Степи Евразии в эпоху средневековья

Особенно интересны найденные в одном кургане литые серебряные на полых поддонах узкогорлый кувшин с длинным сливом и чашка (рис. 33, 13, 14). Они явно западного, скорее среднеазиатского, происхождения, ибо близкие серебряные кувшин и чашка были также совместно обнаружены в кургане у с. Покровского в Чуйской долине [Городецкий В., 1926] и датируются специалистами VII–VIII вв. [Тревер К.В., 1940, табл. 34; Маршак Б.И., 1961, с. 191]. Кувшин, найденный в древнехакасском кургане второй половины IX — начала X в. в Туве, положен в могилу уже старым, после многолетнего использования. Он сильно помят, имеет изъяны в поддоне и следы оторванной вертикальной ручки, некогда соединявшей тулово с венчиком (в противоположной сливу стороне имеется круглое отверстие для одного конца ручки). Низ поддона обрамлен «перлами». Всеми этими деталями кувшин особенно близок так называемому сасанидскому кувшину, случайно найденному в Пермской области, а также некоторым другим [Смирнов А.П., 1947; Смирнов Я.И., 1909, табл. XII, рис. 79]. Поскольку датировка «сасанидских», или среднеазиатских, серебряных кувшинов (обнаруживаемых случайно вне комплекса) до сих пор не уточнена, находка в Туве особенно важна для исследователей.

В курганах обычно встречается конское снаряжение, свидетельствующее о том, что на погребальный костер вместе с умершим воином клали седло и узду его боевого коня. Седла снабжались железными кольцами с пробоями, стременами обычных для VI–X вв. типов (с петлей на шейке и с восьмеркообразным завершением) (рис. 33, 34, 36, 41) и подпружными пряжками (рис. 33, 56). Нагрудный и подхвостный ремни украшались подвесными бронзовыми сердцевидными бляхами со львами или рельефными изображениями бубенчиков и растительных узоров (рис. 33, 62). Уздечки имели двусоставные витые удила с восьмеркообразными петлями и третьими подвижными кольцами. В курганах такие удила часто встречаются без псалиев (рис. 33, 28), с S-овидными гладкими псалиями, с псалиями, оканчивающимися шишечкой и сапожком, или прямыми с лопаточкой и изгибом сверху (рис. 33, 37, 48, 50, 51). Ремни уздечек обычно украшены бронзовыми фигурными и сердцевидными бляшками и наколенниками с рельефно изображенными на них фениксами, лежащими или стоящими козлами, растительным орнаментом. По форме бляхи относятся к типу бляшек Тюхтятского клада (рис. 33, 59, 61, 63). Столь же нарядны бронзовые бляхи-тройчатки для перекрестий ремней (рис. 33, 60). Встречаются и портупейные железные круглые бляхи (рис. 33, 58) с тремя или четырьмя отверстиями, остатки костяных застежек от тороков и пут, бронзовые ворворки, бубенчики и ранние трубочки-султанчики, а также пронизки (рис. 33, 42, 46, 49, 52).

По прокаленным в огне предметам вооружения видно, что останки воинов сжигались одетыми в панцири или кольчуги, вместе с боевыми луками и наполненными стрелами колчанами, изредка с мечами с прямым перекрестьем, саблями и черешковымикинжалами тюхтятского типа (рис. 33, 31–33, 54, 57, 81, 87). Дважды найдены длинные втульчатые копья (рис. 33, 53, 55). В ряде курганов обнаружены панцирные пластинки, обрывки кольчуги, остатки роговых накладок сложных луков, боевые ножи, мечи, разнообразные наконечники стрел (трехгранные, четырехгранные, трехгранно-трехлопастные, трехлопастные узкие, трехлопастные массивные с отверстиями и выемками внизу лопастей, плоские асимметрично-ромбические, долотцевидные и пр. (рис. 33, 75–85) и обломки костяных свистулек от стрел. Найденные мечи типа палашей имеют однолезвийные клинки длиной до 0,7 м., которые, однако, на конце заточены на два лезвия. Перекрестия их напускные на черешок для деревянной рукоятки. После пребывания с останками сжигаемого воина на погребальном костре мечи сгибали вдвое и в таком виде помещали в могилу. Среди местных сабель нашлась на Улуг-Хеме и сабля с арабской надписью, привезенная из далекого южного похода.

Из орудий труда в курганах найдены земледельческие орудия, инструменты плотника и столяра (жернова ручных мельниц из серого гранита, серпы, коса-горбуша, проушной топор, тесла, втульчатые долота, бруски из песчаника для правки кос и ножей, нож-резец по дереву и т. п. — рис 33, 19, 20, 22, 23, 27, 38, 39), швеи и пряхи (пружинные ножницы, пряслица от веретен из стенок сосудов или камня (рис. 33, 24), железные иглы и т. п.). На поясах в особых кожаных сумочках носили железные огнива с кремнем и трутом. Эти сумочки с наружной стороны часто имели фигурные бронзовые или железные накладки с пряжечками (рис. 33, 44). Низ накладок иногда служил огнивом. В подобных сумочках из кожи воины носили также походный инвентарь: шило, миниатюрный стальной нож и напильник (для заострения наконечников стрел), конец которого иногда служил стамеской (рис. 33, 25). Были найдены остатки походного железного котла.

От одежды при сожжении почти ничего не оставалось. Встречены лишь обрывки шерстяных тканей и зеленого шелка, золотые пуговицы, железные поясные пряжки и остатки наборных поясов. Пояса обычно были украшены бронзовыми пряжками в разнообразными бляшками (фигурными, квадратными, полукруглыми, сердцевидными), покрытыми растительным орнаментом, или гладкими обоймами, наконечниками и фигурными подвесками, имеющими сердцевидные прорези (рис. 33, 64, 67, 72, 73, 74). Появляются наборные пояса из железных бляшек тех же форм, украшенных нередко инкрустацией из меди (рис. 33, 69, 70, 71). Встречаются и золотые бляшки.

Из бытовых предметов и украшений отметим дисковидные зеркала из белого сплава, пинцеты для выщипывания волос, золотой перстень со вставкой, золотые и бронзовые серьги и бронзовые булавки с фигурками фениксов (рис. 33, 40, 45, 47, 65).

В ряде женских курганов обнаружены бронзовые монеты династии Тан с надписью: «Всеобщая драгоценность [правления] Кайюань» (Кайюань тунбао). В тюхтятских курганах на р. Уени были найдены также тюргешская монета VIII в. и хорезмийская монета-подвеска. Интересны находки привезенных с Индийского океана раковин-каури. В тюхтятских курганах постоянно встречаются слитки меди, серебра и золота — все, что осталось от расплавившихся в сильном огне предметов.

Среди древнехакасских курганов IX–X вв. имеются как богатые по инвентарю, так и бедные или даже безынвентарные, что является свидетельством значительной социальной дифференциации общества. Однако для всех них характерен этнически присущий древним хакасам погребальный обряд и наряду с общими имеются многие специфические формы предметов материальной культуры, резко отличные от предметов тюркских или уйгурских.

У девяти раскопанных в Туве древнехакасских тюхтятских курганов IX–X вв. с восточной или юго-восточной стороны их насыпей стояли каменные стелы с тюркоязычными эпитафиями на енисейской письменности (рис. 33, В, 29, 30). Раскопки этих курганов с очевидностью показали, что надгробные эпитафии являются древнехакасскими [Кызласов Л.Р., 1969, с. 108]. Были раскопаны еще два каменных кургана, у которых стелы с надписями стояли в одном случае с западной, а в другом — с северной стороны насыпей. У раскопанного на р. Межегее кургана в урочище Кезек-Хурэ стела с надписью стояла прямо в северо-западной части насыпи. Несмотря на отсутствие находок, можно предположить, что эти три кургана, под насыпями которых залегали кострища и находились ямки о остатками деревянных столбов, также являются древнехакасскими. Установка опорных столбиков в ямах обычна для чаатасов VI–IX вв. Кроме того, аналогичные столбики обнаружены в дренехакасском кургане 18 под горой Чинге на р. Элегесте (раскопки А.В. Адрианова, 1915 г.). Помимо стелы — памятника Элегест I (№ 10), этот курган имел еще каменный столб без надписи, стоявший с северо-западной стороны насыпи. Древнехакасские эпитафии и тамги на вертикально установленных стелах и скалах известны также на территориях Хакасии, Монголии (Суджинская стела) и в Горном Алтае.

Еще одним интересным и единственным для Хакасии памятником скульптурного мастерства и эпиграфики является статуя «Богатырь» с р. Ербы (рис. 33, 30). Она датируется IX–X вв. как по канонической позе поздних изваяний (держащих сосуд обеими руками и имеющих прическу с чехлом в виде косы), так и по высеченной на спине эпитафии с древнехакасской тамгой конца IX в. [Кызласов Л.Р., 1960а; 1964а].

Особо важными памятниками IX–X вв. являются обнаруженные в борах по правому берегу Енисея обособленные поселения металлургов и кузнецов. В них раскопаны многочисленные железоплавильные печи, около которых найдены предметы IX–X вв. [Сунгучашев Я.И., 1974, с. 136].

На территории Хакасии в тюхтятское время градостроительство получило дальнейшее развитие. Продолжал существовать возникший в эпоху чаатас храмовый город в котловане Copra на р. Пююрсух. Это известно по обнаруженному во дворце-храме на станции Ербинской типичному для второй половины IX–X в. баночному сосуду с насечками по венчику, украшенному отверстиями по шейке и поясом прочерченных свисающих треугольников. В эту пору строится большой город-ставка кагана в низовьях р. Уйбат, вблизи ее впадения в Абакан. Рядовые здания города были деревянными, столбовыми, построенными с применением сырцового кирпича. Усадьбы огораживались деревянными заплотами. Здесь жили кузнецы, гончары и другой мастеровой люд. Вода к городу поступала по магистральному каналу, отведенному от Уйбата. Основные кварталы города еще не исследованы. Произведены раскопки монументальных архитектурных сооружений из сырцового кирпича. Среди них выделяется большой замок-дворец, являвшийся, очевидно, укрепленным жилищем древнехакасского кагана. Это прямоугольное сооружение размером 72x37 м., мощные стены которого сохранились в высоту на 4 м. Восточная сторона его, с единственным входом, укреплена четырьмя фланкирующими башнями (рис. 33, А). Две из них — прямоугольные, а угловые — восьмигранные. Самобытная планировка последних подтверждает, что древнехакасские крестьяне жили не только в избах, но и в многогранных юртообразных сооружениях, срубленных из дерева или сооруженных из других материалов (камень и глина).

Строительные приемы, размер кирпича (42x20x10 см), применение глинобитных прямоугольных блоков — все это служит свидетельством того, что древнехакасская архитектурная школа являлась наиболее северным ответвлением среднеазиатского средневекового зодчества. При исследовании замка наряду с вновь открытыми образцами местной гончарной посуды обнаружены горшки уйгур, кувшины с вертикальными ручками, возможно, среднеазиатского производства, обломки изделий из белого тайского фарфора и т. п.

Находки показывают, что дворец древнехакасского правителя начал строиться в начале IX в. и существовал долго. Позднее его достраивали и ремонтировали.

Другие древнехакасские города того времени еще не открыты археологами. Об их существовании свидетельствуют письменные источники. Например, иранское сочинение X в. «Худуд-ал-Алам» указывает, что каган в начале X в., после войны с уйгурами, жил в г. Кемиджкет, название которого переводится как «Енисейский город» (город на р. Кем). Из данных Гардизи (XI в.) проистекает, что другая, самая северная ставка кагана в середине X в. находилась поблизости слияния рек Белого и Черного Июсов [Кызласов Л.Р., 1969, с. 96].