Стекляный лабиринт

– Ну, как он?
– спросил Мазуров.

– Нормально, ни на что уже не претендует и готов рассказать, как все происходило на самом деле.

– Фомина нет, говорят, заболел. Замы тоже все куда-то разбежались.

– Знаем мы, чем он болеет после вчерашних поминок.

Мазуров обернулся к Афонькину:

– Ну, а теперь говори, где ты надыбал этот ковер?

Оперативники угрожающе нависли над сидящим Афонькиным. Вид у того был совсем жалкий и растерянный. Он сглотнул слюну и, запинаясь, начал рассказывать:

– Нет, честное слово, я же уже говорил. Я шел с дач... там прихватил кое-что из нержавейки, думал сдать в приемный пункт. И решил срезать дорогу, пройти через кладбище... смотрю, могилка свежевырытая и рядом этот ковер лежит...

Милиционеры переглянулись.

– Ну что с ним делать?
– спросил Мазуров.
– Врет, и не краснеет ведь.

– Нет, в самом деле, так и было, - зачастил воришка, клятвенно прижимая руки к груди.
– Я еще по сторонам оглянулся, Бурлака, вроде, нигде нет, подождал немного, да и забрал его.

Астафьев уже почесывал ладонь правой руки в предчувствии будущей "работы", но Мазуров остановил его.

– Постой, - он обернулся к воришке.
– Как ты сказал? Бурлак?

– Ну да, этот, "начальник кладбища". Раньше еще Юрий Иванович был, но тот под машину попал...

– Кладбище, - пробормотал майор, глядя на своего молодого напарника.
– Кладбище.

– Ты думаешь...
– начал понимать его лейтенант.

– Ну да. Это было позавчера, утром как раз поступила в больницу Орлова, в пять десять, а в пять тридцать утра я задержал этого орла. А красиво все складывается!
– После этого он решился: - Поехали! Колодников с бригадой еще должен быть там.

Свой рассказ Афонькин продолжил в машине:

– Я ведь не сразу его взял, подождал, походил. С Бурлаком тоже связываться неохота, он хоть мужик спокойный, но уж очень здоровый. Голову, на хрен, оторвать может одной рукой.

– Так ты его хорошо знаешь?
– расспрашивал майор.

– А как же! Частенько у него в сторожке бухали.

– Он что, там постоянно живет?

– Да. Все еще удивлялись - на кладбище жить, это ж сдуреть можно, а он ничего, спокойно.

– Ты то место, где нашел ковер, показать сможешь?

– А как же!

Но на кладбище он уже не был так уверен. Пока Астафьев разыскивал Колодникова, Афонькин под присмотром Мазурова топтался около последнего ряда могил, озираясь по сторонам и бормоча под нос ругательства.

– Ну, чего?

– Да здесь где-то, только тут за два дня столько могил прибавилось. Не то в этом ряду, не то в том.

Подъехал "уазик" с Астафьевым и Колодниковым. Старший оперуполномоченный быстро разобрался в ситуации.

– Вырытая могила была одна?
– спросил он.

– Одна, других не было.

– А ковер далеко лежал?

– Нет, метрах в двух.

Колодников оглянулся, недалеко от них в недрах замызганного "Беларуса" с зубастым ковшом копался невысокий мужичок в безнадежно замасленном комбинезоне.

– Этот, может быть, что-то знает, - предположил Колодников.

К нему они отправились всей компанией.

– Эй, друг, ты здесь работаешь?
– окликнул его Колодников.

– Да, только копать сегодня не буду, машина сдохла. К Бурлаку идите, - буркнул мужичонка, не оборачиваясь.

– Бурлак уже ничего не выкопает - убили его, - просветил кладбищенского работника Мазуров.

Тот, чуть покачнувшись, обернулся, и на всех присутствующих пахнуло чудовищным, застоялым перегаром. На сером лице мужичка отразилось сначала недоумение, а потом и испуг.

– Как убили?
– пролепетал он.
– Когда? А как же теперь?..

– Ты когда его последний раз видел?
– спросил Колодников.

– В-вчера...

– Когда точно?

– В-вечером...

Неожиданный свидетель, по всей видимости, пребывал в глубоком шоке от услышанного, поэтому отвечал односложно.

– А ты разве технику свою не у сторожки оставляешь?
– спросил Мазуров.

Тот кивнул.

– Да... обычно. Но вчера здесь... перебрал слегка...

– Ты что же, к сторожке сегодня не подходил?

– Нет, с-сразу сюда.

Астафьев обошел "Беларусь" и увидел стоявший в стороне мопед.

– Да не трясись ты, - подбодрил пьянчугу Мазуров.
– Никто тебя не собирается ни в чем обвинять. Ты вот лучше скажи, два дня назад ты во сколько сюда прибыл?

– В восемь, - привычно соврал тот, но потом, видимо, испугался и уточнил: - Нет, в девять, ближе к десяти, примерно так пол одиннадцатого.

– Бурлак был здесь?

– Да.

– А вырытая могила?

– Тоже была. Я еще удивился, чего это он меня не дождался. Еще и заказчиков то не было.

– Показать эту могилу можешь?

Хозяин "Беларуси" неуверенно пожал плечами:

– У дороги где-то, во втором ряду.

– Точно!
– обрадовался Афонькин.
– У дороги, не то третья, не то четвертая.

Они всем скопом вернулись к дороге, и оба свидетеля теперь уверенно показали на одну из могил с парой скромных пластиковых венков на холмике.

– Антонина Николаевна Становова, тысяча девятьсот...
– прочитал Астафьев на табличке, воткнутой в землю.
– Ого, бабулька почти век прожила!
– удивился он.

– А вот здесь вот лежал ковер, - продолжал вошедший в раж Афонькин, волчком кружась на одном месте.
– Здоровый такой.

– Постой, он, что, был развернут?
– прервал его Колодников.

– Ну да, во всю длину.

– А не врешь? Смотри, Афонькин, твои слова многое решают. Ты сейчас не подозреваемый, ты сейчас главный свидетель, - предупредил Мазуров.

Бедный воришка чуть не захлебнулся от собственной значимости.

– Да я... Я сейчас!

И он ломанулся куда-то в глубь кладбища. Миновав четыре ряда могил, Афонькин склонился над одной и откуда-то из горы венков вытащил белый пластиковый пакет.