Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;Старца великого тень чую смущенной душой.
* * *
Для берегов отчизны дальнойТы покидала край чужой;В час незабвенный, в час печальныйЯ долго плакал пред тобой.Мои хладеющие рукиТебя старались удержать;Томленье страшное разлукиМой стон молил не прерывать.Но ты от горького лобзаньяСвои уста оторвала;Из края мрачного изгнаньяТы в край иной меня звала.Ты говорила: "В день свиданьяПод небом вечно голубым,В тени олив, любви лобзаньяМы вновь, мой друг, соединим".Но там, увы, где неба сводыСияют в блеске голубом,Где тень олив легла на воды,Заснула ты последним сном.Твоя краса, твои страданьяИсчезли в урне гробовой -А с ними поцелуй свиданья...Но жду его; он за тобой...
Пью за здравие Мери,Милой Мери моей.Тихо запер я двериИ один без гостейПью за здравие Мери.Можно краше быть Мери,Краше Мери моей,Этой маленькой пери;Но нельзя быть милейРезвой, ласковой Мери.Будь же счастлива, Мери,Солнце жизни моей!Ни тоски, ни потери,Ни ненастливых днейПусть не ведает Мери.
* * *
Пред испанкой благороднойДвое рыцарей стоят.Оба смело и свободноВ очи прямо ей глядят.Блещут оба красотою,Оба сердцем горячи,Оба мощною рукоюОперлися на мечи.Жизни им она дорожеИ, как слава, им мила;Но один ей мил — кого жеДева сердцем избрала?«Кто, реши, любим тобою?» -Оба деве говорятИ с надеждой молодоюВ очи прямо ей глядят.
МОЯ РОДОСЛОВНАЯ
Смеясь жестоко над собратом,Писаки русские толпойМеня зовут аристократом.Смотри, пожалуй, вздор какой!Не офицер я, не асессор,Я по кресту не дворянин,Не академик, не профессор;Я просто русский мещанин.Понятна мне времен превратность,Не прекословлю, право, ей:У нас нова рожденьем знатность,И чем новее, тем знатней.Родов дряхлеющих обломок(И по несчастью, не один),Бояр старинных я потомок;Я, братцы, мелкий мещанин.Не торговал мой дед блинами,Не ваксил царских сапогов,Не пел с придворными дьячками,В князья не прыгал из хохлов,И не был беглым он солдатомАвстрийских пудреных дружин;Так мне ли быть аристократом?Я, слава богу, мещанин.Мой предок Рача мышцей браннойСвятому Невскому служил;Его потомство гнев венчанный,Иван IV пощадил.Водились Пушкины с царями;Из них был славен не один,Когда тягался с полякамиНижегородский мещанин.Смирив крамолу и коварствоИ ярость бранных непогод,Когда Романовых на царствоЗвал в грамоте своей народ,Мы к оной руку приложили,Нас жаловал страдальца сын.Бывало, нами дорожили;Бывало... но — я мещанин.Упрямства дух нам всем подгадил:В родню свою неукротим,С Петром мой пращур не поладилИ был за то повешен им.Его пример будь нам наукой:Не любит споров властелин.Счастлив князь Яков Долгорукой,Умен покорный мещанин.Мой дед, когда мятеж поднялсяСредь петергофского двора,Как Миних, верен оставалсяПаденью третьего Петра.Попали в честь тогда Орловы,А дед мой в крепость, в карантин,И присмирел наш род суровый,И я родился мещанин.Под гербовой моей печатьюЯ кипу грамот схоронилИ не якшаюсь с новой знатью,И крови спесь угомонил.Я грамотей и стихотворец,Я Пушкин просто, не Мусин,Я не богач, не царедворец,Я сам большой: я мещанин.
Post scriptum
Решил Фиглярин, сидя дома,Что черный дед мой ГаннибалБыл куплен за бутылку ромаИ в руки шкиперу попал.Сей шкипер был тот шкипер славный,Кем наша двигнулась земля,Кто придал мощно бег державныйРулю родного корабля.Сей шкипер деду был доступен,И сходно купленный арапВозрос усерден, неподкупен,Царю наперсник, а не раб.И был отец он Ганнибала,Пред кем средь чесменских пучинГромада кораблей вспылала,И пал впервые Наварин.Решил Фиглярин вдохновенный:Я во дворянстве мещанин.Что ж он в семье своей почтенной?Он?.. он в Мещанской дворянин.
ЦЫГАНЫ
Над лесистыми брегами,В час вечерней тишины,Шум и песни под шатрами,И огни разложены.Здравствуй, счастливое племя!Узнаю твои костры;Я бы сам в иное времяПровождал сии шатры.Завтра с первыми лучамиВаш исчезнет вольный след,Вы уйдете — но за вамиНе пойдет уж ваш поэт.Он бродящие ночлегиИ проказы стариныПозабыл для сельской негиИ домашней тишины.
* * *
Не то беда, что ты поляк:Костюшко лях, Мицкевич лях!Пожалуй, будь себе татарин, -И тут не вижу я стыда;Будь жид — и это не беда;Беда, что ты Видок Фиглярин.
ЭПИГРАММА
Не то беда, Авдей Флюгарин,Что родом ты не русский барин,Что на Парнасе ты цыган,Что в свете ты Видок Фиглярин:Беда, что скучен твой роман.
К ПЕРЕВОДУ ИЛИАДЫ
Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,Боком одним с образцом схож и его перевод.
1831
* * *
Перед
гробницею святойСтою с поникшею главой...Все спит кругом; одни лампадыВо мраке храма золотятСтолпов гранитные громадыИ их знамен нависший ряд.Под ними спит сей властелин,Сей идол северных дружин,Маститый страж страны державной,Смиритель всех ее врагов,Сей остальной из стаи славнойЕкатерининских орлов.В твоем гробу восторг живет!Он русский глас нам издает;Он нам твердит о той године,Когда народной веры гласВоззвал к святой твоей седине:«Иди, спасай!» Ты встал — и спас...Внемли ж и днесь наш верный глас,Встань и спасай царя и нас,О старец грозный! На мгновеньеЯвись у двери гробовой,Явись, вдохни восторг и рвеньеПолкам, оставленным тобой!Явись и дланию своейНам укажи в толпе вождей,Кто твой наследник, твой избранный!Но храм — в молчанье погружен,И тих твоей могилы браннойНевозмутимый, вечный сон...
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ
О чем шумите вы, народные витии?Зачем анафемой грозите вы России?Что возмутило вас? волнения Литвы?Оставьте: это спор славян между собою,Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,Вопрос, которого не разрешите вы.Уже давно между собоюВраждуют эти племена;Не раз клонилась под грозоюТо их, то наша сторона.Кто устоит в неравном споре:Кичливый лях, иль верный росс?Славянские ль ручьи сольются в русском море?Оно ль иссякнет? вот вопрос.Оставьте нас: вы не читалиСии кровавые скрижали;Вам непонятна, вам чуждаСия семейная вражда;Для вас безмолвны Кремль и Прага;Бессмысленно прельщает васБорьбы отчаянной отвага -И ненавидите вы нас...За что ж? ответствуйте: за то ли,Что на развалинах пылающей МосквыМы не признали наглой волиТого, под кем дрожали вы?За то ль, что в бездну повалилиМы тяготеющий над царствами кумирИ нашей кровью искупилиЕвропы вольность, честь и мир?..Вы грозны на словах — попробуйте на деле!Иль старый богатырь, покойный на постеле,Не в силах завинтить свой измаильский штык?Иль русского царя уже бессильно слово?Иль нам с Европой спорить ново?Иль русский от побед отвык?Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,От финских хладных скал до пламенной Колхиды,От потрясенного КремляДо стен недвижного Китая,Стальной щетиною сверкая,Не встанет русская земля?..Так высылайте ж к нам, витии,Своих озлобленных сынов:Есть место им в полях России,Среди нечуждых им гробов.
БОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА
Великий день БородинаМы братской тризной поминая,Твердили: "Шли же племена,Бедой России угрожая;Не вся ль Европа тут была?А чья звезда ее вела!..Но стали ж мы пятою твердойИ грудью приняли напорПлемен, послушных воле гордой,И равен был неравный спор.И что ж? свой бедственный побег,Кичась, они забыли ныне;Забыли русской штык и снег,Погребший славу их в пустыне.Знакомый пир их манит вновь -Хмельна для них славянов кровь;Но тяжко будет им похмелье;Но долог будет сон гостейНа тесном, хладном новоселье,Под злаком северных полей!Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!Но знайте, прошеные гости!Уж Польша вас не поведет:Через ее шагнете кости!..."Сбылось — и в день БородинаВновь наши вторглись знаменаВ проломы падшей вновь Варшавы;И Польша, как бегущий полк,Во прах бросает стяг кровавый -И бунт раздавленный умолк.В боренье падший невредим;Врагов мы в прахе не топтали;Мы не напомним ныне имТого, что старые скрижалиХранят в преданиях немых;Мы не сожжем Варшавы их;Они народной НемезидыНе узрят гневного лицаИ не услышат песнь обидыОт лиры русского певца.Но вы, мутители палат,Легкоязычные витии,Вы, черни бедственный набат,Клеветники, враги России!Что взяли вы?.. Еще ли россБольной, расслабленный колосс?Еще ли северная славаПустая притча, лживый сон?Скажите: скоро ль нам ВаршаваПредпишет гордый свой закон?Куда отдвинем строй твердынь?За Буг, до Ворсклы, до Лимана?За кем останется Волынь?За кем наследие Богдана?Признав мятежные права,От нас отторгнется ль Литва?Наш Киев дряхлый, златоглавый,Сей пращур русских городов,Сроднит ли с буйною ВаршавойСвятыню всех своих гробов?Ваш бурный шум и хриплый крикСмутили ль русского владыку?Скажите, кто главой поник?Кому венец: мечу иль крику?Сильна ли Русь? Война, и мор,И бунт, и внешних бурь напорЕе, беснуясь, потрясали -Смотрите ж: все стоит она!А вкруг ее волненья пали -И Польши участь решена...Победа! сердцу сладкий час!Россия! встань и возвышайся!Греми, восторгов общий глас!..Но тише, тише раздавайсяВокруг одра, где он лежит,Могучий мститель злых обид,Кто покорил вершины Тавра,Пред кем смирилась Эривань,Кому суворовского лавраВенок сплела тройная брань.Восстав из гроба своего,Суворов видит плен Варшавы;Вострепетала тень егоОт блеска им начатой славы!Благословляет он, герой,Твое страданье, твой покой,Твоих сподвижников отвагу,И весть триумфа твоего,И с ней летящего за ПрагуМладого внука своего.
ЭХО
Ревет ли зверь в лесу глухом,Трубит ли рог, гремит ли гром,Поет ли дева за холмом -На всякий звукСвой отклик в воздухе пустомРодишь ты вдруг.Ты внемлешь грохоту громов,И гласу бури и валов,И крику сельских пастухов -И шлешь ответ;Тебе ж нет отзыва... ТаковИ ты, поэт!