Стигма

Только тот выпрямился после удара по скуле, как тут же получил новый – по челюсти. От боли он скрипнул зубами, шея его напряглась, но он не сдвинулся с места, как ни странно, излучая такое жуткое спокойствие, что в какой-то момент на «ринге» даже повисла леденящая тишина. Испуганная, я смотрела на него вытаращенными глазами.

Гигант снова медленно повернул голову, и злобный взгляд, которым он пригвоздил Джорди, заставил того буквально заскулить:

– Пожалуйста, нет, нет…

В ответ на мольбу парень схватил гада за горло с какой-то нечеловеческой жестокостью. Мое сердце упало, когда он сильнее сжал пальцы. Мне показалась, что он твердо намерен задушить Джорди. Однако в следующий момент он отшвырнул его от себя, как пустую бутылку, что и неудивительно, учитывая, каким высоким и мускулистым был здоровяк – наверное, каждая его мышца обладала просто разрушительной силой. Он был в черном свитере и брюках карго, облегавших внушительных размеров атлетическое тело; сильными руками он, наверное, запросто мог завязать узлом железный прут, не то что чью-то шею.

Джорди барахтался среди ящиков и коробок; звяканье бутылок, шорох и стоны соединялись в глухую какофонию, отражавшуюся эхом от стен.

Он перекатился на спину, но не мог встать, только судорожно кривил рот от боли. Страдание на его лице усилилось, когда над ним снова нависла зловещая тень.

– Подожди!

Судьба, казалось, смилостивилась к нему, потому что в этот момент ночную тишину нарушил шум. Послышались приближающиеся шаги, крики и возбужденные голоса. Потом дверь широко распахнулась.

– Они здесь! – крикнула выбежавшая танцовщица с золотистыми волосами, а следом за ней показались Сергей и другие охранники.

Вошедшие во двор были удивлены, увидев, что мы с Джорди здесь не одни. Взгляды здоровяка-парня и Сергея встретились. Между ними, видимо, произошел немой разговор, так как в принципе слова в этой ситуации не были нужны: и так ясно, кто тут злодей, кто жертва, а кто герой-спаситель.

Мужчины взяли Джорди под мышки и кое-как поставили его на шаткие ноги, придерживая за руки, чтобы тот снова не рухнул. Он был похож на крысу со свалки: испуганный взгляд, грязная шкурка, частое дыхание, писклявое постанывание. Оно стало громче, когда Сергей покрепче схватил его за руку.

Чтобы увести Джорди со двора, Сергею достаточно было молчаливой команды от парня, который, опустив подбородок и устремив на них взгляд, едва заметно кивнул.

Только когда ушла и танцовщица, я наконец осознала, что произошло.

Мне не хватало смелости заговорить. Ошеломленная, я застыла на месте. Сердце стучало в горле.

– Спасибо, – наконец сказала я тихо, безотчетно, как сомнамбула.

И сразу пожалела об этом.

На мне остановились его сумрачные зрачки. Вблизи они производили еще большее впечатление, вызывали неуютное чувство дискомфорта. На таком расстоянии я смогла подметить ряд деталей, которых раньше не замечала.

На подбородке у него виднелся едва заметный шрам. Наверное, кто-то когда-то давно здорово вмазал ему в нижнюю челюсть. Другой шрам – возле правой брови, поменьше и потоньше, – придавал парню еще более свирепый и угрожающий вид.

По его телу, наверное, разбросаны и другие указатели на былые драки, потасовки и конфликты, закончившиеся плохо. Я получила этому подтверждение, когда посмотрела на его руки: выпуклые костяшки пальцев были усеяны небольшими белыми черточками в тех местах, где при столкновении с чем-то жестким или тяжелым когда-то лопнула кожа.

Он не похож на молодого парня. Не похож и на мужчину. Он выглядел как зверь, животное, мало чем отличающееся от таких негодяев, как Джорди.

– Спасибо? – Голос его звучал мрачно и желчно. – Думаешь, я сделал это ради тебя? – Его глаза скользнули по мне, прежде чем он цокнул языком. – Ой, может быть, я чему-нибудь помешал…

– Пошел ты, Андреас, – выплюнула я, с нажимом произнеся его имя, чтобы он знал, что я его не боюсь.

К черту вежливость, потому что во мне вскипела кровь, сердце все еще колотилось, и, в конце концов, передо мной стояло самое неприятное существо, которое я когда-либо имела несчастье встретить. Я точно не собиралась томно хлопать ресницами из чувства благодарности и не стала бы прикидываться той, кем не являлась. Сентиментальность мне не свойственна.

Он прищурил глаза, и только тогда я увидела, что было у него во рту: зубочистка. Он сжимал ее челюстями, как будто испытывал потребность на что-то давить, чтобы в конце концов расплющить.

Но откуда она взялась?

– Тебя не учили хорошим манерам?

– Плевать мне на манеры, – резко ответила я, – особенно при общении с такими, как ты.

– С такими, как… я? – Его саркастический тон сопровождался странным блеском в глазах.

Андрас не похож на расчетливого человека. Он быстро реагировал на слова собеседника, отвечал, что думал, не сдерживая порывов, но каждое его слово становилось острым ножом. И что-то всегда светилось в его глазах – что-то вроде веселого безумия.

– Да, с такими, как ты. Я слишком хорошо вас знаю.

Он приподнял уголок губ, и зубочистка дернулась.

Андрас напоминал мне карикатуру на главного героя какого-нибудь старого гангстерского фильма, в котором бандиты все время что-нибудь мусолят во рту ради удовольствия. Но Андрас-карикатура не казался мне смешным, зубочистка выглядела не забавной, а зловещей, какой-то ненормальной. С этой штукой во рту он казался сумасшедшим.

– Да неужели? И какие же мы?

Я молчала, презрительно глядя на него и думая, стоит ли поддаваться на его провокацию и продолжать этот идиотский разговор. Ему, похоже, нравилось до меня докапываться.

– Давай скажи, какие мы. Мне интересно.

– Вы мыслите и действуете одинаково! – со злостью сказала я, не в силах сдержаться. – Думаете, что вы хозяева мира, что правила писаны не для вас, поэтому с легкостью через них переступаете. Вы ходите по земле, глядя на всех и вся сверху вниз, как будто люди и вещи принадлежат вам. Вам с вашей дешевой наглостью и идиотскими лицами. А на самом деле вы – никто и ничто!

К концу я практически кричала. Однако моя речь, похоже, не произвела на него впечатления.

На лице Андраса по-прежнему была иронично-равнодушная маска, которую никто, даже я, не мог с него сорвать.

Я сжала кулаки, когда он начал приближаться. Он шел медленно, пока не остановился прямо передо мной. Он знал, что вызывает у меня трясучку. Ростом этот здоровяк был не ниже метра девяносто, и я, метр семьдесят чистой непреклонности, конечно же, уступала ему в физической силе, что бесило больше всего.

– Знаешь, что меня умиляет в таких людях, как ты? – Он говорил спокойным тоном, грудной голос звучал безэмоционально, и это подтверждало мои подозрения, что с этим парнем явно что-то не так. – Жизнь вас еще не разочаровала. Вы думаете, что непобедимы, что мир в ваших руках и вы крепко держите поводья, а на самом деле вы всего лишь глупые дети, у которых еще молоко на губах не обсохло.

Не знаю почему, но в этот момент я поняла, что я в его власти. И если я все еще была здесь, если мне разрешили остаться в клубе, то только потому, что я беспокоила его не больше, чем надоедливая муха.

Именно так обстояли дела. Руби ясно дала понять: клубом заправляли два человека. Власть одного заканчивалась там, где начиналась власть другого, но женщина, которая вытащила меня из захудалого района, не могла постоянно закрывать глаза на мои косяки.

– И вообще-то я не Андреас, а Андрас. Помни об этом всякий раз, когда увидишь, как я переступаю через правила.