Стихотворения и поэмы

АС В ПОЛЁТЕ

Почерк Кудрявцева Дмитрия Четок, — взгляни в небеса: Там истребителем хитрая Вычерчена полоса. Жутко от этого почерка Немцам в воздушных боях: Насмерть фашистских молодчиков Молнией бьет его "Як"! В небе то синем, то розовом Русский гудит самолет. "Хейнкели" валятся в озеро, "Фоккеры" — в топи болот. Тень от его истребителя — Неуловима для глаз. Над чужеземцами мстителем Русский проносится ас! Высмотрит фрица — и ринется Сверху, набрав высоту. Сбитых фашистов — одиннадцать У смельчаков на счету. Свой приговор в его почерке Видит немецкий бандит… Слава бесстрашного летчика Вслед за горами летит! 2 июля 1943 г.

ПРИСЯГА

Заветы славной боевой отваги От прадедов остались на Руси… Святое слово воинской присяги Торжественно, боец, произнеси! Не самому себе, а всей отчизне Ты говоришь в священный этот час: "Отдам всю кровь, не пожалею жизни, Чтобы исполнить Родины приказ!" Свирепый враг вперед стремится снова, Неся народу нашему беду. Встань на пути и вымолви сурово: "Я дал присягу! Я не отойду!" Когда ж взовьются радостные флаги И встретятся с тобой твои друзья, Ты скажешь им: "Я верен был присяге! Победы нашей час приблизил я". 1943

ПОЖАРНЫЙ СЛУЧАИ (Маленький фельетон)

В бензине дело иль металл Подвел и отказал в работе, Но только при посадке стал Гореть мотор на самолете. Как Галкина не прячься в тень, Глаза от правды не зажмурить: И надо ж было в этот день Пожарницею ей дежурить! Таисья, как назло, была В другом конце аэродрома И, скажем попросту, спала: Свалила с ног девицу дрема. Спит, сладко приоткрывши рот, Прижав к груди огнетушитель… Спешит народ, кричит народ: — Скорей ее растормошите! Таисья, силясь впопыхах С пожаром сладить окаянным, Огнетушитель оземь — бах! И жидкость брызнула фонтаном. Что ж, залила пожар? Да нет! Ведь до горящего мотора Бежать-то надо с километр, А жидкость вытекает скоро. Заткнуть дыру? Но вот скандал: Струя сильнее хлещет втрое! Еще Козьма Прутков сказал: "Открывши, кто фонтан закроет?" Огнетушитель до тех пор Бурлил, пока не обессилел. А в это время мы мотор Чехлами сами загасили. 8 июля 1943

ВЕНОК БЕССМЕРТИЯ

Погибших за нашу отчизну героев Венчает бессмертьем родная страна: Пусть первыми в наших полках перед строем Всегда называются их имена! Герои бессмертны! Они — наше знамя. Когда в небеса мы уходим на бой, Их светлые тени летят вместе с нами, Наш строй направляя в простор голубой. Сражаясь за наше священное дело, Мстя вражьей орде за сирот и за вдов, Бесстрашные соколы гордо и смело За Родину отдали чистую кровь. На празднике мира — им первое место: В грядущей победы торжественный миг Мы скажем "Спасибо!" друзьям нашим честным И вспомним высокие подвиги их. Их имя заслышав, поднимутся люди И головы склонятся, обнажены. Над прахом героев, как памятник, будет Расцвет победившей советской страны!.. 10 июля 1943

ЛЕТЧИКИ ИГРАЮТ В ВОЛЕЙБОЛ

Близок фронт. Тревожен отдых краткий. Смотрит ввысь зенитки тонкий ствол. У КП на маленькой площадке Летчики играют в волейбол. Передышки считаны минуты: Вдалеке уже гудят винты… Летчики снимают парашюты, Ставят в ряд неловкие унты. Тот — с бомбежки, этот — из разведки. Боя блеск в глазах еще горяч! И летает над потертой сеткой Беззаботный волейбольный мяч. А в кустах горячка подготовки: По тропинкам техники снуют, Разноцветные несут листовки, Бомбы к самолетам подают. И звучит команда в роще редкой Меж пустых, давно забытых дач. Сиротеют на площадке — сетка И веселый волейбольный мяч… Мяч забытый подождет немножко: Отдых кончен. Летчики в бою. Через час придут они с бомбежки И окончат партию свою! 1943

ГЕНЕРАЛ

В то утро пушек двадцать било, Ревя на вражьем берегу, По нашим "Илам" серокрылым, Стоявшим прямо на лугу. Разрывы все кучней ложились… Не зря еще в. шестом часу За речкой немцы суетились И поднимали "колбасу". А генерал невозмутимый Убрать машины не спешил, Хотя столбы огня и дыма Вздымались вверх среди машин. Его приятель — гость из тыла — Бледнел от горя и тоски. На лбу его набухла жила, Он протирал свои очки. И говорил: — Послушай, Саша! Упрячь их, я тебя прошу! Я, несмотря на дружбу нашу, В Москву сейчас же напишу! Ведь самолеты рвет на клочья, Корежит весь аэродром! Впервые вижу я воочью Такой бессмысленный разгром! Тебе, как видно, все — игрушки! Как можешь ты шутить в беде? Скажи мне: где же наши пушки И самолеты наши где?! Своим приятелем теснимый, Тайком от смеха умирал Лукавый и невозмутимый Седой советский генерал. — Зевает наша оборона! — Он бормотал себе в усы, Привстал, взял трубку телефона И мельком глянул на часы. Потом, приладив трубку к уху, Сказал: — Пора им сбавить прыть!.. "Красавцы"? Говорит: "Стряпуха"! А ну-ка дайте прикурить! — И вмиг весь боевой участок Взревел на нашем берегу, И пушек сто… Нет, больше: за сто Загрохотало по врагу! Теперь очки расцветший штатский Уже в восторге протирал… — Степан! Скажу тебе по-братски, — Спокойно молвил генерал, — Хотя, мой друг, и сед давно ты, И суетишься, как школяр, Макеты этих самолетов Столяр готовил да маляр. Враги снарядов двести — триста По ним впустую извели, А молодцы артиллеристы Их батареи засекли! Машины ж наши — вот ведь случай! — Целы, обстрелу вопреки!.. Тут над КП промчались тучей Громить врага штурмовики. 21 июля 1943

ГВАРДЕЙЦУ С. ИВАНОВУ

Вечером зимним домой прилетает Летчик на раненом штурмовике. Лютая стужа за пальцы хватает, Льнет сквозь перчатку к озябшей руке. Летчик измучен — и в сумерках ранних Он до утра засыпает без снов. К раненой птице подходит механик — Доктор ее — старшина Иванов. Эту машину подбитую надо Долго лечить: перебит элерон, Плоскость прошибло немецким снарядом, Вражьими пулями руль поврежден… В светлом цеху за станками большими Юность недаром провел старшина. Он говорит: "Боевая машина Утром уйти на штурмовку должна!" И, забывая про сон и про ужин. Лечит всю ночь при неярком огне Тот самолет острокрылый, что нужен Армии Красной, Советской стране… Лютая стужа за пальцы хватает, Гаечный ключ примерзает к руке, Но поутру штурмовик вылетает И над фашистами входит в пике. Бомбами в землю вжимает их снова, Градом свинца поливает из туч!.. Утром крылатый больной Иванова Снова воюет, здоров и могуч! 29 июля 1943

УСЫ (Дружеская шутка)

Посвящается капитану

А. Ерофеевскому

Не назовешь его ни лысым, Ни гладким, как столовый нож: Он на Давыдова Дениса, Гусара славного похож. Но если в битвах, точно туча, На скакуне носился тот, То этот выбрал жребий лучше И пересел на самолет. Фашистам в землю влезть охота, Дрожат коричневые псы, Когда торчат из самолета Его гусарские усы! А он парит над их оравой И вниз бросает страшный груз, То левый теребя, то правый Свой знаменитый пышный ус… — Я дал зарок, — он мне поведал, — Что с дня, когда пришла война, Усов моих до Дня Победы Коснуться бритва не должна! Летят горячие недели, Гремят жестокие бои, И мне, признаться, надоели Усы пушистые мои. Не раз я слышал разговоры. Что староват уже летать, Мне девушки дают под сорок, Хотя мне только двадцать пять. Что ж! Потерплю! Мы в схватках бранных Удары множим по врагу. Уже он близок — день желанный, Когда я снять зарок могу. Хоть точный срок его неведом, Держу я крепко свой обет, Чтобы в счастливый День Победы Помолодеть на двадцать лет. 1943

ЗИМОЙ И ЛЕТОМ ОДНИМ ЦВЕТОМ (Маленький фельетон)

"Русским, — врал фашистский пес, Под Москвою битый, — Помогает Дед Мороз, Генерал сердитый! Дни зимы — не наш сезон: Подождем до лета…" Что же нынче сбрешет он И его газета? В стужу битые в былом, Воры и бандиты, — В зной июльский под Орлом Нынче снова биты. И под градом русских пуль Салом пятки мажут! "Слишком жарок был июль!" — Вновь фашисты скажут. Верно — правду как ни прячь, Правда выйдет скоро: Этот месяц был "горяч" Для фашистской своры!.. В силу логики прямой Падает их марка: Слишком зябко им зимой, Летом — слишком жарко! 9 августа 1943

ШТУРМАН

Мл. лейтенанту Н. Канищеву

Разрыв тряхнул машину… Штурман хочет Нащупать парашютное кольцо. Но замечает он, что ранен летчик, На грудь склонивший бледное лицо. Проходит дрожь невольного испуга, Миг колебанья быстро миновал. Одной рукой он обнимает друга, Кладет другую руку на штурвал. Он не пилот. Педали он не двигал Еще ни разу на своем веку. — Я в первый раз веду машину. Прыгай! — Он говорит воздушному стрелку. Он сжал штурвал. Пусть кровь из пальцев брызнет, Он не собьется с верного пути. В его руках две драгоценных жизни — Его друзья… Он должен их спасти! Пусть он устал, — опасна друга рана! Сначала долг. Другое все потом! И вот глазам героя из тумана Является родной аэродром! 11 августа 1943

БАЛЛАДА О ВОСКРЕСШЕМ САМОЛЕТЕ

Инженер-капитану Кашину

Упал в болото самолет, А летчик все сидел в кабине. Он ночь работал напролет, У глаз его был венчик синий. С опушки леса в полумгле Взлетели с карканьем вороны… То было на "ничьей" земле, Вблизи от вражьей обороны. Наш самолет, подняв крыло, Лежал в болоте мертвой грудой И немцы выместили зло На птице — за былую удаль. А летчик, переждав обстрел, Открыл глаза, подняться силясь. — Я цел? — себя спросил он. — Цел! — И, зубы стиснув, за борт вылез. Никто из вражьего леска В болото не посмел спуститься. Зачем? Мертва наверняка Подбитая снарядом птица! И самолет среди болот Темнел развалиною серой. Но поздно вечером пилот Приполз обратно с инженером. Да, видно, что входили в раж Расчеты вражеских зениток! Был весь расстрелян фюзеляж И плоскости почти отбиты. Тут дело требовало рук, Упорства, смелости без меры!.. И семь ночей пустой мундштук Торчал в зубах у инженера. То возле стога, то у пня Мелькали тени в роще топкой. Никто не зажигал огня, Не стукнул ни одной заклепкой! Ночей весенних белизна, Свеченье мартовского снега… Была такая тишина, Что близ машины заяц бегал. И вот настала полночь та, Когда мотор сотрясся бурно И летчик крикнул: — От винта! — — Есть от винта! — ответил штурман. Врагов прошиб холодный пот, Когда нежданно средь болота Поднялся русский самолет Иль, может, призрак самолета? Фашисты меньше бы тряслись, Когда зимою грянул гром бы! А самолет поднялся ввысь И, развернувшись, бросил бомбы. 13 августа 1943