Стажировка в Северной Академии

– Он верил, как только может верить отчаявшийся человек. И каждый раз его веру убивали, втаптывали в грязь. Пока не появлялась новая зацепка. И так по кругу, два года подряд.

Анита говорила тихим надломленным голосом. Она стояла у окна, спиной ко мне и по ссутулившейся фигуре было видно, насколько тяжело ей даётся эта откровенность.

– Леон поднял все свои связи, даже вышел на целителя из соседнего государства, но никто не смог ему помочь.

Картинки сменяли передо мной, и я отчётливо выдела Винсента на приёмах у почтенных старцев, повидавших за свою жизнь многих пациентов. Тех, кто порой совершает чудеса, а с ним, с Винсентом, это чудо так и не совершившие.

– Потом он просто опустил руки, и я безумно боялась, что ему не хватит сил смириться с такой участью. Он всегда твердил, что это не жизнь - это лишь существование, никчёмное и бесполезное.

Это невыносимо тяжело - в одно мгновение лишиться всего, к чему ты стремился. Когда ты не знаешь, что будешь делать сегодня, завтра или через год. Когда не понимаешь, зачем просыпаться по утрам и вставать с кровати. Мне знакомы его чувства, но я бы никому из злейших врагов не пожелала бы такой участи.

– Аделия, милая, не пойми меня неправильно, - Анита обернулась, и подошла ко мне, - я очень хочу помочь сыну, но... Ты уверена, что тоже хочешь этого?

В её вопросе прозвучали слова, которые она вряд ли бы решилась сказать прямо. Впрочем, я с лёгкостью могу на них ответить:

– Уверена.

Осталось только убедить в этом Винсента.

***

За обеденный стол мы так и не сели - если честно, мне было вовсе не до еды. Впрочем, Анита настаивать не стала. А вот забрать некоторые бумаги позволила.

В академию я вернулась уже не очень поздно. Как раз в то время, когда день нехотя передавал свои права вечерней мгле. Оглянулась по сторонам, страшась, что Винс меня заметить, и быстрым шагом направилась к преподавательскому корпусу.

Территория академии пустовала - на расчищенных дорожках кроме пушистого снега и молчаливых деревьев не было никого. Хотя нет, лгу, по склонившимся к земле веткам туда сюда перелетали розовогрудые птицы. Они внимательно наклоняли голову, пытаясь отыскать хоть что-то съестное, и каждый раз их ждало разочарование. Хотелось бы мне накормить этих страдальцев, но, к несчастью, в сумке ничего не нашлось, даже самого чёрствого сухарика.

– Что же такого интересного ты там рассмотрела?

За спиной раздался вкрадчивый голос Винсента и в буквальном смысле слова, подпрыгнула на месте. Ведь у меня в руках были выписки из его истории болезни, завёрнутые лишь в бумажный пакет, который я теперь со всей силы прижала к груди.

Нужно обернуться, так? И что-то сказать... Обязательно нужно. Вот только сил я в себе не нашла, искоса бросила на него взгляд и натужно усмехнулась:

– Пыталась придумать, чем покормить птиц.

Голос звучал неестественно натянуто и испуганно. Я чувствовала, как по пальцам катится дрожь, и ничего не могла с этим поделать.

– И как? Не придумалось?
– мужчина сделал шаг ко мне, отчего я почувствовала, что расстояние между нами стало минимально допустимым по общественным меркам.

В ответ отрицательно покачала головой, не найдя ув себе сил сказать хоть что-то.

– Даже не посмотришь на меня, - Винс склонился ниже, отчего его влажное дыхание коснулось полоски шеи поверх шарфа.

Повернула голову и натянуто улыбнулась.

– Посмотрю, почему нет?
– старалась говорить спокойно, хотя сама понимала, насколько из меня плохая актриса.

– Что случилось?
– небесно-голубой взгляд потемнел от беспокойства.
– Я попытался найти тебя после лекций, но мне сказали, что ты куда-то уехала. Так куда?

В горле встал ком - горький и не приятный. Врать Винсенту мне хотелось меньше всего, но и сказать правду... Как он на неё отреагирует?

– По делам?
– получился, почему-то, вопрос.

Мужчина заломил бровь и скептически усмехнулся:

– Это ты у меня спрашиваешь?

Нет, конечно, не у него, это я себя проклинаю за медлительность. Можно ведь было положить свёрток в комнате, а потом вернуться и покормить птиц. Только вот правильные мысли решили покинуть меня.

Отрицательно покачала головой, и твёрже повторила:

– По делам.

На этот раз усмешка с его губ пропала. Догадался - мелькнула запоздалая мысль, но я ошиблась:

– Аделия, неужели я не заслужил правды?

А это уже запрещённый приём. Как можно так искусно давить на меня? Тяжело вздохнув, медленно развернулась к нему и призналась:

– Ездила к твоей матушке.

Говорить - зачем именно я туда наведывалась, - не стала. Да и наивно полагала, что уточнять он не станет. Но в очередной раз ошиблась.

– Зачем?
– вместе с этим вопросом, в глазах полыхнуло раздражение и недовольство.

– Взяла твою историю болезни, - ответила, как есть. Расправила плечи и вздёрнула подбородок - пусть знает, что за свой поступок я извиняться не стану. Да и не за что здесь извиняться.

Винс отступил на шаг, посмотрел куда-то поверх моей головы и разочарованно выдохнул:

– Не отступишь?

– Нет!

Пауза затянула - он за это время спрятал руки в карманах пальто, и перевёл взгляд себе под ноги.

– Жаль, - только и промолвил. Потом развернулся, и размашистым шагом пошёл к академии.

Хотелось броситься за ним, непременно остановить, но я только стояла и смотрела вслед. Вопреки тому, что я понимала его чувства, и терзания, такая реакция болью отозвалась внутри.

Он же сам просил помощи, готов был стать учебным пособием зелёной выпускницы, доверился мне и сейчас пошёл на попятную? Что изменилось за эти несколько дней?

Ответа на этот вопрос я не знала, как и не знала, что теперь делать с ним, с нами, со всем этим.

К себе в комнату вернулась в растрёпанных чувствах. Положила на стол свёрток, и бесцельно мерила шагами расстояние от одной стены до другой. Боевой настрой и готовность идти вперёд несмотря ни на что, таял, оставляя после себя неприятную пустоту. Словно меня вышвырнули из привычного мира куда-то на обочину дороги - чужую и пыльную.