Annotation

Мелета Андрей Викторович

Мелета Андрей Викторович

Степной орёл

СТЕПНОЙ ОРЁЛ

.....

Ой, ты, степь широкая,

Степь раздольная,

Широка ты, матушка,

Протянулася.

.....

Высоко в небе парил орёл. Он уже давно наблюдал за группой людей в серых рваных армяках, осторожно пробирающихся по бескрайней степи в сторону извивающейся словно огромная змея широкой реки. А к противоположному южному берегу реки приближалось, поднимая тучи пыли, растянувшееся до самого горизонта конное войско...

* * *

...Ватага из двух десятков стриженых "под горшок" мужиков-крестьян всё дальше и дальше удалялась от Засечной Сторожевой Линии на юг.

Уже больше недели шли они по степи, в надежде выйти на степных единоверцев, называемых по смутным слухам то ли бродниками, то ли казаками. Или, не найдя их, объявить себя Вольными Казаками и зажить Свободной Общиной где-нибудь у степной речки в удобном, богатом рыбой и промысловым зверьём, месте.

Истоптав лапти вдрызг, босые, в рваных армяках, опираясь на длинные заострённые колья - импровизированные копья - как на посохи, с топорами за кушаками, они упрямо углублялись, вслед за своей Мечтой, в дикую, таившую опасности, степь.

– Всё! Мужики! Привал!
– остановился у поросшего камышом ерика атаман ватаги - здоровенный, косая сажень в плечах, мужик с кудлатой бородой - и, широко раскинув руки, шумно вдохнул в себя прозрачный пьянящий степной воздух.
– Уууухх! Ширь-то какая кругом! Лепота! Вот она - Воля! Воля-волюшка! Воля вольная!

Развели костерок. Набрали в котелок водички и ссыпали в него, у кого сколько осталось в котомках, пшена и поставили на огонь варить кашу.

Вдруг со стороны, куда они направлялись, раздался топот приближающихся лошадей.

– Кто это? Дым костра приметили!
– заволновались ватажники и, не успев толком отдохнуть, вскочили на ноги и увидели быстро окружающих их на низкорослых лошадках, по брюхо утопающих в ковыле, степняков в мохнатых малахаях и с луками в руках.

– Мужики!!!
– заорал атаман.
– Ордынцы окружают!!! В колы!!! В топоры!!!
– и выхватил из-за кушака огромный топор на длинной рукояти.

Тут раздался дикий пронзительный визг и в сторону полуокружённой и прижатой к ерику ватаги изготовившихся к бою мужиков засвистела густая партия стрел... затем вторая... затем третья... четвёртая... засверкали кривые клинки...

– Всё! Конец!
– вскрикнул молодой крестьянин и повернул испуганное лицо к такому же испуганному молодому товарищу.
– Афанасий, быстро прячемся в камыши! За мной!
– и головой вперёд кинулся в густые заросли ерика.

– Я за тобой, Емельян!
– отозвался тот и следом исчез в камышах.

За ними последовало ещё несколько человек из ватаги...

Спрятавшись в камышах, только головы торчали из воды, они, стуча от страха зубами, слышали над собой топот копыт, лошадиное ржание, смертельные вскрики товарищей и чужую отрывистую гортанную речь.

– Вот и смерть наша пришла. Или в рабство заберут. Быстро закончилась наша Воля.
– Дрожащими руками крестились притаившиеся в камышах ватажники.
– Господи помилуй. Господи помилуй.

– Афанасий, сейчас ордынцы нас обнаружат.
– Клацал зубами от страха Емельян.
– Матерь Божья, спаси нас.

– Помилуй нас, Господи.
– Про себя шептал Афанасий.

И тут вдруг степняки испуганно завизжали. Грохнул огнестрельный выстрел... заржали лошади... зазвенели скрещиваемые в смертельной схватке клинки...

– Кто-то на них напал.
– Перестали стучать зубами и превратились в слух притаившиеся в камышах ватажники.

Вдруг всё резко стихло.

– Хто там?! Вылазь! Кажись на Свет Божий!
– услышали они у себя над головами.

– Вроде понятно говорят. Неужто казаки.
– Заволновались "камышовые сидельцы" и, торопливо крестясь, полезли... на Свет Божий.

Представшая перед ним картина заставила их, и так до смерти перепуганных, содрогнуться. Кого-то из них не выдержало и начало рвать... до спазм в животе.... У кого-то от увиденного... освободился кишечник...

Они увидели, что у всех их сотоварищей по ватаге, кто смело принял бой, были отсечены руки, головы... вспороты животы... внутренности размотаны по траве...

Чуть в стороне рядком лежали, уже "освобождённые" от кольчуг и оружия, трупы напавших на них степняков.

Да и сами "спасители" в глазах уцелевших ватажников мало чем отличались от степняков. Все "спасители" были коренастые, жилистые, широкоплечие, резкие в движениях. Почти все были русоволосые, с медными обветренными лицами. Но некоторые имели ярко выраженную степную азиатскую внешность. Совершенно дикий устрашающий вид им придавали мохнатые звериные шкуры поверх стёганых бешметов и такие же мохнатые шапки. У некоторых из них под шкурами поверх бешметов матово отливали под степным солнцем кольчуги.

– А может, эти... тати из какой-то другой Орды?
– потерял всякую надежду на спасение Емельян.

– Может и так.
– Похолодело всё внутри Афанасия.

– Нет, мужики, - прошептал другой ватажник, - я у одного азията приметил на груди крестик. Это казаки. Как пить дать...

Возле тела атамана ватаги, всего утыканного стрелами и оттого похожего на тушу огромного ежа, на корточках сидели два воина в шкурах и, вытаскивая и внимательно осматривая и вытирая от крови стрелы, пополняли ими свои колчаны.

– Якый добрий колун.
– Взвесил в руках топор атамана ватаги один воин и протянул его пожилому соратнику с длинными вислыми седыми усами.
– Батько, тебе!

– Забирай себе.
– Отмахнулся тот.

– А лезвие у колуна чистое. Кровушки даже не напывся.
– Заметили другой воин.
– Зазря цэй богатырь им махал. А здоровенный, однако, бугай... был!

– Да уж. Дал Боженька дурню силушку! Богатырь! Шут гороховый! Гы-гы-гы-гы!
– не то засмеялись, не то зарычали остальные "тати".
– Та хто ж свою башку под колун подставляты будэ?! Дурних нэма! Га-га-га-га!..