Стигма

Одна мысль обожгла меня, прежде чем я успела разорвать ее на части: он непристойно красив.

Однако резкая яркая красота скрывала что-то глубоко неправильное, смертоносное, безумно завораживающее и пугающее – вроде клинка убийцы или мерцания паутины паука, готового укусить.

Если у ангела смерти есть лицо, то оно именно такое.

В окружавшей нас темноте под дугообразной линией темных бровей выделялись привлекшие мое внимание еще вчера пронзительные глаза. Чертовски глубокие, мрачные, словно наполненные эмоциями, они смотрели лишь на одного человека.

Только на одного – на меня.

3. Лимб

Она была кляксой в дневнике сумасшедшего. Неугомонная и обаятельная, с чернильной душой и нервозной усмешкой вместо улыбки.

– Пятый столик?

– Сделай этот безо льда. Важно, чтобы безо льда. Не забудь, ладно?

– У меня «Дайкири», два бокала шардоне и виски сауэр.

– «Тьму и бурю» на двадцать шестой. Сможешь приготовить вместе с заказом для двадцать второго? Я бы сразу два отнесла.

– Джеймс, пятый столик!

Нетрудно понять, почему при нашей первой встрече Зора так злилась. В часы пик некогда было вертеть бутылками и жонглировать стаканами, а их опытнейший бармен порой слишком спокойно относился к авралу.

Джеймс насвистывал, спокойно перемешивал ингредиенты, расправлял листочки мяты, чтобы они выглядели идеально. Как известно, искусство не терпит суеты. Джеймс, несомненно, был хорош в своем деле, но профессионализм заключается еще и в умении справляться с большим наплывом заказов, а он слишком долго возился с каждым коктейлем.

– «Тьма и буря». – Я поставила стакан на поднос официантки, отправляя его на двадцать второй столик, за что она с улыбкой поблагодарила меня, прежде чем пойти к лестнице, ведущей на этаж с диванами.

Прошел всего лишь день с моей первой смены, а я уже, кажется, освоилась. Правда, еще предстояло узнать, где лежат некоторые нужные мне вещи, выяснить точное месторасположение определенных ликеров и продумать порядок приготовления коктейлей, чтобы они попадали к клиенту красивыми и холодными, – впрочем, я надеялась быстро усвоить и это. Как я уже успела понять, клиентура у нас элитная: элегантные пары, женщины в вечерних платьях и перчатках, люди с эклектичным вкусом, любившие погружаться в уникальную и изысканную среду.

– Сделаешь мне «Гимлет»? – Руби поставила поднос на стойку, постучала по ней ухоженными ноготками и улыбнулась.

Пока я готовила заказ, она легла грудью на гладкую поверхность стойки и потянулась, как кошка. Сегодня она собрала волосы в полухвост и закрепила их заколкой, а кожа у нее сияла так, что казалось, будто она светится изнутри. Судя по всему, Руби за собой ухаживала, и на мгновение я задумалась, каково это – иметь время на то, чтобы баловать себя всякими косметическими процедурами, да и вообще – красить ногти и делать себе прически.

– А тебе идет такой прикид. Добро пожаловать в команду, теперь ты похожа на одну из нас. – Она шутливо поморщила носик и показала пальчиком на мой «наряд»: узкие черные брюки и футболку поло в тон с маленькой порхающей буквой М. Когда мне вручили униформу, я заметила, что футболка коротковата. И действительно, надев ее, я обнаружила, что над ремнем брюк сверкала тонкая полоска кожи, и попросила выдать мне мужскую футболку.

«Зачем? В этой ты бы выглядела очень красиво, – возразила костюмерша, ответственная за сценические костюмы и униформу для персонала. – У тебя красивое тело, ты фигуристая. Что не так с этим размером?» Я посмотрела на нее с раздражением и ничего не ответила. Она сжала футболку в руках, словно смутившись от моего молчания. Я не просила комментировать мое тело, а просто попросила у нее мужскую футболку. Точка.

– Она не похожа, она и есть одна из нас, – поправил Джеймс, подмигнув мне, и в ответ получил от меня настороженный взгляд.

Я поставила на поднос «Гимлет» с ароматом лайма, Руби поблагодарила меня, развернулась и растворилась в зале. У стойки остались ждать заказов другие официантки, пользуясь возможностью чуть-чуть передохнуть и перекинуться друг с другом парой дружеских слов. Все молодые, хотя и постарше меня. Кто-то работал, чтобы оплачивать учебу в университете, кто-то просто добывал себе средства для существования в большом городе, а кто-то благодаря Milagro’s добился финансовой независимости от родителей.

Я пока ни с кем не сдружилась в клубе и не испытывала потребности в налаживании тесных связей с другими сотрудниками. Общение ограничивалось работой, и этого вполне достаточно.

– Ты до сих пор не рассказала, как тебя к нам занесло. – Голос Джеймса отвлек меня от девчоночьей болтовни.

Он стоял рядом с неизменно добродушным выражением лица и плавно, не теряя ни капли, наливал шардоне в два начищенных до блеска бокала.

– Мне нужна была работа, – ответила я, наливая смесь в цилиндрический расписной бокал.

– Да, я об этом слыхал. – Джеймс многозначительно подмигнул.

Я нахмурилась.

– То есть?

Он потянулся за маленьким зонтиком, чтобы украсить коктейль, одарил меня сверкающим взглядом и пожал плечами.

– Здесь новости разлетаются быстро…

Ах вот как!

Вытирая руки полотенцем, я подозрительно прищурилась. Я не понимала, Джеймс шутил или просто поддразнивал меня, как он это умел. С другой стороны, меня не радовало, что обо мне судачат. Я предпочитала держаться подальше от сплетен и болтовни и надеялась на понимание окружающих. Скрестив руки на груди, я прислонилась спиной к стойке. Другими словами, приняла позу любопытствующей.

– Скажи-ка мне, а что еще ты слышал?

– Эй, Мирея! – Одна из девушек-официанток огляделась и застенчиво посмотрела на меня. Глаза у нее бегали туда-сюда – казалось, она боялась меня о чем-то спросить и в то же время очень хотела это сделать. Девушка облизала блестящие губы и выпалила: – Это ты залепила пощечину Андрасу Райкеру?

Внезапно вокруг стойки воцарилась тишина. Голоса затихли, все головы повернулись ко мне. Лица выражали нервное, жадное любопытство.

Я едва заметно кивнула, и официантка отпрянула с покрасневшими щеками, как будто только что я и ей дала пощечину, а не ответ на вопрос. Она посмотрела на остальных с выражением человека, который не знает, с кем только что разговаривал: с идиоткой или героиней. Я посмеялась бы над их реакцией, если бы Руби не рассказала мне об этом парне. Даже Джеймс теперь, казалось, потерял желание шутить.

Что еще они знали о нем?

А если честно, действительно ли я хочу держаться в стороне?

«Да!» – твердо ответил разум. Лучше ничего не знать о здешних интригах. Правильнее всего заниматься своим делом и ни во что не ввязываться… При моей неспособности сохранять нейтралитет, пожалуй, самое мудрое – ни во что не вникать. Чем больше плохого я узнаю об этом парне, тем труднее мне молчать в его присутствии, а я не могла позволить себе еще один скандал.

Прежде всего нужно думать о работе и откладывать деньги. Я здесь только ради заработка.