Степной орёл

– Шо удельные князья грызуться меж собою, шо улусные ханы грызуть друг дружку - цэ нам усё равно!
– впал в глубокие "политические рассуждения" Щукарь.
– Тута нам усэ едино - шо кого насиловать подтаскивать, али шо ужо изнасилованных оттаскивать...

– Аааа-га-га-га-га-га!!!
– взорвался казачий круг.
– Так и есть! Ай да дид! Не в бровь, а в самый глаз!

– Так могеть мы, станишники, - продолжил свою мысль Щукарь, - подождём да посмотримо чья возьмёт? Устоит ли Сарай от междоусобиц? А вдруг Москва подымится?

– Дур! Дур!
– испуганно замахал широкими рукавами своего халата ханский посол.
– Зачем такие злые слова говоришь, аксакал? Худые мысли! Совсем худые! Обидно, да!

– А шо?!
– совсем раззадорился Щукарь.
– Ось як Московский князь, значица, по Божьему Благословению и с его же Божьей Помощью, в свой Кремль Государев Престол затащит, так нам усими своими Казачьими Улусами сразу надоть до його Посольство справить! Мол, урус, давай дружить, да! И служить тоби будэмо Верой и Правдой! Ты, Государь Московский Русский, нам тильки деньги давай, да! Но в наш Казачий Уряд в наших улусах со своим Государевым Уставом не суйся! Мы самы с усамы!

– Любо! Любо!
– согласно зашумел круг.
– О цэ дило! О це добре! Ось так и будэ! Та за енто мы усим казачьим гамузом от малого до вэлыкого встанем!

– Дык и вы, остальные улусники, давайте за намы... поспешайте.
– Нагло в упор уставился на ханского посла Щукарь.
– Подтягивайтесь, значица!

– Что?! Ай! Ай!
– как ошпаренный подскочил на месте и энергично протестующее замахал рукавами халата ханский посол.
– Дур-дур! Дур-дур-дур! Тьфу! Яман! Шайтан-майдан! Совсем обидно! Сейчас само Небо заплачет...

– Ай да Щукарь!
– одобрительно галдел круг.
– Як вин козав, а?! Прям, як мечом по башке рубанув!

– Обидно, да?!
– передразнил посла Щукарь.
– А я, ось, про обиду хОчу козаты! Можна?!

– Эка тебя понесло, дид! Ты и так тут за всех... разгутарился! Разошёлся! Разатаманился!
– упрекнул его атаман.
– Потом расскажешь. Щас неколы тоби слухать.
– И крикнул казакам.
– Ну, што, станишники, идём на Русь?!

– Нет! Не ходите! Мы не велим!
– посуровели казачьи старейшины.

– Як думает остальное общество?!
– поинтересовался атаман.

– Не пойдём.
– Хоть и недружно, но, всё же, большинством голосов закрыл этот вопрос собравшийся Войсковой Круг.

– Так! Усё, станишники-улусники, базара йок!
– подвёл итог атаман и подозвал ханского посла к себе.
– Давай шурпу снидать. Вона така смачна та навариста! Там ще и тихонько побалакаем по Душам.

– Якши.
– Натянуто улыбнулся, огорчившийся от своей неудавшейся миссии, посол.

Круг распался - все стали расходиться. Но не все.

– Кажи, давай, дид, про свою обиду! Интересно тоби послухаты!
– обступили Щукаря заинтересовавшиеся.

– Ось як годочков больше десяти тому обратно, - начал сказ про свою "обиду" Щукарь, - був я в охранении купеческого каравана. И зийшлы мы, значица, в Тавриду в самый в приморский город Кафу. Мне там сразу не пондравилось. Змеиный гадюшник, а не город, кажу я вам. Там усим заправляють людыны со Стран, Где Заходить Солнце. Злющие тай до грошей дуже жаднющие цыи людыны. Генуэзцамы та венецианцамы обзываються. Во! Но шо я там, в цём городе Таврическом узрел, то я до сих самых пор тех генуэзцев та венецианцев за людын воспринимать отказываюся. Не людыны воны, а яки-то кровожадни упыри. Тай ще веры воны латынськой чертячьей. Еретики, однако! Тьфу на их!

– Та людями там в той Кафе торгуют як скотиной!
– открыл "секрет" нелюбви Щукаря к этому городу кто-то из заинтересованных слушателей.
– Я там тоже був!

– Во!
– поднял указующий перст Щукарь.
– Так и есть! Улусники после набегов на Русь туды многие тысячи ясыря сгоняють. Продають его, значица цим латынским генуэзцам та венецианцам. А те ужо ясырь к себе в Вечерние Страны али ще в какую Палестину Египетскую кораблями отправляють в рабство. Так латиняне непотребные богомерзости творять с ясырём. МолодЕжь мужеского пола так сразу... оскопляють! Во! Мужиков возрастных та тех сразу гребцами корячиться на галеры гонють. Про баб та девок я тут и казаты боюся. Язык не поворачивается шо с ними творять енти латыняне. Та ции латыняне совсим Христа забылы! Водны гроши в глазах жадных золотом горять! Во! И ни якой Жалости та Христовой Добродетели в тех глазах я не бачив! Плач до небес у той Кафе стоить. Во! Уси полоняне плачуть... детишки без родителев... жалко их... у мэнэ ажно чуть сердце не оборвалось! Во!

– Так шо и мужики... плачуть?
– удивились слушатели.

– А той!
– подтвердил Щукарь.
– Уси! Поголовно!

– Мужики плачуть?! Ну, тоди хай плачуть! Ежели им любо в бараньи отары гуртоваться та и брести в полон, то туды им и дорога! Нам не жалко!
– равнодушно махнули рукой слушатели.

– Так ще и удельные князья урусов сами своих подвласных людын улусникам отдають. Откупаються так от набегов.
– Попытались заступиться за "плачущих" мужиков другие слушатели.

– Усё равно, за свою Жизнь та Землю надоть с вражинамы грызся не жалея живота своего!
– возразили "первые" слушатели.
– Держись за Землю Русскую! Не отдавай! Не сдавайся! Жаль, богатырей у них мало-мало! Тоди мы б им подсобили. А так, раз воны не хочуть биться, то и нам не резон за них подставляться. Якой прок нам туды ще своё сабельное жало совать? Толку-то? Хай в рабстве плачуть! А у нас каждая казачка знаить и коня як оседлать, и як на ём скакать, и як из лука стрелять!

– Казак смерти не боится!
– лишний раз напомнил присутствующим Щукарь - Вин Боженьке нашему Казацкому и на цём Свити знадобиться! Боженька смерть до казака не допущаить... не ко времени! Во!

– Верно, дид! Так и е!
– закивали все слушатели.

– Но всё ж одын раз урусы серьёзно себя повели! Наконец-то сподобились ополчиться усим своим русским гамузом и на Куликовом Поле улусникам вломили! Наши деды тоди урусам хорошо подмогли! Подсобили!
– вспомнили "другие" слушатели.

– Якши! Добре!
– согласились с ними все слушатели.

– Я там в Кафе этой смердячей хотел цих генуэзцев подлючних порубаты усих! Ажно руки чесалися меч выдернуть! Ууухх! Поубывав бо!
– вернулся к своему "обидному" повествованию Щукарь.
– Но их больно уж улусники рьяно стерегуть. Генуэзцы ж хитрые нелюди. Воны улусных ханов та беков богатыми тканями, посудой, оружием и прочими чудными подарункамы развращають. Те и гонють им за это ясыря немеренно. Во! Но, усё равно, я там по-тихому пару-тройку жирных латинян зарезав. Освежевал! Хе-хе! Та не я одын такой був. Мы там усим своим отрядом... тихо энтим промышлялы!

– О це добре!
– ощерились одобрительными ухмылочками слушатели.
– Гы-гы-гы!

– Генуэзци в своей мерзости дошли до того, шо слово "славянин" у их там, в Вечерней Стороне, стало значить слово "раб". Во як!
– продолжал вспоминать Щукарь.
– Языки... говорильные у них слабые против нашего. Воны слово "славянин" выговорить не могуть. Так воны коротко по-собачьи лають: "Слэйв! Слэйв!" Во як! Слэйв! "Слэйв" значит "Раб"!

– Курвы латинские! Мать их...!..
– вынесли свой неоспариваемый вердикт слушатели, сжимая от злобы рукояти своих кинжалов и громко, не таясь, чертыхались, хотя в казачьей среде не принято матерно ругаться, и ослушники могли сразу же ощутить резкие хлёсткие удары камчой по своим спинам.
– Но и урусы тож хороши. Славяне! Слэйвы! Ославились! Мать их...!..