Стихия страха
Шрифт:
Видя мое недоумение, Лидия досадливо пояснила:
– Я о Ниночке. А ваш приятель тоже хорош, жену еще не успел в могилу свести, а уже неймется.
– Не смейте говорить гадости про Эмиля. Он просто слишком... доверчив и добр, поэтому и...
Лидия расхохоталась так, что согнулась пополам.
– Вы сами-то в это верите? Ах да, у вас же все идеальны.
– Я прекрасно знаю Эмиля. Он не идеален. Но на подлость он не способен.
– Неужели? И вы поверите в то, что Ниночка его еще не соблазнила?
– Эмиль не будет изменять Софи, - твердо ответил я.
– Поспорим? На вашу честь? А? Если выигрываю я, то
– Нет. Довольно уже.
– Так значит вы сами сомневаетесь в своем друге?
– Нет. Я сомневаюсь в вас, госпожа Хризштайн. Вам ничего не стоит подстроить то, что еще не произошло и...
– Я вашу Ниночку уничтожу, - зло пообещала Лидия.
– Или вы думаете, что я так просто оставлю ее выходку с одеждой?
– Разве не вы сами?..
– мне не хватило выдержки промолчать, о чем я тут же пожалел. Лидия моментально щелкнула меня по лбу, как будто в отместку за недавнее.
– Я вам говорила, что вы болван? С какой мне стати резать собственные платья? Мне теперь даже не во что переодеться! Про корсет я вообще молчу.
Я перехватил ее руку и стиснул в запястье.
– Еще раз посмеете назвать меня болваном или распустить руки, и я...
– Что? Придушите и закопаете?
– насмешливо спросила она.
– Нет. Просто при каждой встрече буду вам напоминать, как смешно вы выглядите с красным носом, словно подвыпившая гулена.
Она задохнулась от возмущения, поднеся руку к лицу, а я добавил:
– Запомните, госпожа Хризштайн. Если вы говорите гадости людям, то будьте готовы услышать их в ответ.
– Мой красный нос пройдет, в отличие от вашей...
– она осеклась под моим прищуренным взглядом.
– Вы кажется опять забыли, господин инквизитор, что полностью в моей власти?
Лидия обвила мою шею рукой и притянула меня к себе. В ее глазах отражалось неспокойное море, придавая им насыщенный голубой оттенок.
– Только попробуйте отстраниться.
Я сцепил зубы, когда она расстегнула на мне ворот рубашки и приложила свою ледяную ладонь к моей груди.
– Довольно, - процедил я.
– Вы сами вытащили меня в холод, господин инквизитор. Надеюсь, у вас теперь покраснеет не только нос.
Я все-таки не удержался и отстранился, ощущая, как предательски алеют щеки.
– У вас нарушено кровообращение. Потому что вечер теплый. Слишком много желчи. И злобы. Попробуйте молиться. Могу принести молитвенник. Специально помечу самые несложные. Для вас.
Лидия вдруг нахмурилась, будто вспоминая что-то.
– Пометите?..
Я перевел дыхание, с облегчением понимая, что ею завладела иная навязчивая мысль. И со страхом ощущая легкое разочарование от того, что она не потребовала иного.
– Я попросил Тень отправиться к профессору, чтобы нарисовать портрет мальчика. Надеюсь, вы не против.
Лидия рассеянно кивнула.
– Мне нужна книга.
– Нет.
– Вы...
– она явно сдержалась, чтобы опять не назвать меня болваном.
– Вы принесете мне книгу. Иначе...
– Я не могу.
– Там, на полях, были заметки. Очевидно, сделанные профессором Грано. Я видела всего лишь одну страницу. На развороте. Но мне надо знать...
– Я сам посмотрю.
– Вы знаете, над чем работал профессор? Его сестра упомянула, что он пытался восстановить доисторические фрески.
Я нахмурился, вообще не имея понятия об их существовании.
– На полях была заметка про фрески и упоминание
в них Источника, связанной с ним нестабильности... флюкту... или флюкта... тьфу... Было неразборчиво.– Флуктуации. Я разберусь.
– А вам со многим придется разбираться. Не вздумайте сами ловить мальчишку. Он опасен. Поджоги - его рук дело.
– С чего вы решили?
– только мне начало казаться, что я уловил ее сумасшедшую логику, как она тут же делала финт хвостом.
– Очевидно же, что это Лука. Он виделся с убитым, он безумен, у него случился припадок при виде изображения собаки.
– Это Алекс, - упрямо сказал Лидия.
– Не спорьте. А у Луки есть алиби, что подтвердил охранник и профессор. Хотя профессор такой скользкий... Мне непременно нужно узнать про этот скандал с ним.
Я благоразумно промолчал, однако поставил себе заметку все же узнать подробности у отца Георга. Или отца Валуа. Тот точно должен знать.
– Узнайте про фрески. Я думаю, что профессор не просто так заинтересовался этой книгой. Чтобы завтра она была у меня.
– Нет.
– Тогда я прямо сейчас отправлюсь домой, оставив вашу подружку на растерзание ее муженьку. И вышвырну из своего дома ваших сопляков, всех до единого. Ах да, еще я...
– Прекратите. Вы этого не сделаете.
– Интересно, почему же?
– Потому что у вас здесь появилась выгода. Я обещаю, что сам посмотрю и фрески, и заметки на полях книги. Если там действительно будет что-то подозрительное, я... я сообщу.
Я был почти честен. Мне пришлось взять Лидию за руки, согревая ее ледяные ладони в своих и молясь, чтобы ее это отвлекло.
– Не злитесь, пожалуйста. Я правда не могу показать вам книгу.
Странно, но она довольно резко убрала ладонь и толкнула меня в грудь.
– Вы так неуклюже пытаетесь мной манипулировать, господин инквизитор. Но за попытку вас, пожалуй, стоит поощрить, - и потрепала меня по голове, словно мальчишку.
– Может, когда-нибудь, и достигнете моего уровня... Приходите завтра к ужину. Обещаю, скучно не будет. Узнаете много интересного про своих друзей.
– Непременно приду, - кивнул я Лидии, едва сдерживая себя от нелепого желания притянуть ее к себе, чтобы... Встряхнул головой и добавил:
– Идите быстрей в дом, а то больно смотреть на вашу замерзшую физиономию.
Глава 7. Хризокола
Я влетела в дом, кипя от злости из-за снисходительного отношения Кысея. Каков мерзавец! Ему это так с рук не сойдет. Да завтра же поручу головорезам Отшельника схватить его и притащить ко мне. А там он мигом лишится не только спеси, но и всего остального, в том числе и своей клятого обета целомудрия! Вот почему я не родилась мужчиной, а он - трепетной юной девой? Насколько все было бы проще. Несколько секунд я позволила себе наслаждаться заманчивыми видениями, но затем досадливо покачала головой. Да, я могу совратить инквизитора, но только вряд ли потом получится упиваться его чувствами. Иногда в его отношении ко мне мелькала едва различимая нотка, такая вкусная и незнакомая, что взвыть хотелось, когда она исчезала. И я интуитивно чувствовала, что после принуждения она пропадет навсегда. Демон, как же я ненавижу собственное бессилие!