Стихи

5

Священная клятва проста и строга: «Где б враг ни таился, разведай врага! Разведай, почуй, уничтожь, размети, Из гнезд его выбей, срази на пути!» И горе тому, кто дерзнул посягнуть На родину славы, на нашу страну. И то, как мы родину любим свою, Любые враги распознают в бою.

1932

«Вернулся я к тебе из дальней стороны…» Пер. А. Ревич

Вернулся я к тебе из дальней стороны, Нарушил я обет и память предков предал. Здесь, на твоей земле, разорены Могилы древние, кладбище наших дедов [1] . Лежат останки их среди могил бойцов, Здесь пронеслись бои, столетний плен развеяв, А мне не воскресить забытый прах отцов — Гонимых из страны в страну евреев. Они покорно шли, как гурт овец в загон, Шли, страхом скованы, кляня свое бессилье, Под лязг и звон секир, под колокольный звон Шли в тюрьмы Кордовы и на костры Севильи. Над головой твоей опять занесены Орудья палачей — куда страшней секиры. Пришел я из Москвы, из дальней стороны, Пришел как брат, не как изгнанник сирый. Я вновь свою судьбу теперь связал с тобой, Когда ты стонешь, кровью истекая. Несу тебе любовь и опыт боевой Из вольного, прославленного края. Проснулась ты в годину мук и бед, Чтоб вольность отстоять в горниле испытаний Да сменит звон меча бряцанье кастаньет, И яркой молнией разящий меч твой станет! Европа вся в дыму, огнем озарена, Вся кровью залита, а над тобою ныне Уже занесены, несчастная страна, Крест Гитлера, секира Муссолини. Они разносят по земле чуму, Хотят, чтоб землю трупы заражали, Летят, как злые демоны, в дыму Над пеплом городов, над грудами развалин. Они несут предательство и страх, Бесправье и разбой, расстрелы, бомбы, пламя, Они живое все сжигают на кострах, И путь их вымощен повсюду черепами. Но мужество твое, оно всегда с тобой, С тобою вера твердая в победу. В Мадриде каждый камень рвется в бой, Готовы к бою хижины Толедо. Путь боем озарен, и чувствуют сердца: Звучит разрывов гром, звучит атаки топот, Как эхо выстрелов у Зимнего дворца, Как громовой повтор атак у Перекопа. Твой путь, твоя судьба, как горы, высоки, От поступи твоей вскипают волны моря. И дети в бой идут, и старики, Чтоб отстоять твои поля и взгорья. Светла твоя душа, и помыслы чисты, И звонко бьется сердце молодое. Не хочешь быть женою труса ты, Ты знаешь: лучше стать вдовой героя! Не плачет о погибшем друге друг, Сын об отце убитом, брат о брате, — Берут оружье из холодных рук, А губы шепчут клятву о расплате. Повсюду, как гурты растерзанных овец, Деревни мертвые лежат в крови и гари, Любой булыжник рвется, как боец, По вражеской броне, по свастике ударить. За всех детей, погубленных врагом, За брызги крови на листве и травах Пусть грянет, как обвал, обрушится, как гром, Народный правый суд и гнев народа правый! Здесь прошлое мое — среди могил бойцов, Здесь пронеслись бои, столетний сон развеяв, И мне не воскресить забытый прах отцов — Гонимых из страны в страну евреев. Тех, что покорно шли, как гурт овец, в загон, Шли, страхом скованы, кляня свое бессилье, Под лязг и звон секир, под колокольный звон Шли в тюрьмы Кордовы и на костры Севильи. Я вновь свою судьбу теперь связал с тобой, Когда ты стонешь, кровью истекая. Несу тебе любовь и опыт боевой Из вольного, прославленного края. Как на вершинах пиренейских снег, Сынов и дочерей твоих не меркнет слава. Верней оружья не было и нет, Чем твердость, мужество, чем гнев народа правый!

1

В конце XV в. из Испании были изгнаны инквизицией жившие там евреи.

1936

Ленин Пер. С. Надинский

Придет одно и сменится другим, Уходят поколения навеки, Но никогда народ не разлучался с ним, Как с морем никогда не расставались реки. То слово, что, взлетев с броневика, Над миром, как набат, когда-то прозвучало, Еще живет в сердцах и будет жить века — Одержанных побед великое начало. На строгий монумент, чей сумрачный гранит Хранит его черты, порывистость движений, Народ воспрянувший не с горестью глядит, А с гордостью — мы с ним в труде, в дыму сражений. Народ его мечты взрастил, как семена, И сердце уберег, его заветам внемля. Цветущая, как сад, раскинулась страна, Обильный урожай едва вмещают земли. Что времени незыблемый закон? Пускай в природе неизбежно тленье, Но смерть побеждена, и вечно будет он Великим светочем грядущих поколений. И, полон новых сил и к подвигам готов, Идет народ-творец заре навстречу, Поднявши голову до самых облаков И, полон новых сил и к подвигам готов, Во всем, что ныне мы без устали творим, Сверкает мысль его, великая, простая, И кажется — он здесь, он жив и вместе с ним Любимая страна живет и расцветает. Ту клятву родине, которую сыны Народа дали в дни кончины и печали, Они исполнили, ей до сих пор верны. В боях закалены, они обет сдержали. Его простертая в грядущее рука Сулит свободу, мир, зовет к счастливой доле Народы всей земли, которые пока Томятся, как рабы, под гнетом и в неволе. Народом вскормленный, познал он до конца Его стремления, и радости, и горе. Со всех сторон к нему стекаются сердца — Так воды вешних рек, бурля, несутся в море. На строгий монумент, чей сумрачный гранит Хранит его черты, порывистость движений, Народ воспрянувший не с горестью глядит, А с — гордостью — мы с ним в труде, в дыму сражений.

1937

Танцовщица из гетто (1940)

Танцовщица из гетто Стансы (Фрагменты) Пер. А. Кленов

1

Стремительно блистанье легких ног — Моя любовь танцует перед вами: Встречается с клинком стальной клинок И объясняются, сверкая лезвиями. Бушуют складки платья и фаты, Подобно говорливому прибою. И буйный ветер, разбросав цветы, Зовет тебя и тянет за собою. И вот — гора и бездна… Снег какой! И на скале отвесной — поединок… Не упади! Молю тебя тоской Изгнанья, слез, скитальческих тропинок… От плеч струится серебристый ток, Но что-то недосказано ногами… Встречается с клинком стальной клинок И объясняются, сверкая лезвиями.

2

Куда тебя зовет, куда ведет Холодный ветер и ночное горе? Метель метет, в полях метель метет. Калитки и ворота на запоре. Ненастной ночью, дымной и седой, Слепому року ты себя вручила, И он не разлучается с тобой, И требует, чтоб ты его любила, Чтоб ты ему плясала на заре И забывала нищету и голод… Кому не сводит ноги на костре? Кому не сводит ноги лютый холод? Сама земля пылает, как костер, А небо дышит стужей ледяною… И ты танцуешь… И висит топор Над запрокинутою головою.

3

Твой грозный рок отныне всем родня И всем чужой… Не жалуйся. Ни слова! Танцуй ему, запястьями звеня; Веди его, как поводырь слепого. Он вездесущий — он на всей земле; Не отставай — ему дала ты клятву. Он меч волочит в непроглядной мгле И отовсюду собирает жатву. В любой стране его узнает ночь: Оброк с живых и мертвых собирая, Он всех готов приветить, всем помочь: «Покойтесь в бозе — вот земля сырая!» Испей же яд его, как пьют вино; Танцуй ему в харчевнях и в острогах… И не стыдись — веди его… Темно И пусто на заплеванных дорогах.

4

Сравню я разве океан с рекой? И разве буре гавани по нраву? Из сердца шумно вырвался покой И улетел, как золотая пава. Мне следовало паву привязать, Как старую козу, к ветле веревкой… Коза ушла… И горевала мать… И дом ушел, с чуланом и с кладовкой… Была коза… Безрогая коза… Ей миндаля хотелось и изюма… Ушла коза за долы, за леса, Подальше от людской беды и шума… Осталась сказка — больше ничего! А детства нет… В моих скитаньях долгих Ищу его, и нахожу его, И вновь теряю на ночных проселках.

5

Сказанье о козе, что вдруг ушла, И о ветле, из коей вяжут метлы… А впрочем, где коза и где ветла? На пустырях не зеленеют ветлы. Сказанье о несаженой ветле, Но выметнувшей вверх в цвету и в силе; Ее всегда срубали на земле, Срубали много раз и не срубили. Сказанье о железном топоре, Что занесен над гордой головою… Вот — хлеб и кров! Не стой же во дворе, Войди, моя любовь, в мой дом со мною. Сказание о четырех углах, Которые под палкой не покину: Я сам стоял с отвесом на лесах И светом звезд поил сырую глину!

6

Был свет уже погашен. В темноте Светились только белые колени. Ты появилась в призрачной фате, И боль твоя рванулась на ступени. И я подумал: «Так, во мгле, в горах, Кочует неприкаянная птица…» Тебя шаги пугают?.. Это — страх. Он заставляет сердце громче биться… В начале ночи отворилась дверь, Гляжу — покой с котомкой у порога. — Прощай! — сказал. — Один живи теперь. Я ухожу. Меня зовет дорога. И я спросил, как будто сам не знал: — Что у тебя в котомке, за спиною? — Не глядя на меня, покой сказал: — Я сердце уношу твое с собою…

………………………

20

Рассказывай, любовь моя, пляши! Перед тобою сонные громады, Вода и камни — больше ни души, Ни братьев, ни сестер — совсем одна ты. Скитаются — ни кликнуть, ни позвать! Кочует в море утлая лодчонка. Ребенок потерял отца и мать, Мать не найдет убитого ребёнка. За солнечные гимны — жгли уста; За взгляд на звезды — очи выжигали. Далекая холодная звезда Не слышит нашей боли и печали. И горы спят, но ты их сна лиши, Пускай их потрясут твои утраты! Рассказывай, любовь моя, пляши. Ни братьев, ни сестер — совсем одна ты.

21

Все раздари — нам незачем копить. Исхода нет — отдайся им на милость. За дерзость быть свободной и любить Ты до конца еще не расплатилась. Привыкла с малых лет недоедать. Долги росли, и множились заботы. А ты хотела думать, и мечтать, И быть свободной, — так плати по счету! Разграблено и золото и медь; За колыбелью — братская могила. И ты должна сгореть, должна истлеть За то, что ты людей и мир любила. Сумей же стыд от тела отделить И тело от костей — судьба свершилась! За дерзость быть свободной и любить Ты до конца еще не расплатилась!