Стекляный лабиринт

Касьянов кивнул русой головой и все тем же бесстрастным тоном сказал:

– Хорошо, сделаю все возможное.

Глядя вслед уходящему капитану, Мамонов неожиданно почувствовал острый укол тревоги. Бесстрастный голос Касьянова, его голубые, льдистые глаза и прямая, как милицейская дубинка, спина внушали подполковнику чувство необъяснимой тревоги.

"Такой не продаст, такой просто возьмет и подсидит. Далеко пойдет капитан, чувствуется - большие задатки у человека".

Следующим утром Астафьев с утра зашел по одному адресу, полученному вечером у Мазурова. Следовало проверить, не объявился ли там находящийся в бегах Михаил Болотников - старый уголовный кадр. Как и предполагал Астафьев, поход его не увенчался успехом, - не такой дурак Болотников, чтобы скрываться в городе.

В свой кабинет Юрий попал только в десять утра. Там он застал Мазурова и Колодникова и по их обескураженным лицам понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Здорово! Что это вы такие смурные?
– спросил он.

– А чему радоваться?
– буркнул Колодников.
– Сейчас вызывал Мамонов, разнес в пух и прах всю нашу работу, отстранил от дела и передал его Касьянову.

– Касьянову?
– удивился Астафьев.
– Ну и что тут такого? Он неплохой оперативник.

– Какой он оперативник, - пробурчал Мазуров.
– Карьерист.

– Да, подбивать показатели он умеет, - признал Колодников.
– Я пару раз с ним работал.

Их разговор прервал появившийся в дверях дежурный по отделению.

– Мазуров, тебе из Константиновки звонят.

Майор почти выпорхнул из кабинета с необычной для его грузного тела легкостью. Вернулся он быстро, сияя.

– Молодцы ребята в этом селе, Бычка взяли.

– Вот это да!

– Быстро они! Как им удалось?

– Навели справки, кто из местных сидел вместе с Сергеевым, - пояснил радостный Михалыч.
– Там на хате его и повязали. Одна неувязка, у них нет бензина, чтобы его сюда доставить. Пойду, попрошу Мамонова, может, пошлет нашу машину.

– Вряд ли, они сейчас каждый литр бензина считают, - скептически заметил Колодников.
– Я два месяца не могу отправить в УВД руки той бабы, которую из колодца вытащили, - говорят, бензина нет, на патрульные машины только хватает. Скоро у этой "купальщицы" хрен что восстановишь.

По весне из заброшенного, высохшего колодца на окраине города извлекли тело женщины. Судя по сохранившимся наколкам на плече, жертва прошла лагеря. И давно надо было провести экспертизу по восстановлению отпечатков пальцев в областной лаборатории криминалистики, но не находилось то машины, то бензина.

Мазуров ушел, но минут через десять вернулся с квадратными глазами.

– Представляете, он распорядился отправить машину в Константиновку прямо при мне.

– Какую?

– Воронок.

– Вот это да! Не ближний путь! Расщедрился Мамон.

– Значит, это ему выгодно, - решил Астафьев.

Оба майора с удивлением посмотрели на молодого коллегу.

– А лейтенант точно уловил суть дела, - хохотнул Колодников.
– Мамонов ничего не сделает, если это ему не выгодно.

– А как же мы?
– спросил Юрий.
– Нельзя же дать им повернуть дело по-своему...

Он хотел еще что-то добавить, но тут Мазуров вскочил и, замахав руками, как курица-наседка крыльями, вышел в небольшой тамбур, плотнее прикрыл дверь и прибавил громкость радиоприемника. Разговор продолжался под звуковое оформление классической музыки.

– Тебя куда бросили?
– спросил Мазуров Колодникова.

– На эту, колодезную купальщицу.

– Без экспертизы это полный висяк.

– Я тоже так думаю, - согласился Андрей.

– Может, тогда плюнуть на все и заняться делом Орловой?

– Можно попробовать. Ты как, Юр?

Астафьев молча кивнул.

– С чего начнем?
– спросил Мазуров.

Колодников посмотрел на лейтенанта:

– Прежде всего, ты навестишь свою крестницу....

Через десять минут план был готов.

Выйдя в коридор, Мазуров нос к носу столкнулся со "старым знакомым". Толика Афонькина в наручниках волокли под руки два милиционера. Увидев майора, невезучий любитель красивой жизни взвыл.

– Иван Михайлович, вы же говорили, что я главный свидетель, а эти волки забрали меня как последнего урку!

Майор только развел руками, ничего утешительного Афонькину он сказать не мог.

– Плохой знак, - шепнул он Колодникову.

– Это точно.

Визит Астафьева в больницу не принес положительного результата. В коридоре он встретил мать Ольги.

– Добрый день, Анна Владимировна. Как Ольга?
– спросил Юрий.

– Ой, Юрочка, даже не знаю!

– В чем дело?
– встревожился лейтенант.

– Ресницы у моей девочки задрожали, как будто глаза открыть хочет, я - бегом за врачами.

– И что врачи?

– Не знаю, они сейчас совещаются. Меня не пускают.

Астафьев тихо вошел в палату. У кровати Ольги стояли два врача, один из них был знакомый Астафьеву Сударушкин. Лишь взглянув на девушку, Юрий понял, что она пришла в сознание: глаза ее были открыты, но выражение их было крайне испуганное, дыхание прерывистое.

– Здравствуйте. Что случилось?
– обратился лейтенант к Сударушкину.

– Не знаю, обрадую вас или огорчу: Орлова пришла в сознание, но у нее практически полная амнезия. Она ничего не помнит и поэтому напугана этим до предела, - ответил Сударушкин, отводя Астафьева в сторону.

– Это надолго? Амнезия?..

– На этот вопрос вам никто не ответит. Амнезия - непрогнозируемое состояние. Были случаи, когда память к больным вообще не возвращалась. Или возвращалась частично. В данном случае это последствие сильного удара по голове.