Степи нужен новый хозяин
Шрифт:
— Сплошные калории, — вздохнула та.
— Галочка Егоровна, — опять встрял Заварзин. — Ежели ты беспокоишься за фигуру, то это совершенно напрасно! Еще никому не удалось поправиться в походе! А худеть тебе нельзя от слова «совсем»! С перевалов сдувать начнет!
— Чума, жрать будешь? — шепотом спросила Лабжинова. — А то выброшу всё на помойку. Или съем сама.
— Канэшно хочу! — заорал Колька. — Ты же лопнешь!
— Надо же, услышал, — Светка отдала ему миску.
— А ты как хотела? В вопросе еды у меня абсолютный слух, уникальный нюх, орлиное зрение и остальные чувства на том же уровне!
— Семь, — Артем налил себе чая. — За два часа уложились.
— Долго возились, — буркнул Батяня и тоже потянулся кружкой к ведру.
— Нормально, — не согласился Артём. — После хорошего
— Ладно, для первого дня сойдет, — неохотно согласился Лёха. — Тем более, прошли дальше, чем планировали. Но в будущем надо побыстрее шебуршиться, — он окинул взглядом развалившуюся на спальниках группу. — Полчаса на разгильдяйство, и в восемь отбой. Дежурим по часу. Последние — Лапа с Малым, они же готовят. В шесть надо выйти.
24 декабря 2019 года. Перевал Труба
Цирк открылся разом. Только что впереди не было ничего, кроме снежного склона. Один шаг, и… Группа замерла. При ярком солнце можно было, наверное, и задохнуться от восхищения. Не самая худшая смерть, если вдуматься. Но ждать пару месяцев весеннего солнышка никто не собирался. Даже шесть часов до полуденных сумерек, и то жалко. К тому же, смерть, пусть и от восхищения — сомнительный стимул. Вдруг не помрешь! А время потеряно. Тем более, и в лунном свете неплохо смотрится. Увенчанный скальными пиками хребет гигантским полукругом охватывал долину, обрываясь вниз отвесными стенами. На отвесах снег не держался, но слева наверху между скал просвечивали белые пятна, а справа наоборот: отдельные камни выделялись на фоне сплошного льда, гребнем огромной волны нависавшей над цирком. Напротив входа зияла глубокая расщелина, словно прорубленная гигантским топором.
— Ой, мамочки! — выдохнула Галка. — Красиво-то как!
— Это Вы, Галочка Егоровна, точно заметили, — покивал головой Колька. — Красиво. Похоже на нижнюю челюсть старого тираннозавра. Очень большого!
— Почему тираннозавра? — не поняла девушка.
— Почему старого? — в унисон откликнулся Дудник.
— У млекопитающих, Галочка Егоровна, форма челюстей немного другая, — менторским тоном разъяснил Заварзин. — Вот хоть у Ниндзи спросите, он их много напрепарировал! Ну там мацерация, мездрение, пикеливание… Мясо от костей, кожу от жира…
— Чума на тебя! — Галка замахнулась на парня палкой. — Меня сейчас от одних названий стошнит!
— Однако, белый мальчик совсем мало-мало городской, — Петров выпрямился, разминая спину, и вновь оперся о палки. — Шкуру от костей не отличает!
— Да ладно, — возмутился Колька. — Подумаешь, перепутал немного!
— Почему старый? — повторил свой вопрос Дудник.
— Конечно старый, — радостно переключился Заварзин. — Все зубы по-разному стерты! Справа вообще половины не хватает. И гадость какая-то белая наросла! Ему бы к стоматологу… Только где же такого большого найдешь!
— Нашел уже, — хмыкнула Светка. — Хороший врач был, славно зубы проредил по центру.
— Вечно вы всё опошлите, — огорчилась Галка. — Всё очарование пропало!
— Они такие, — посочувствовал Батяня. — Прижимаемся к левому борту. Если эта белая гадость справа рухнет, мало никому не покажется!
— Ты про карниз? — пунктуально уточнил Виталик.
— Естественно! А еще в Трубе должно дуть не по-детски! Двинулись!
Трубой назывался перевал. Хорошее место подобным словом не назовут. По описаниям, узкий проход меж отвесных стен прекрасно справлялся с обязанностями своей аэродинамической тезки: даже в самую тихую погоду дуло на перевале немилосердно. Нынешнюю же погоду тихой назвать язык не поворачивался. Метров двенадцать в секунду точно есть, а то и больше. Естественно, мордотык. Закон подлости: на маршруте в каком направлении ни иди, а дует всегда навстречу. Хоть спинами друг к другу стань, а всё одно каждый получит в замерзающее личико поток охлажденного воздуха. Или в обледенелую балаклаву, что немного приятней, но имеет свои минусы. И если в лесу этот самый воздух, как правило, движется медленно и лениво, то выше, где высоченные разлапистые ели сменяются сначала голыми ветвями низенького кустарника, а после ровной заснеженной поверхностью, всё
иначе. Здесь царство ветра, здесь он полноправный и единоличный хозяин. Творит что хочет и как хочет. А ещё несет снежную пыль, больше похожую на крохотные кристаллики льда. Вроде и поземка, но как-то немного на пургу смахивает. Словом, всё для ветра, всё против человека!А если ещё учесть, что «ровная» поверхность совсем не ровная, а наклонная, покрытая застругами и изрезанная всякими складками местности, то идти по такой под ветерком при усилившемся морозе — сплошное удовольствие. Эмоции через край перехлестывают. Материться хочется страшно, но на ветру и холоде особо не поразговариваешь, так что внешне всё прилично.
Зато тропежки нет. От слова «совсем». Не удерживается свежий снег в безлесье: частично сдувается, частично уплотняется до состояния «железобетонного» наста. Физики считают, что вода в твердом состоянии имеет меньшую плотность, чем в жидком. Это они никогда в зимней тундре не ночевали, иглу не строили. Или ветрозащитную стенку вокруг палатки. Потаскали бы «кирпичики», выпиленные ножовкой из этого самого наста, мигом бы просекли и про плотность, и про массу, и про всяческую матерь…
Ночевать в безлесье никому не хотелось. Горелка с небольшим запасом бензина на такой случай имелась, но ловить «холодную» в самом начале маршрута — кому оно надо? Рукавицы, носки, обувь, не говоря уж о балаклавах, к вечеру будут мокрыми, что-то от надутого снега, что-то от собственного пота. И сильно ошибается тот, кто считает, что человек на морозе не потеет. Если кто не потеет — значит, уже помер. А из живых влага прет в удивительных количествах. Сушить же вещи без печки можно только на собственном теле. Хуже всего с ботинками: не высыхают они в спальниках. Утром хоть и теплые, а сыроваты. Всё это не смертельно, по тундре так месяцами ходят, но если можно избежать — надо стараться.
Вот и работали на износ, рассчитывая успеть до вечера спуститься в ручей с редким названием Медвежий. Оно, конечно, вечер в Ночи понятие условное, наступает с остановкой на ночлег, но тем не менее. Вверх лезлось тяжело. То ли не втянулись еще, то ли усилившийся мороз давил, то ли ветер проклятый, а может всё понемногу. Тем не менее, к обеду почти выбрались на перевал. Правда, Батяня смухлевал немного, удлинив дообеденный переход на полчасика, но немного не считается.
Обедали в небольшой уютной мульде под самым взлетом. Не то чтобы совсем тихое место, но частично от ветра прикрывает. Да и нет лучше. Долго не сидели: наскоро перекусили, похлебали чаю из термосов, и снова в бой. Даже дежурная шутка «еда, однако» проскочила без воодушевления, именно как дежурная. Артем впервые с начала похода вмешался в управление: предложил снять лыжи и прикрепить к волокушам. Вроде как окончательное решение оставил за Батяней, но кто же будет спорить: взлет крутизной градусов тридцать, по такому насту без лыж быстрее. А если перевал оправдает своё название, лыжи там точно лишними станут.
Труба не подвела: ветер сбивал с ног. Шли в кошках, сильно наклонившись вперед, изо всех сил упираясь палками. Сто метров (фигня вопрос, люди из десяти секунд выбегают) ползли почти полчаса. Но выползли, сбежали с перевального взлета и облегченно вздохнули. Не то чтобы здесь не дуло: дуло, и еще как, но по сравнению с перевалом…
Дальше уже просто: на лыжи и вниз, закладывая петли широкого серпантина. Полтора часа шикарного катания и сбор на границе леса. Уже в Медвежьем.
Первым спустился Олег Лабжинов. Выбрал местечко, откуда хорошо виден пройденный склон, вытащил из рюкзака пуховку и уселся на волокушу с термосом в руках. Батяня с Ниндзей подъехали минут через пять.
— Быстро ты, однако, — Миша первым делом стянул балаклаву. — Не ожидал.
— Ты просто мало его знаешь, — Лешка устроился рядом. — Мы говорим Малой, подразумеваем лыжи. Говорим лыжи, подразумеваем Малой.
Петров бросил заинтересованный взгляд на Олега и поцокал языком.
— Да ладно, — отмахнулся Лабжинов. — Нашел Хиршера!
— Угу! — Батяня вытащил планшет, но на карту пока не смотрел. — С Нортугом и Фуркадом в одном флаконе. Он у нас что в горных, что в беговых всех бьет. Пока только в городе, зато по взрослым. А в прошлом году биатлон попробовал. С тем же результатом.