Ставка на выбывание
Шрифт:
Машка замерла в его руках. Прижалась к его щеке губами.
— Мне тоже хорошо, — просто шепнула, провела рукой по спине, и в этих нескольких простых словах нашлось больше смысла, чем в бесконечном кружевном монологе.
Говорят, оргазм — маленькая смерть. Она с Бажиными, доходя до одного, раз десять умирала, так и не понимая, откуда от секса с ним такое ненормальное удовольствие. В новизну, про которую недавно говорила, и сама не верила.
Они шли к этому вдвоем. В одном на двоих дыхании, в жадных поцелуях. В стонах и влажной испарине. И Машка умоляла про себя, а может быть, и вслух, освободить
Наверное, слишком много в ней скопилось напряжения, что никак не отпускало. Никак не могла она от него избавиться.
— Ты только не ври мне, что все. А то точно останешься недотраханная. Если я не смогу понять, что не так. — Остановился, чувствуя ее внутреннее напряжение, начинающее переходить в разочарование.
— Я не вру.
— Скажи, как ты хочешь? Как надо?
— Не знаю, — всхлипнула она, — ты меня уже по-всякому вертел.
Он улыбнулся:
— Не хнычь. Иди сюда. — Развернул к себе спиной, Машка шире раздвинула колени и уперлась руками в изголовье кровати. — Маняша, милая, выгни спинку. — Поцеловал между лопаток.
Она подчинилась, качнувшись от первого глубокого толчка и впившись в кожу под пальцами сильнее. Хорошо, что это обивка изголовья кровати, а не Бажинская спина. Ему бы досталось от этой страсти. Еще толчок. В глазах потемнело, мир сузился лишь до одного ощущения их соединенных в единое целое тел. Толчок. По спине прошел холодный озноб, переходящий в горячую волну. Толчок. И медленное тягучее удовольствие затопило тело…
ГЛАВА 14
— Господи, Маруся, да неужели! Совсем ты пропала, ни слуху ни духу, — засмеялась Эльвира, стискивая подругу в объятиях.
— Ой, не говори, не выберешься к вам. Две недели после Тибета в себя прийти не могла, Москва как другая планета. Держи сумку. Аккуратнее.
— Что там?
— Еда, конечно. Что еще, — выдохнула Машка и сняла куртку, воодушевленно готовясь провести приятный вечер с подругами. Особенно радовало, что собирались они у Эли, а не у Инны. — Просила же не заморачиваться, я все с собой привезу. Тут стейки жареные, соусы разные, картошка фри. Все самое вредное. И сладкое еще. Одно нам, одно я домой увезу.
— Я в холодильник пока уберу.
— Ты только напомни, чтобы я не забыла. А то Виталичка расстроится.
— Обязательно. Как хорошо, что мы дома собрались. В ресторане ни поржать, ни поматериться.
— А Инна нас почтит своим присутствием или нет? — с мягкой иронией поинтересовалась Маша, поняв, что в квартире они с Элькой пока одни.
— Должна. Вы так и не общаетесь?
— Общаемся. Короткими сообщениями. — Вдаваться в подробности не хотелось, так и не смылся осадок прошлой встречи. Общались они с Инной теперь натянуто и редко. Возможно сегодняшний вечер что-то изменит.
— Зацени. Круто? — Элька ткнула пальцем в большое зеркало, стоящее на полу в прихожей.
— О, шикарно, — восхищенно отозвалась Маша, тронув резную дубовую раму.
— Неделю назад приперла.
— Да, ты ж давно хотела. Все. Теперь и я такое хочу. Только позолоченное.
— Машка, на любой вкус
и цвет можно найти.— Ага. Только мне куда его припереть потом. Бажину, что ли?
Пока накрывали на стол, захмелели от смеха и приятного ожидания.
— Красота какая, будто это я целый день за плитой стояла. Все горячее еще. Если Инка не задержится, то можно и не греть ничего. Как вы отдохнули, расскажи? Где были, что видели? — спросила Эльвира.
— Нигде не были.
— Как это?
— Вот так. Только пили, ели и трахались. И все. Нигде мы не были, ничего не видели. И, представь, даже не расстроились.
Эля расхохоталась, взяла одной рукой два бокала, и они звякнули, слегка ударившись друг о друга пузатыми боками. Звон этот слился с ее веселым смехом, и Машка почувствовала, как страшно соскучилась по всему этому. По их разговорам, пошлым шуточкам и скабрезным обсуждениям.
— Я бы тоже не расстроилась. Ой, Машка, как ты хорошо выглядишь. Блестишь и сверкаешь. Вся гладенькая, отполированная.
— Угу, Бажин хочет, чтобы его девка блестела, вот я и блещу. Это вот знаешь, как на животных колокольчики вешают, чтобы не потерялись, так и я хожу побрякушками гремлю, чтобы не потеряться. Блин, я так есть хочу, где Инку носит.
— Я не про побрякушки, а про то, что у тебя глаза сверкают и ржешь ты во весь голос.
— А-а-а.
Кроме протяжного «а-а-а», Александрова ничего не сказала, и Эля спросила прямо:
— Влюбилась?
— Нет.
— Да ладно, — не поверила подруга.
— В Бажина нельзя влюбляться. Ни при каких обстоятельствах, — снова засмеялась Машка, — а то потом можно с катушек слететь. Когда-нибудь все закончится. Я уже и так подзадержалась. Думала, в отпуск слетаем вместе, и все. И вот уже больше месяца с ним живу.
— А чего тянешь тогда?
— Так повода нет бросить. Чтобы мужика бросить, повод нужен!
— Да, это точно. Нельзя мужика без повода бросать. А если серьезно?
— А если серьезно, головой понимаю, что потом только хуже будет. Если уходить, то сейчас… и не могу. Что-то меня останавливает. И это не любовь. Костю я любила и ушла, а этого не люблю, а ноги не несут, Я сама не знаю, что это такое. Что между нами творится. Но это что-то страшное и необъяснимое.
— Страшно необъяснимое, — понимающе улыбнулась Эльвира. — Все познается в сравнении. Может, ты еще не познала настоящую любовь.
Может, это у тебя с Костей нелюбовь была. Перепутала ты.
— Ага, нормально так три года путала. Костя по сравнению с Бажиным плюшевый зайчишка. Нет-нет, ничего такого не было у нас, — поспешила ответить на безмолвный взгляд подруги, — ни ссор, ни разборок, он на меня даже голос ни разу не поднял. Я просто потенциал чувствую.
— Потенциал, да. Потенциал в нем чувствуется.
— Чего ему орать, он рукой взмахнул, и все построились.
— Я его видела, — кивнула Эля. — Ему даже рукой взмахивать не надо. Он только глянул — и все построились. Маша, надо попробовать.
— Что попробовать?
— Довериться, может быть…
Разговор прервался дверным звонком. Наверное, Инна наконец пожаловала. Эля вышла, чтобы впустить подругу, а Машка вздохнула, впрочем, не испытывая разочарования, что не договорила. Не очень она была готова ко всякого рода откровениям.