Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Таким образом, время бытования памятников баитовского типа определяется в пределах VII–IV вв. до н. э. Но скорее всего верхним рубежом является именно первая половина IV в. до н. э., поскольку в конце V–IV в. до н. э. на баитовской территории распространяются памятники гороховской и саргатской культур.
Происхождение носиловского и баитовского культурных комплексов связано с местными культурами периода поздней бронзы Притоболья и Приишимья, представленными памятниками с керамикой бархатовского типа, к которым относятся поселения Бархатово; Ново-Шадрино II; городища Красногорское; Кучум-гора и др. (Стефанов В.И., Корочкова О.Н., 1984, с. 85–88; Голдина Р.Д., 1969, табл. 73–75). Керамика этих памятников с орнаментацией из рядов ямок, «жемчужин» в сочетании с насечками и оттисками зубчатого штампа в Притоболье и Приишимье трансформируется в баитовскую, а на средней Исети, испытав воздействие позднебронзовых межовских и раннеиткульских компонентов, — в носиловскую. Контактами с лесным населением объясняется появление на носиловской керамике архаичной орнаментации в виде качалки (табл. 115, 11, 19), восходящей к культурам лесного Зауралья периодов ранней и развитой бронзы (Косарев М.Ф., 1981, рис. 18, 1; 29, 5). Специфика генезиса при общей этнокультурной подоснове обусловила черты сходства
Отмеченные особенности орнаментации носиловской керамики указывают на связи носиловского населения с этносом иткульской культуры, наложившие специфическую окраску на облик декора носиловской посуды. В Притоболье баитовское население находилось в тесных контактах с населением, оставившим памятники воробьевского типа. Об этом свидетельствуют совместные находки воробьевской и баитовской керамики на поселениях (городища Рафайлово; Увал IV, V; Старое Лыбаево; селишь Речкино I и др.) (Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964, табл. III, 1, 5). На Баитовском городище доля керамики баитовского типа 85 %, воробьевского — 15 %. На Лихачевском городище встречен сосуд воробьевского типа (Стоянов В.Е., 1975, с. 132). В VI в. до н. э. воробьевское население сменило «носиловцев» на средней Исети и вступило в тесный контакт с «баитовцами» на нижней Исети и в Среднем Притоболье.
В конце V — первой половине IV в. до н. э. воробьевское население на средней Исети и левобережье Среднего Притоболья вошло в состав населения гороховской культуры, а баитовское население нижней Исети, правобережного Притоболья и Тоболо-Ишимского междуречья вместе с проникавшими в его среду отдельными группами «воробьевцев» было включено в состав постепенно продвигавшегося сюда этноса саргатской культуры. На это указывают баитовские черты, отмечаемые в ранней саргатской керамике Притоболья.
Определить этническую принадлежность «баитовцев» трудно. А.В. Матвеев (1986а, с. 87), исходя из трактовки сообщений Аристея, идентифицирует «баитовцев» с исседонами, а сменивших их саргатцев — с аримаспами. Это гипотетично в той же мере, что и точка зрения К.В. Сальникова (1966, с. 124) о связи с исседонами этноса гороховской культуры.
Памятники воробьевского типа выделены В.Е. Стояновым (1969а, с. 57–60; 1969б, с. 6; 1970, с. 241), показавшим своеобразие воробьевского комплекса керамики и связанных с ней остатков поселений и жилых построек. Свое название они получили по исследованному В.Е. Стояновым Воробьевскому городищу (к данному типу памятников относится лишь средний слой) на Исети, близ г. Шадринск. Рекогносцировочные раскопки поселений с керамикой воробьевского типа проводились К.В. Сальниковым (1956, с. 210, 211, рис. 17, 1, 3) и другими археологами, которые не вычленяли воробьевские комплексы из материала сарматского времени лесостепного Зауралья. На реках Пышма и Ница поселения с керамикой воробьевского типа выявлены В.Д. Викторовой (1969, с. 8).
Памятники воробьевского типа представлены укрепленными и неукрепленными поселениями, локализующимися по среднему Тоболу, ниже устья р. Убаган, по средней и отчасти нижней Исети, а также в среднем течении Ницы и Пышмы (карта 18). Наиболее западные поселения известны в горно-лесном Зауралье. Предположительно к памятникам воробьевского типа может быть отнесен Шадринский могильник (Генинг В.Ф., 1962, с. 104, рис. 39), культурная принадлежность которого недостаточно ясна.
Карта 18. Памятники воробьевского типа.
а — городища, известные по разведкам; б — городища, исследованные раскопками; в — находки воробьевской керамики на баитовских городищах; г — находки воробьевской керамики на гамаюнско-иткульских городищах; д — селища, известные по разведкам; е — селища, исследованные раскопками; ж — находки воробьевской керамики на баитовских селищах; з — находки воробьевской керамики на гамаюнско-иткульских селищах; и — курганный могильник; к — находки воробьевской керамики в насыпях курганов гороховской и саргатской культур.
1 — Таловка; 2 — Звериноголовское VI; 3 — Звериноголовское; 4 — Белое; 5 — Закоулово; 6 — Язево I; 7 — Камышное II; 8 — Темляки; 9 — Белый Яр; 10, 11 — Речкино I, II; 12 — Баитово; 13 — Высокая Грива; 14 — Увал IV; 15 — Калинино; 16 — Бызова; 17 — Старое Лыбаево; 18 — Лихачево; 19 — Узлово; 20 — Березки II; 21 — Каменогорское; 23, 23а — Красный Камень, городище и селище; 24 — Дальнее Багарякское; 25 — Лужки IV; 26 — Никитино; 27 — Дегтярева; 28 — Далматовское; 29 — Затеченское; 30 — Максимово; 31 — Воробьево; 32 — Воробьевский I могильник; 33 — Мыльниково; 34 — Шадринский; 35 — Носилово II; 36 — Боровое; 37 — Боборыкино II; 38 — Прыгово; 39 — Прыгово (находки в насыпях курганов с погребениями гороховской и саргатской культур); 40 — Ильтяково; 41 — Рафайлово II; 42 — Петрогром; 43 — Духовое; 44 — Глядены; 45 — Малахово; 46 — Шушарское II; 47 — Бессоново I; 48 — Юртинское I.
Хронология комплексов воробьевского типа определяется находками в воробьевских слоях отдельных датирующих вещей, стратиграфическими наблюдениями, взаимовстречаемостью воробьевской и баитовской керамики в жилищах и ямах ряда поселений.
На Воробьевском поселении с воробьевским комплексом соотносятся
найденные здесь обломки глиняных форм для отливки бронзовых ножей с петлевидной прорезью в рукояти (табл. 117, 12–14). Такие ножи в памятниках тагарской культуры датируются VII–VI вв. до н. э. (Членова Н.Л., 1967, табл. 38, 1, 18–20). С воробьевскими комплексами связаны находки железной булавки с гроздевидной головкой (табл. 117, 11), подобной булавке с Иткульского городища VI–IV вв. до н. э. (Сальников К.В., 1962а, с. 41, рис. 7, к; Бельтикова Г.В., 1977, с. 132), и бронзового трехлопастного втульчатого наконечника стрелы (табл. 117, 3), датируемого по сарматским аналогиям V–III вв. до н. э. Сосуд воробьевского типа (табл. 117, 23) встречен под насыпью кургана III Шадринского могильника, датируемого VI–IV вв. до н. э., а скорее — концом этого периода (Генинг В.Ф., 1962, с. 104). На Речкинском I селище в жилище и в ямах 3 и 4 вместе с воробьевской керамикой найдены в небольшом количестве (как примесь) обломки сосудов баитовского типа (Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964, с. 81), а сосуд воробьевского типа встречен в баитовском жилище Лихачевского городища (Стоянов В.Е., 1975, с. 132), что говорит о хотя бы частичной синхронности комплексов воробьевского и баитовского типов в рамках VI–IV вв. до н. э. На памятниках средней Исети (Воробьевское городище; Боровое селище; Воробьевский I могильник) напластования с материалом воробьевского типа перекрыты гороховскими комплексами, V–III вв. до н. э., что свидетельствует о более раннем возрасте воробьевских комплексов Исети по отношению к гороховским (Стоянов В.Е., 1969а, с. 60; 1973, с. 50). Встреченная в насыпях курганов I, IV, VIII Воробьевского I могильника IV–II вв. до н. э. керамика воробьевского типа происходит из культурного слоя, существовавшего здесь ранее селища (Стоянов В.Е., Фролов В.Н., 1962, рис. 32, 4), что говорит о большей древности фрагментов воробьевских сосудов по сравнению с гороховскими комплексами могильника.Приведенные данные позволяют определить хронологию памятников воробьевского типа в пределах конца VII–IV в. до н. э., в основном синхронизируя их с баитовскими.
Поселения воробьевского типа расположены на надпойменных террасах рек и представлены селищами и городищами. Точные размеры поселений определить трудно, поскольку среди них преобладают многослойные, с материалами различных хронологических периодов, которые зачастую планиграфически и стратиграфически четко не разделяются. Более определенно фиксируются площади поселений, где воробьевский комплекс доминирует: Речкинское I селище — около 13 тыс. кв. м (Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964, с. 73), Носиловское II городище с селищем — около 20 тыс. кв. м (Стоянов В.Е., 1975, с. 115). Средняя мощность культурного слоя 0,3–0,5 м, в углублениях — до 0,6–0,9 м.
Наиболее ранние городища (VII–VI вв. до н. э.) простейшие, одноплощадочные, окружены полукольцевой линией укреплений, состоящей из вала и рва. В более позднее время (V–IV вв. до н. э.) появляются двуплощадочные городища (Стоянов В.Е., 1970, с. 241), у которых площадка поселения, примыкающая к первоначальному валу, ограждена дополнительными валом и рвом (табл. 115, 2; 117, 2).
Устройство укреплений воробьевских поселений исследовалось на Носиловском II городище (Стоянов В.Е., 1975, с. 120, 121), где система фортификации сооружалась в два этапа. Первоначально она состояла из закрепленного основанием в канаве частокола, нижняя часть которого служила каркасом вала. С внешней стороны параллельно валу шел неглубокий (не менее 0,9 м) ров (ширина 1,2 м). Наружный откос вала, переходящий в склон рва, был снабжен деревянной крепью. Позднее это укрепление было усилено. Ров стал шире (не менее 3 м) и глубже (до 1,5 м), а вал — выше и шире и был с внутренней стороны укреплен деревянной крепью, поддерживаемой столбами. Внешний склон вала и рва был облицован деревом, а на гребне вала была поставлена бревенчатая стена.
На воробьевских поселениях исследовано пока только пять жилищ: одно — на Речкинском I селище; два — на Носиловском II городище; два — на поселении Боровое (Стоянов В.Е., 1969а, рис. 26, 2, 3, 5; 1975, с. 119; Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964, с. 73). Все жилища обособленные однокамерные полуземляночные. По особенностям конструкции они могут быть разделены на три вида: 1) с почти прямоугольным котлованом (табл. 117, 1); 2) с углублением неправильных очертаний и выступом выхода; 3) прямоугольное с выступом выхода и очагом на дне специального углубления (табл. 117, 5). Очаги в жилищах располагались в средней части или у одной из стенок, на уровне пола или в углублении. Размеры котлованов жилищ 3,5x3,65-3,2x7,2 м, глубина 0,6–0,9 м от уровня современной поверхности. Четкие очертания выхода почти никогда не прослеживаются. Перекрытия в центральной части, вероятно, поддерживались столбами, от которых иногда сохраняются столбовые ямки (диаметр 20–25 см, глубина 0,16-0,30 м; табл. 117, 1). Отсутствие четких прямоугольных контуров котлованов жилищ объясняется, по-видимому, тем, что стенки углубленных в землю частей построек не имели прочной бревенчатой облицовки, а стены в наземной части сооружений опирались на деревянную раму, уложенную на поверхности земли по периметру котлована (Стоянов В.Е., 1969а, с. 57). Подобные конструкции жилищ отмечены у обских угров (Соколова З.П., 1957, с. 91, 96).
Помимо жилищ, на поселениях открыты остатки ям (1,5x2,2 м, глубина до 0,75 м), имевших, возможно, хозяйственное назначение. В ямах встречена керамика воробьевского типа. Две ямы имелись также в жилищном углублении Носиловского II городища (диаметры их 1,25 и 0,75x0,5 м, глубина 0,3 м).
Основную массу находок на поселениях составляет керамика. Посуда воробьевского типа изготовлена ленточным налепом из глины с обильной примесью талька и слюды. Поверхность заглажена мягким предметом или затерта концом щепки или зубчатым штампом. Обжиг костровый, несильный. Сосуды круглодонные, чаще яйцевидной, реже — шаровидной формы. Дно утолщено. Шейка сосуда обычно также утолщена и сверху плоско срезана. По форме верхней части тулова выделяется три типа сосудов (Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964, с. 76). Сосуды первого типа, составляющие большинство, имеют прямые вертикальные шейки, резко переходящие в тулово (табл. 117, 18, 20–22). Сосуды второго типа — с прямой, резко отогнутой наружу шейкой и таким же резким переходом к тулову (табл. 117, 23) — количественно несколько уступают сосудам первого типа и типологически близки к ним. Сосуды третьего типа — с дугообразно отогнутой наружу шейкой, плавно переходящей в тулово (табл. 117, 17, 19), — относительно малочисленны. Такая профилировка сосудов не характерна для керамики воробьевского типа и более присуща керамике гороховской и саргатской культур. На Речкинском I селище сосуды первого типа составляют 45 %, второго — 41 % и третьего — около 14 % всей посуды.