Стеклянный Дворец

– Беги, Арджун!
– раздался голос Харди, который вернул его к действительности.
– Беги, беги!

Он остановился посреди дороги, как испуганный олень, и первый танк почти надвинулся на него, он находился так близко, что Арджун видел глаза человека в башне за толстыми защитными очками. Он отпрыгнул, бросившись в сторону от насыпи, чтобы избежать горящего джипа командующего. Потом поднялся и побежал к деревьям, внезапно оказавшись внутри длинного зеленого туннеля, шаги приглушал ковер из упавших листьев.

Та ясность, которую он ощущал какое-то мгновение, стоя посередине дороги, теперь исчезла. Ее сменила слепая, невиданная потребность бежать. Вполне возможно, что он направлялся прямо на японские орудия. Но даже если бы он знал это наверняка, то был бы не способен остановиться, словно воздух в легких и кровь слились воедино, наполняя мозг в унисон, побуждая бежать в этом направлении.

Он пробежал без остановки несколько ярдов. Потом, прислонившись к стволу, тяжело дыша развернулся, чтобы посмотреть назад: через промежуток между деревьями, заключенный в круглую рамку, словно он смотрел через подзорную трубу, Арджун четко видел небольшой клочок дороги. Он видел, как по шоссе прокатывается танк за танком. По обеим сторонам насыпи лежали грузовики Джатов один-один, некоторые перевернутые, а некоторые горели.

Это зрелище было выше его понимания. Он никоим образом не мог объяснить то, что случилось, даже самому себе. Это именно то, что называют "удариться в панику" - смесь страха, бега и стыда, хаотическое ощущение полной катастрофы в голове, словно устанавливаемые годами учений опоры внезапно сложились и рухнули?

Арджун вдруг с болью представил штаб батальона в Сахаранпуре, он вспомнил место, которое они называли Питомник и длинное низкое здание офицерской столовой. Подумал о висящих на стенах тяжелых картинах в позолоченных рамах и головах буйволов и антилоп, об ассегаях, ятаганах и копьях с оперением, которые его предшественники привезли в качестве трофеев из Африки, Месопотамии и Бирмы. Он привык считать это место своим домом, а батальон - большой семьей, кланом, который связывал тысячу людей в пирамиде взводов и рот.

Как получилось, что эта вековая структура сломалась, как скорлупка, от одного резкого удара, да еще на этом самом неприятном для сражения месте, в посаженном бизнесменом лесу? Был ли он сам в этом виноват? Значит, старые англичане говорили правду, считая, что индийцы разрушат армию, если станут офицерами? По крайней мере, одно было несомненно: как боевая единица Джаты один-один больше не существовали. Теперь каждый солдат батальона должен был драться сам за себя.

Арджун оставил свой вещмешок в джипе у реки, ему не приходило в голову, что он побежит, спасая жизнь, через минуту после того, как поднимется на дорогу. При нем остался лишь Уэбли сорок пятого калибра, фляжка с водой и маленькая сумка со всякими мелочами.

Он огляделся. Где Харди? Где командующий и капитан Пирсон? Он видел их мельком, пока бежал к плантации, но сейчас, в надвигающейся темноте, трудно было понять, что впереди.

Наверняка за танками движется японская пехота, прочесывая плантации. Возможно, за ним уже сейчас наблюдают через один из сотен проемов между деревьями, которые сходились в той точке, где он стоял.

Что теперь делать?

Глава тридцать четвертая

Поехать на Гунунг Джераи предложила Элисон. Они с Дину выехали в Дайтоне из дома задолго до заката, по дороге, которая вилась вокруг горы. Теперь кампонги выглядели покинутыми, дневная паника уступила место тревожной тишине. На рынках не было видно ни единого человека. Элисон могла ехать, не снижая скорость.

Они добрались быстро и свернули на ведущую к вершине дорогу еще при достаточном освещении. Когда они начали подниматься, звук двигателя превратился в пронзительное завывание. На склонах, под густым пологом леса, уже настали сумерки. Элисон пришлось включить фары.

Повороты дороги были очень резкими. Один изгибался в противоположную сторону, поднимаясь под крутым углом. Элисон пришлось остановиться и подать задним ходом, чтобы в него вписаться. Подъехав к краю, они одновременно посмотрели наверх. Небо у северного горизонта, казалось, потемнело от тучи, состоящей из мелких горизонтальных штрихов. Элисон остановилась, и они уставились в небо. Прошло некоторое время, прежде чем они поняли, что смотрят на эскадрилью самолетов, направляющуюся с севера. прямо в их сторону. Они смотрели на самолеты спереди, и казалось, что те стоят на месте, их продвижение отмечалось лишь постепенным увеличением силуэтов.

Элисон снова завела машину, и они быстро стали набирать скорость. Впереди в собирающейся темноте маячили очертания гостиницы. Она была пуста, брошена. Они припарковались у крыльца и поднялись на идущую вокруг здания веранду. По всех длине она была уставлена столами с белыми скатертями, придавленными тяжелыми пепельницами. На столах стояли тарелки, словно в ожидании обеденной толпы.

Они чувствовали гул приближающихся бомбардировщиков под ногами, в дребезжании досок пола. Самолеты теперь летели совсем близко, на низкой высоте. Пока Элисон с Дину смотрели, эскадрилья внезапно разделилась на две, обогнув гору, как ручей валун. Резко накренившись, одна часть сменила направление в сторону того склона горы, что выходил к морю, держа курс на Батерворт и Пенанг. Другая половина полетела в Сангеи-Паттани мимо того склона, который выходил на сушу.

Элисон взяла Дину за руку, и они пошли по балкону, пробираясь между обеденными столами. Скатерти хлопали в легком бризе, а тарелки покрылись тонким слоем пыли.

В тот день стояла безоблачная погода. Далеко внизу в угасающих сумерках на море темнела громадина острова Пенанг, на юго-востоке лежал Сангеи-Паттани, маленький обитаемый островок, затерянный в океане гевей. Они видели шоссе и железнодорожные ветки, сверкающие в последних лучах солнечного света. Местность под их ногами расстилалась словно карта.

Самолеты снижались, готовясь сбросить бомбы. Сангеи-Паттани был ближайшей целью и принял на себя первый удар. Темный ландшафт пронизали вспышки пламени, расположенные рядом, прямыми рядами, как яркие стежки на черной ткани.

Они обошли веранду кругом, прикасаясь к скатертям и покрытым пылью тарелкам. Появилось еще одно облако из самолетов, бомбардировщики опустились над портом Батерворта. Вдруг над побережьем вздыбился столб оранжевого пламени, на сотни футов в высоту, взрыв был такой мощи, что и сам походил на гору.

– Боже мой!
– Элисон бросилась к Дину.
– Они попали в нефтяные цистерны Батерворта.

Она прижалась лицом к груди Дину, схватив его за рубашку, сжимая ткань в кулаках.

– Как раз вчера я проезжала мимо них.

Дину крепко ее обнял.

– Элисон, ты так и не рассказала мне, зачем ты ездила...

Она вытерла лицо о его рубашку и отодвинулась.

– Дай мне сигарету.

Дину прикурил сигарету и вставил ее между губами Элисон.

– И?

– Я ездила к врачу, Дину, к тому, который меня не знает.