидел меня… не оскорбил.

– Сука… – выдохнул тяжело, прерывисто.

Я открыла глаза и напоролась на его взгляд – в нем была ярость и немного горечи. Давид тяжело дышал, его ладонь впечаталась в стену над моей головой…

Он думал о страшном.

– Он тебя бил?

– Один раз, – я не стала скрывать.

– У вас что-то было? Если он тебя трогал, я все равно узнаю, – пригрозил Давид, – говори правду.

– Конечно, нет…

Зверя это не успокоило.

Давид сжал меня за талию и предупредил:

– Он урод, Жасмин. Во всем мире есть только два человека, которые способны на черную жесть. И я знаю обоих.

– А ты… чем ты лучше?

Я не заметила. Не заметила, как Давид помрачнел.

Как мелкая дрожь пробила его пальцы рук, которыми он касался меня.

– Не смей сравнивать нас.

Я кивнула и подчинилась.

Если жить хочу – больше не посмею. Признаться в любви другому, а затем сравнить их обоих – это почти самоубийство.

– Что между вами произошло? Почему Монарх хочет тебя убить?

Я прильнула к груди Давида, затаив дыхание, ненароком задела жесткие пуговицы на его сорочке и почувствовала, как провалилось его дыхание.

Давид все еще сладко реагировал на мои ласки.

Ненавидел, но хотел.

– Монарх – это даже не прозвище, Жасмин, – зверь дышал прерывисто, – он лгал тебе. Этот ублюдок имеет другое прозвище.

– Имя тоже? Расскажи мне, кто он такой.

Я нырнула пальчиками под лацканы пиджака, пригладив приятную ткань. А затем подняла глаза и медленно провела ладонями по напряженной груди.

Мне хотелось успокоить зверя, приласкать…

Мне хотелось узнать больше о моем Монархе.

И когда Давид это понял, он с силой опустил моего руки, запрещая касаться его.

– Довольно, девочка. Ты больше никогда его не увидишь. Я сотру память о нем из твоего сердца.

– Значит, все-таки убьешь меня? – я иронично усмехнулась.

И тихо вскрикнула. Давид обхватил мои запястья и дернул на себя.

Оказавшись вблизи, я посмотрела на его губы – они умели иронично изгибаться, насмешливо смеяться и искажаться в зверином оскале. Но при каждой эмоции они оставались чувственными.

С таким мужчиной каждая хочет целоваться… почему Давид выбрал меня?

Я выстрелила в его сердце, обосновала это любовью к другому, но Давид по-прежнему выбирает меня. Хочет меня. Забирает с собой в Москву и даже не отдал меня псам Романа.

– За что ты мне далась?

В его словах – горечь.

Я прильнула к стальной груди, уткнулась носом в жесткую шею и вдохнула его запах.

Я других мужчин не знала.

Не знала, как пахнут другие… я только Давидом дышала.

– В чем проблема быть обычной женщиной, Жасмин?

Я поцеловала его в шею – туда, где лихо билась жилка. Давид тяжело сглотнул, кадык дернулся, а глаза повязли во тьме.

В ответ на мои поцелуи Давид крепче вжал меня в стену.