Стихи

1947

Море на рассвете Пер. В. Тушнова

У гор покоя просит море, Продленья сладостного сна. На небе ночь с рассветом в споре, На море — мрака пелена. И пробуждению не верит Его, дремотная душа, Оно ощупывает берег, Цветную гальку вороша. За камни ухватиться хочет. В береговой вцепиться склон, В последнее дыханье ночи, В последний, предрассветный сон. Но только собственному стону Оно внимает в тишине, И берег стелет тень на лоно, Мерцающее при луне.

1947

Капелла Пер. А. Големба

И, даже не кивнув, а просто так — на слух, Договорившись вмиг со всем зверьем окрестным, Затерянный в горах ручей проснулся вдруг И дробно зажурчал в гранитном ложе тесном. «Кто вступит вслед за мной? — звенит он. — Говори!» И эхо повторить вопроса не успело, Как дрогнул над ручьем смешной вихор зари И в шумный разговор вступила вся капелла. Как ливень по весне. Вступили. Сразу все. В симфонию любви и скрежета и свиста. Кузнечик-музыкант почти басит в росе, И в стебли трав вплелась печаль жука- флейтиста. Сперва еще слегка смущаются юнцы, И режет чуткий слух рассветная настройка, Но вот уже стучат шальные кузнецы И тысячи цикад бьют по цимбалам бойко. Нас может оглушить скрипение цикад, Оно в рассветный час звучит с нежданной силой. Давно гудит пчела над венчиком цветка, Вплетя лазурь небес в свой плащ прозрачнокрылый. Как сладостно пчеле над венчиком висеть, Кружиться и жужжать, пускаться в путь окольный. А кто-то угодил уже в паучью сеть, И грозно загудел орган янтарноствольный. В сторонке богомол. Одет в зеленый фрак. И впрямь он молится. Свисают фалды сзади. Крючки передник ног — хитрец! — скрестил он так, Чтоб голову снести распевшейся цикаде. Но радость бытия не ведает конца, Сто тысяч голосов слились в один всецело: Певец в густой траве приветствует певца, Рассветной свежестью восхищена капелла.

1947

Летучая мышь Пер. Л. Озеров

Уже не ночь, еще не день, И свет зари пока неведом, И мышь летучая, как тень, Влетает в щель меж тьмой и светом. Она проскальзывает в сон, Она виденьем из видений Вдруг прошмыгнет за грань времен Зигзагом мимолетной тени. Она торопится домой. Пора! Она боится солнца. Ее терзает свет прямой Слепящего, как медь, оконца. И перепончатую шаль Подняв над темной головою, Она летит куда-то вдаль, Освистанная синевою. Как день пришел, как ночь ушла — Не разобрать летучей мыши. Сейчас был свет. И снова мгла. То вниз летит, то взмоет выше. Утомлена, ослеплена, Косым лучом не обогрета, Вмиг улетает прочь она Над зыбкой гранью тьмы и света.

1948

Роза Пер. А. Големба

Припала к белизне льняного полотна Недавно срезанная, вянущая роза: Впервые в жизни спит на скатерти она, Во власти колдовства, безволия, наркоза. Еще не замутнен ее прохладный сок, На горле стебелька не загноилась рана, Зеленой кожицы стыдливый поясок С подвязкой круглой схож, надорванной нежданно. Поодаль лепестки на влажном полотне Лежат, подобно сброшенной одежде. Она хватилась их (искала их во сне), Хотела их вернуть и стать такой, как прежде. Ужели в духоте, в густом ночном тепле Не раскрываться ей навстречу дробным трелям И в предрассветный час, дрожа в одном белье, Не ждать, когда ж ее согреет листьев зелень? И так у ней во сне кружится голова, Как будто вновь ее колючий поднял стебель, И млеет соловей в томленьях волшебства, И месяц замерцал: как знать, в душе ль, на небе ль? Но я не соловей! И я тебе верну Блаженную луну и пламя вечной жизни, — Я к телу твоему, к шипам твоим прильну: Не медли, кровь моя, — скорей на землю брызни!

1948

У реки Пер. С. Наровчатов

Бегут они стремглав, расплескивая воду, Визжа, и хохоча, и путая шаги, И, на берег взбежав, дробь отбивая с ходу, От холода дрожа, прекрасны и наги. На пляску их, смеясь, глядит волна речная, Вбирает их следы податливый песок, У каждой над косой блестит, не просыхая, Кувшинок водяных русалочий венок. Обсохнув в тот же миг под жгучими лучами, На мокрую траву бросаются ничком, И, медленно струясь, журча под их ступнями, Щекочет их волна знобящим холодком! Сейчас они совсем девчонки-невелички, Подняв головки вверх, опустят их опять. Девчонки дружно в такт взметнув свои косички, Ногами брызги в такт им весело взбивать. Иль реку вздумали попридержать ногами, Чтоб не ушла она, была поближе к ним?.. Взрывается их смех, звенит над берегами, Пугая сонных птиц по заводям речным. Девичий звонкий смех куда реки свежее… Тонуть в его волнах, вновь обновляясь в них… На целом свете нет мне их роднее — Смешливых, загорелых, молодых!

1948

Муза Пер. Э. Левонтин

Раньше, позже ли было все это? Сновиденье несет, как волна. Мама вместе со мной до рассвета, Словно в детстве со мною она… Помню, как просыпалась, не зная, Сплю, дышу ль я в ночной тишине, Подбегала к постельке босая И, дрожа, наклонялась ко мне… Материнские теплые руки Нежат ласкою сердце мое, И я слушаю милые звуки — Колыбельную песню ее. Только песню догнать я не в силах, Мамин взор как туманом укрыт, Но в напевах далеких и милых Радость детства, как прежде, звучит. Буря воет порою ночною, Непостижною злобой полна… Мама!.. Мама, как прежде, со мною, Словно в детстве со мною она!

1948

Девушка с косами Пер. А. Големба

Она прошла вперед — сразила наповал, Откинув голову, тревожная, прямая, А волосы ее неслись, как пенный вал, Шипя и шелестя и плечи заливая. Нет, не идет, летит, стремится в вышину, И разметался шарф, подхвачен ветром бодрым, — Вот оба начали веселую войну, А косы, хохоча, спускаются по бедрам. И ноги стройные захватывают в плен, Сияньем оттенив прожилки нежной кожи. Им, косам, хочется прильнуть к теплу колен И успокоиться на их душистом ложе. Вдруг ветер разметал одну и вверх занес, Все затопила блажь русоволосой вьюги, Но дернулось плечо вот волна волос Метнулась на спину, отпрянула в испуге! Как гребень солнечный прическу увенчал! Как щебень захрустел! Вот так, вот так, наверно, По тропкам ледяным в краю отвесных скал Стремительно летит трепещущая серна! Она ушла в пожар бульваров городских, Туда, где на ветру сгорает листьев груда, И я ее лица глазами не настиг, Но щедро награжден одним мгновеньем чуда!

1948

Осень Пер. А. Ахматова

Там листья не шуршат в таинственной тревоге, А, скрючившись, легли и дремлют на ветру, Но вот один со сна поплелся по дороге, Как золотая мышь — искать свою нору. И сад не сторожат — пусть входит, кто захочет, Там вихри, холод, дождь, секущий и косой, И — никого. Печаль одна здесь слезы точит, Но вдруг жужжанье слух улавливает мой. Пчела спешит пешком по рыхлому песочку, Тяжелым обручем пчелиный сжат живот, И так она ползет чрез пень и через кочку И судорожно вдруг на голову встает, И крылышки свои вдруг задирает криво, Как зонтик сломанный, они теперь торчат, И смерть уже слышна в жужжанье торопливом… На осень тишина переезжает в сад.

1948

Твой взгляд Пер. А. Ахматова

Э. Л.

За счастьем призрачным бродя во мгле безбрежной, Унижен, возвращусь туда, где только ты. О том, каким я стал, твой взор расскажет нежный, Мне ласково блеснув с нежданной высоты. И есть лучистый свет в твоем прекрасном взоре, Что позволяет мне не опускать глаза В тот час, когда душа свое оплачет горе И по щеке течет раскаянья слеза. Пускай гоняюсь я за призраком летучим, Все чаще и светлей мои пути к тебе, И сердце шлю тебе через моря и кручи, Хотя даю обжечь себя чужой судьбе.

1948

«Уже не в первый раз заката полосу…» Пер. А. Големба

Э. Л.

Уже не в первый раз заката полосу Провел угасший день по тверди небосвода. Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу: Все перепутано. Ни выхода, ни входа. Стук сердца твоего в груди своей несу Прозрачным родникам, журчанием бесследным. Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу, Я все еще в тебе брожу, как в заповедном. Шагаю медленней… А травы пьют росу, А тени ворожат, чтоб мне с пути не сбиться! Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу, Я все еще брожу, рискуя заблудиться. Я, от ревнивых глаз укрыв твою красу, Сам преградил тропу к тебе в просторном мире. Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу, С минутой каждою мои шаги все шире! Окутал мрак ночной заката полосу, Вновь звезды и луна скитальца увенчали. Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу, Чтоб к сердцу протоптать тропинку, как вначале.

Твоя слеза Пер. А. Ахматова

Э. Л.

Твой взор меня смиряет и гнетет И голову мою к земле склоняет, Когда тоскою искривлен твой рот И дрожь, слезы в твоих глазах мерцает. Слеза, набухнув, блещет, и она Вот-вот прольется через край, крупнея, Но там не я — вина отражена, Молчит слеза, таить печаль умея. Она не падает с твоих ресниц, Но остается между век дрожащей. В ней мир выходит из своих границ, А в глубине растет зрачок блестящий.