Стихотворения и поэмы

Эдуард Володин Поэт мужества и трагизма К 60-летию Юрия Поликарповича Кузнецова

В 1986 году общество "Знание" выпускало книгу о современном литературном процессе, где публиковали и мою статью. В ней я написал, что выдающийся русский поэт Юрий Кузнецов осмысливает в стихах трагическое состояние мира. Редактор вычеркнул слово "выдающийся", в ответ я восстановил текст. Тогда редактор написал "замечательный" поэт и я опять оставил слово "выдающийся". Так, занимаясь "перетягиванием каната" мы довели дело до крайних сроков издания. Редактор сдался.

На самом деле, Юрий Кузнецов, которому только что исполнилось 60 лет, был и остается великим поэтом России, действительно познающим и выражающим трагедию бытия и драматизм русского исторического опыты. Еще четверть века назад он написал стихотворение "Знамя с Куликова", где осознание своего творчество определено ясно и мужественно:

Сажусь на коня вороного -  Проносится тысяча лет.  Копыт не догонят подковы, Луна не настигнет рассвет.  Сокрыты святые обеты Земным и небесным холмом.  Но рваное знамя победы  Я вынес на теле моем.  Я вынес пути и печали,  Чтоб поздние дети могли  Латать им великие дали  И дыры российской земли.

Пути и печали России, народа и поэта хорошо знакомы всем нам, увидевшим крушение великой державы и торжество мамоны, наблюдающим как беснуются дорвавшиеся до власти дьявольские отпрыски, как расхищается народное достояние и вываливается в грязи все, чем гордился, чему верил и на что опирался русский народ. И об этих бесенятах многое написал Юрий Кузнецов, но ведь и мы своим молчанием, безразличием и жестокосердием способствовали поруганию истории и державы. В 1968 году поэт написал "Атомную сказку", которую тогда восприняли как манифест антитехницизма. Но давайте прочитаем ее сейчас, после того как во имя двадцати сортов колбасы в магазине страна была поругана, а идеалы добротолюбия растоптаны:

Эту сказку счастливую слышал  Я уже на теперешний лад,  Как Иванушка во поле вышел  И стрелу запустил наугад.  Он пошел в направленье полета  По сребристому следу судьбы. И попал он к лягушке в болото,  За три моря от отчей избы.  – Пригодится на правое дело!
– Положил он лягушку в платок.  Вскрыл ей белое царское тело  И пустил электрический ток.  В долгих муках она умирала,  В каждой жилке стучали века.  И улыбка познанья играла  На счастливом лице дурака.

И получили мы познанье в полной мере. И в перестроечные времена, и в десятилетие бесовского радикального реформирования. Как обезумевшие и обеспамятевшие, все пустили в распыл, все пошло на продажу. И вот что получили в удел:

– Где ты, Россия, и где ты, Москва?-  В небе врагами зажатый,  Это бросает на ветер слова  Ангел с последней гранатой.  Пала Россия, пропала Москва.  Дико уставила взоры  Анти-Россия и анти-Москва На телеящик Пандоры.

Медленно и трудно начиналось прозрение народа. И когда властитель престрашного зрака в 1993 году попрал Конституцию, когда Верховный Совет призвал сопротивляться беззаконию, тысячи людей пришли защищать закон и свое человеческое достоинство. Кровавое месиво, устроенное Ельциным в центре Москвы, никогда не будет забыто, а он никогда не будет прощен. Черный октябрь - время крайнего падения безучастного быдла, но это и время пробуждения национального достоинства. Это дни уничтожения русского самосознания и дни воскрешения самопожертвования и героизма. И как пронзительно об этом написал Юрий Кузнецов в двух стихотворениях, посвященных русской трагедии:

Что мы делаем, добрые люди?  Неужели во имя любви  По своим из тяжелых орудий  Бьют свои : неужели свои?  Не спасает ни чох, ни молитва,  Тени ада полышут в Кремле.  Это снова небесная битва  Отразилась на русской земле. Октябрь 1993

Годовщина октябрьского расстрела 93-го года

Октябрь уж наступил...

А.С. Пушкин

С любовью к октябрю Россия увядает,  Она жива сегодня, завтра нет.  Зажги свечу и плачь! : Уж осень отряхает  Кровавые листы - их так любил поэт.  Народная слеза в осадок выпадет,  Народная тропа уходит на тот свет. 17 сентября 1994

Такова боль и трагедия тех дней. Это не гражданская война начала ХХ века, когда у сражающихся , все-таки, была своя правда, своя Россия, ради которых можно было и умереть. Теперь полчища бесов накинулись на Россию и терзают ее. Но им и их подручным уготована кара:

Вера

Опять бурлит страна моя,  Опять внутри народа битвы.  И к старцу обратился я;  Он в тишине творил молитвы.  И вопросил у старца я,  Что в тишине творил молитвы:  – Зачем бурлит страна моя?  Зачем внутри народа битвы?  Кто сеет нас сквозь решето?  И тот, и этот к власти рвется:  – Молись!
– ответил он.- Никто  Из власть имущих не спасется.

Что бы ни происходило и как бы тяжек ни был наш русский земной путь, само страдание становится условием нашего пробуждения и возрождения, боль и горести достигают катарсических высот, на которых только и возможно развертывание всемирно-исторической трагедии.

Этот трагический героизм - наша надежда. Просыпаются души, снова жаждут они вечного нетварного света, снова люди отворачиваются от корыта, чтобы осознать себя творением Божьим. И героический трагизм поэзии Юрия Кузнецова тоже наше возрождение и манифестация нашего национального достоинства. Господь распорядился так, что в дни безвременья и государственного распада среди нас живет поэт эпрического масштаба, преодолевающий нищету духа и возвысивший нас до понимания жизни как трагедии. Это тяжкая ноша и сам поэт иногда хочет освободиться от нее и уйти в свое Беловодье для безмятежного аркадского жития:

Я скатаю родину в яйцо,  И оставлю чуждые пределы,  И пройду за вечное кольцо,  Где никто в лицо не мечет стрелы.  Раскатаю родину свою,  Разбужу ее приветным словом И легко и звонко запою,  Ибо все на свете станет новым.

Не в нашей власти такое чудо. Нам нести свой крест и нам по дорогам и бездорожью русской истории идти в обетованную Вечность. А когда становится не в моготу, вспомним, что среди нас живет и творит Юрий Кузнецов. Работающий для общего дела восстановления державы и человеческого смысла жизни.