Стигма

Я вздрогнула. В углу возле двери, скрестив ноги и грациозно держа мундштук, Зора восседала в кресле как на троне. Мне стало интересно, почему я не чувствовала табачного запаха, и тут же увидела рядом с Зорой небольшую щель в окне, в которую и вылетал дым.

– Кто… кто принес меня сюда? – спросила я в замешательстве.

– Сергей.

Внезапно мое сердце вздрогнуло. Я схватилась за край одеяла и огляделась, но Зора опередила меня.

– Твой чемодан в безопасности.

Я попыталась скрыть свое облегчение, но это оказалось невыполнимо: в чемодане хранилось все, что у меня есть. Я немного расслабилась и повернулась к Зоре, чтобы рассмотреть ее так же внимательно, как она сейчас изучала меня.

И все-таки странно… Она смотрела на меня напряженно и заинтересованно, как будто в этом ее действии скрывалось что-то большее, что-то, что было за пределами моего понимания. Оставалось только полагаться на фантазию. Однако я не знала Зору достаточно хорошо, чтобы быть в чем-то уверенной.

– Как ты меня нашла? – спросила я тихим голосом.

Мне до сих пор не верилось, что я снова в клубе, и, честно говоря, я не находила этому никакого правдоподобного объяснения.

Она затянулась, приоткрыв красивые губы.

– Пришлось обойти все хостелы в том «очаровательном» районе. Потом тебя случайно заметил Сергей. – Зора замолчала, взглянув в окно. – Я же говорила тебе, что Кенсингтон – помойка.

– Я не знала, куда еще идти, – ответила я тихо, но гордо, – ты меня выгнала.

– Я тебя не выгоняла.

Я часто заморгала, и сердце замерло. Наверное, Зора пошутила, но ее лицо оставалось бесстрастным.

– Что? – нетерпеливо переспросила я.

Зора потушила сигарету в пепельнице на подлокотнике и вальяжной походкой дошла до стола.

– Ты все еще хочешь здесь работать?

Я часто закивала, пытаясь сдержать эмоции, переполнявшие меня.

Она положила руку на деревянную столешницу и опустила глаза на какие-то пластиковые карточки.

Лишь после некоторого замешательства я увидела, что она изучает мои документы.

– Эй! – возмутилась я, резко вскочив на ноги.

– Мирея Викандер, родилась восьмого сентября в Малверне, штат Пенсильвания.

– Не трогай мои вещи! – со злостью прокричала я.

Как, черт возьми, она посмела?

Я стиснула зубы, а Зора пристально смотрела на меня, причем ее рука все еще лежала на моих карточках.

– Ты думала, я найму тебя, даже не зная, кто ты? Это обычная практика.

– Вот и попросила бы меня показать документы!

– Ты была слишком занята, лежа без сознания на руках у Сергея.

Из моей груди вырвался рык, и мне пришлось сдержаться, чтобы не подбежать к Зоре и не выхватить у нее документы.

Она надо мной смеется? Да как она смеет?

Нет, все-таки надо подойти, вырвать у нее из рук права и ID и сказать, чтобы она больше вот так бесцеремонно не вторгалась в мою личную жизнь. Но мысль о том, что я все испорчу, сдерживала эмоциональный порыв. Я прикусила язык, ограничившись сердитым взглядом.

– Ты должна кое-что знать, если хочешь здесь работать, – продолжила она, испытывая на прочность мое самообладание. – Это место функционирует, потому что им руковожу я. В клубе есть правила, которые должен соблюдать каждый. И ты не исключение, – флегматично подчеркнула она. – Хорошо выполняй свои обязанности, не создавай другим проблем, а если заметишь что-то неладное, сообщай мне или Сергею.

Я опустила подбородок, пытаясь сдержать свой обычный гнев. Пришлось это сделать, ведь я не хотела, чтобы меня выгнали, поэтому и слушала, не вставляя ни слова, задавая вопросы не вслух, а про себя.

«А как же вчерашнее происшествие?»

«Он что, это проглотил?»

«Неужели я не наказана за пощечину?»

Я снова посмотрела на Зору, собираясь наконец заговорить. Она не отрывала взгляда от стола.

А может, Зора вступилась за меня?

– …что касается барной стойки, то Джеймс расскажет, как и что нужно делать. Зарплата четырнадцать долларов в час плюс чаевые. Да, и вот еще что… – Она посмотрела на меня ледяным взглядом. – Ни капли алкоголя во время работы! Замечу – немедленно вышвырну. Это ясно?

Я опустила глаза, чего никогда не делала, и снова кивнула. Я еще не достигла возраста, когда можно употреблять алкоголь. Зора просто предупреждала меня, чтобы я не пыталась ее обманывать, ей не нужен еще один бесшабашный и ненадежный бармен, достаточно и Джеймса.

Она продолжала говорить, пока не посвятила меня во все нюансы.

Наконец Зора оценивающе посмотрела на меня.

– Итак, ты принимаешь мои условия?

– Да.

– Отлично. Есть еще одна вещь.

Она бросила мне что-то, я поймала металлическую тяжесть и что-то бумажное. Записка. Я развернула ее и прочитала, ничего не понимая.

– Что это такое?

– Адрес квартиры.

Ключи чуть не выпали у меня из рук. Шокированная, я посмотрела на них, уверенная, что ослышалась.

– То есть?

– Я не хочу, чтобы однажды в Кенсингтоне мою барменшу пырнули ножом, – раздраженно прошипела она, бросив на меня недобрый взгляд. – Квартира довольно старая, но район безопасный. Если хочешь работать у меня, будешь жить там.

– Я… я не могу, – поспешно сказала я, – у меня мало сбережений, Зора, я не потяну…

– Хозяин квартиры – пожилой джентльмен, живущий в нескольких кварталах оттуда. Он был другом моего отца. Расплатишься, когда у тебя появятся деньги.

Я смотрела на нее встревоженно, разинув рот. Она двумя пальцами сдвинула мои документы на край стола, предлагая забрать.

– Ты приступаешь к работе вечером. Используй сегодняшний день, чтобы там устроиться.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что разговор окончен. Зора не ждала, что я поблагодарю ее, не ждала, что я что-нибудь скажу, возможно, она просто хотела, чтобы я поскорее убралась и перестала отравлять своим присутствием атмосферу в кабинете.

Я медленно подошла, протягивая руку, чтобы забрать права и удостоверение личности. Я сжала их между пальцами, ища ее взгляда.

– Почему ты мне помогаешь? – спросила я.

Никто никогда не делал для меня того, что делала Зора. Никто никогда не протягивал мне руку помощи. Я привыкла цепляться за вещи ногтями, впиваться в них зубами, зная, что бескорыстно их мне никто не предложит.

– Я тоже хотела бы это знать, – тихо произнесла Зора, сдерживая вздох.

Она села поудобнее в кресле и, выхватив из ромбовидной подставки шариковую ручку, уткнулась в свои бумаги и записи.

Больше она ничего не сказала. Тем не менее мне почему-то было достаточно услышанного.