Стеклянный Дворец

– Нет, - Дину моргнул.
– И нет нужды кричать, - он постарался вернуть самоконтроль, чтобы разговаривать с Арджуном.

– Прости, - засмеялся Арджун.
– Я не хотел испортить тебе настроение.

– Уверен в этом.

– Я получил письмо от Манджу, вот оттуда я и узнал, где тебя найти.

– Ясно.

– Она пишет, что ничего о тебе не слышала уже долгое время.

– Да?

– Что мне им передать?

Дину поднял очень осторожно голову.

– Ничего, - сказал он резко.
– Я бы хотел, чтобы ты ничего им не передавал.

Брови Арджуна поползли вверх.

– Могу я узнать, почему?

– Это несложно, - пожал плечами Дину.
– Понимаешь... отец послал меня сюда, потому что хочет продать нашу долю в Морнингсайде.

– И?

– Теперь, приехав сюда... Я решил, что это плохая идея.

– Ты полюбил это место, да?

– Дело не только в этом, - Дину посмотрел Арджуну прямо в глаза.
– Вообще-то дело в Элисон.

– Ты о чем?

– Ну, ты ее видел...

– Да, - кивнул Арджун.

– И наверняка понимаешь, о чем я.

– Думаю, ты что-то пытаешься мне сказать, Дину, - Арджун отодвинулся от стола.
– Дай угадаю: ты говоришь, что влюблен в нее?

– Что-то вроде того.

– Понимаю. И думаешь, она тоже без ума от тебя?

– Думаю, что так.

– Разве она тебе об этом не сказала?

– Нет... не так многословно.

– В таком случае надеюсь, что ты прав, - Арджун снова засмеялся, блеснули его превосходные зубы.
– Должен сказать, я не уверен, что она годится для тебя, женщина вроде нее...

– Это не имеет значения, Арджун...
– попытался улыбнуться Дину.
– Для меня это то, во что я должен верить.

– И почему это?

– Понимаешь, я не такой, как ты, Арджун. Для меня никогда не было легко сходиться с людьми, особенно с женщинами. Если что-то пойдет не так... между мной и Элисон, то... Я не знаю, как это переживу...

– Дину, должен ли я считать, что ты меня предупреждаешь и велишь мне держаться от нее подальше?

– Может, и так.

– Ясно, - Арджун оттолкнул тарелку.
– Знаешь, в этом нет никакой нужды.

– Хорошо, - Дину почувствовал, как на его лицо возвращается улыбка.
– Что ж, значит, не будем больше об этом.

Арджун посмотрел на часы и встал.

– Ну, ты выразился совершенно точно. Так что, наверное, мне пора. Извинишься за меня перед Элисон?

– Да... конечно.

Они вместе прошли к парадной двери. Штабной Форд В-8 Арджуна стоял снаружи, около крыльца. Арджун открыл дверцу и протянул руку.

– Приятно было с тобой повидаться, Дину. Даже так коротко.

Дину внезапно устыдился собственной скупости.

– Я не хотел от тебя отделаться, Арджун, - виновато сказал он.
– Пожалуйста, не думай, что тебе здесь не рады. Ты должен приехать еще раз... в скором времени... Уверен, Элисон будет рада.

– А ты?

– И я тоже.

Арджун откликнулся на это, нахмурив брови.

– Уверен?

– Да, конечно. Ты должен... должен вернуться.

– Что ж, тогда я вернусь, если ты не возражаешь, Дину. Будет приятно время от времени сбегать с базы.

– Почему? Там так плохо?

– Не то чтобы плохо, но не всегда так приятно, как могло бы быть...

– Почему?

– Не знаю, как объяснить, Дину. С тех пор, как мы приехали в Малайю, всё уже не так, как прежде.

***

Появление в их жизни Арджуна было похоже на смену времен года. Он заезжал почти каждый день, часто привозя с собой Харди или еще кого-нибудь из друзей. Сангеи-Паттани теперь стал штабом Одиннадцатой дивизии, и Арджун снова увиделся со многими старыми друзьями и знакомыми. По вечерам он собирал их и увозил с базы на любом оказавшемся под рукой транспортном средстве - иногда на штабном Алвисе, иногда на Форде В-8, иногда даже на мотоцикле Харлей-Дэвидсон. Обычно они приезжали после наступления темноты, поднимаясь вверх по дороге со включенными фарами, оглашая окрестности триумфальными мелодиями клаксона.

– Они здесь!
– Элисон бежала вниз, на кухню, чтобы предупредить кухарку.

Она явно наслаждалась этими визитами, Дину понимал, как она рада видеть, что дом снова наполнился людьми. Элисон вытаскивала одежду, о существовании которой он и не подозревал, до сих пор он видел ее только в простых платьях, которые она носила в офисе, и время от времени в шелковом чёнсаме. Теперь из ее шкафов полилась яркая, прекрасно сшитая одежда - элегантные шляпки и платья, которые ее мать заказывала в Париже в золотые дни Морнингсайда.

Почти каждый вечер дом наполняло эхо голосов как с парада и громкий смех. Казалось, они никогда не переставали смеяться, эти молодые офицеры - малейшая шутка вызывала раскаты хохота, и они похлопывали друг друга по спинам. Обычно они привозили с собой бутылки с виски, джином или ромом из своей столовой. Иногда с ними приезжал Кишан Сингх, чтобы разливать напитки. Они сидели на веранде, потягивая виски с содовой или джин-слинг. Словно по волшебству на обеденном столе появлялось огромное количество еды. Элисон вела их в дом, а потом Арджун принимал обязанности хозяина на себя, рассаживая друзей за столом, объясняя состав блюд в мельчайших деталях:

– Взгляните сюда - это утка, приготовлена в соусе из сахарного тростника, такого вы никогда не пробовали. А вот, видите эти креветки? Они сделаны с цветами, почками имбиря, именно это придает им такой потрясающий вкус...

Дину смотрел на это, как зритель в цирке: он знал, что должен сам играть роль хозяина. Но с каждым вечером чувствовал, что его присутствие в доме уменьшается, съеживается. Не имело значения, приезжал ли Арджун один или в сопровождении толпы друзей. Казалось, он умеет наполнить дом даже в одиночестве. Нельзя было отрицать, что есть в нем какой-то магнетизм - самоуверенность, привычка командовать, превосходный аппетит. Дину знал, что может и не надеяться с ним сравниться.

В конце каждого ужина Арджун заводил граммофон и снимал с деревянного пола ковры. Он и его друзья по очереди танцевали с Элисон. Для Дину оказалось откровением, как хорошо она танцует, лучше, чем кто-либо из его знакомых, так же хорошо, как танцоры из кинофильмов - стильно, ритмично и с поистине неистощимой энергией. Среди мужчин лучшим танцором был Арджун. В конце каждого вечера он ставил свою любимую пластинку, "Я влюбляюсь в тебя" в исполнении оркестра Томми Дорси. Все расступались, чтобы предоставить им место, и когда пластинка со скрежетом останавливалась, комната наполнялась аплодисментами. Под конец таких вечеров Элисон едва вспоминала о существовании Дину.