Стихотворения и поэмы

empty-line/>

Павсаний говорит о двух эросах, выделяя Афродиту Земную и Небесную.

Эриксимах настаивает на натурфилософском понимании эроса.

Аристофан увлечен идеей андрогинизма. Исходя из неё эрос - есть страсть к утерянной целостности.

Сократ понимает эрос как рождение в красоте, как по телу так и по душе. Так как в смертном существе рождение-залог бессмертия, то эрос есть не эрос прекрасного, а эрос рождения в прекрасном.

И наконец, Платон создает собственную концепцию, установив несколько видов эроса:

– эрос прекрасных тел;

– эрос прекрасных душ и их порождений;

– эрос, обращенный ко всему миру, во всей его целостности;

– и найвысшая форма эроса - «Красота в себе не имеющая никаких здешних определений»

Говоря об эросе необходимо упомянуть о частной разновидности, варианте эроса - сексе. Этимология слова «секс» - русского «пол» выражает идею разделенности, половины, дуальности. И самым важным в его определении является утверждение именно Двух, Диады. Такую диаду мы встречаем в самых истоках сотворения мира. Весь Ветхий Завет построен на дуалистичности: «Вначале сотворил Бог Небо и Землю»-1я диада.

А далее: День-Ночь, 

Солнце-Луна,

Добро – Зло,

Адам-Ева, (их дети: Каин и Авель) и т.д.

Именно эта дуалистичность мира наделяет эрос неизбывным, но жизненнонеобходимым трагизмом. Эрос трагичен метафизически. Любящие стремятся совершить то, что находится в принципиально иной плоскости. Каждый половой акт-попытка совершить невозможное - вернуть первоначальную целостность бытия, разрушая тем самым Ветхозаветную логику, то есть эрос стремится уничтожить диаду. Только разрушив её можно достичь предтварной целостности бытия, того состояния, когда был эрос-Любовь, но не было ещё созданного по закону двойственности мира, той двойственности, что несла в себе смерть, ибо разрывала первоначально единое.. преодоление её стало возможным лишь с приходом на землю Христа - воплотившегося нетварного Сына, который смог победить смерть, который есть Любовь.

 Неслучайно в христианской традиции так важно таинство брака. Брачное таинство Агнца с невестами человеческих душ служит основой эроса религиозно создаваемой верующими.

Вся сложность и сакральность понимания эроса приводит к тому, что в русской классической литературе нет открытого описания страсти, не может быть откровенно ярких сексуальных сцен и диалогов, наоборот, секс в ней в высшей степени сублимирован и предстает не только, как эрос сердца, но и как эрос духа.

Не случайно материалом для своей работы мы выбрали поэзию Ю. Кузнецова. К сожалению, традиция интерпретации Кузнецовкой поэзии, как и традиция «узнавания »его стихов, пока еще не выработана. А ведь это могло послужить оживлению стихотворения(вспомним пушкинские, тютчевские чтения, когда одна строфа могла породить бездну смыслов, из неё выкристаллизовывалась нить духа поэта )

«Брачная ночь» -стихотворение неестественное для современного читателя, желающего в классическом произведении находить именно классические образцы, классическую тематику. Здесь привычные ожидания не подтверждаются. Кузнецов говорит о том, о чем в среде интеллигентов говорить не принято. (пошло мысли брачным действом занимать, когда вечные вопросы бытия не разрешены))). Мы полагаем, что уже давно пора выработать необходимую понятийную парадигму для возможности «на одном языке» говорить на эту тему. Что есть брачная ночь? Это инициация пары перед тем самым организующим бытием двои, брачным союзом. Брак- изначально антиномичен. Он - союз двух несовместимых, несопоставимых начал. Брачный союз- преодоление онтологического противоречия. Роль первой ночи в нем –это характеристика старта (здесь не понятиями «хорошо-плохо», «удачно-неудачно» нужно оперировать, а понятиями «быть или не быть» священному союзу). Это точка отсчета отношений. В ней, как и при любой инициации, все предельно-серьезно, и, разумеется, больно.(если девушка-девственница, то здесь имеет место и физиологическое ощущение боли, наделенное смыслом высшего самопожертвования). Здесь важно понять, что происходит не просто самоотдача, а преступление через собственное «Я», направленное покорение самоё себя другому, чужому, непонятному и непохожему. Важным является и то, что необходимо УСПЕТЬ не только отдать себя, но и принять Дар Любви, Дар чужой Воли. Если эта сакральность обрывается, шанс стать иным утрачивается навсегда. Разумеется все это происходит на подсознательном, почти рефлекторном уровне, ибо осознание всех вышеперечисленных моментов лишило бы брачную ночь мистического ощущения тайны, той самой пушкинско-фетовской страстной неги. Что же происходит в эту ночь? Это переживают, к ней готовятся, но оформить вербально стыдятся. О брачной ночи невозможно говорить пост – фактум как и припомнить вкус хорошего коньяку по истечении определенного времени),её нужно предчувствовать. Что же совершает поэт? Он открывает тайну, живущую в нас самих. Безжалостно разрушает надёжную норку из лжи, выстроенную человеком, дабы избежать знания и ответственности за все содеянное, держать ответ за то что «не удалось» стать одним целым.

Стихотворение интересно и психологически. Оно представляет удивительно точное описание абсолютно разного понимания и отношения к брачной ночи мужчины и женщины.

Обратимся к тексту непосредственно. Для более полного понимания и легкости анализа постепенно будем обращаться к каждой строфе поочередно, ссылаясь на уже сделанные выводы. 11 строф обозначим буквами арабского алфавита.

Перед нами классический трехстопный анапест, характерный для второй половины 19 века.

А. Первая строка стихотворения отсылает нас к вопросу о местоположении героев «На окраине света и тьмы». Брак, как уже говорилось, есть новая страница жизни. Новое бытие. В данном стихотворении два основных временных плана : прошлое и настоящее. Однако прошлое предстает здесь как привычное нам бытие, а настоящее (время после заключения брака) видится не просто новым, но ино - бытием, сверх - бытием, относящимся к сфере трансцендентного. Инобытийную трактовку нами настоящего героев могут подтвердить первые строки стихотворения.

 «На окраине света и тьмы   Мы чисты перед солнцем измены»-

привычная логика не позволяет нам представить нам эту окраину. Потому как не возможно в двумерном пространстве определить, где грань между светом и тьмой. И если на этой окраине строится новая жизнь, то где в ней отведено место для солнца? Итак, настоящее у героев стихотворения –ИНОБЫТИЕ. Отметим, что в нем нет своего понятийного аппарата, нет ничего своего. Всё, абсолютно всё взято из прошлого (БЫТИЯ) То, что было дееспособным и естественным для бытия в инобытии уже не работает. Здесь нужны иные схемы, другая система ценностей и координат. Вот почему стены из прошлого, надежно сохраняющие все прорехи жизни в инобытии оказываются стеклянными, обнажающими, раскрывающими всё, спрятанное в прошлом. Стены эти представляют собой грань между прошлым и настоящим героев. Благодаря этой стеклянной прозрачности настоящее лишается возможности отчуждения от прошлого. Всегда можно посмотреть сквозь стены и вспомнить все прежнее. Как ни странно, но прошлое является параллельным миру настоящего. И пока жива память, кануть в Лету оно не может.

Б. Ложе супругов также уготовано прошлым. Более того, оно, так же как и стены взято взаймы . Новая жизнь на старом ложе чревата возвращением прошлого. Местью прошлого.

Для всей лирики Кузнецова характерно особое отношение к образу снега. Он не заметает следы, не укрывает тайну от любопытных взглядов, а наоборот - обнажает. Снег выполняет роль мистического, иногда эротического исхода, окончания, исчезновения. (так в ряде других стихотворений поэта:

« Он возвращался с собственных поминок В туман и снег, без шапки и пальто, И бормотал: — Повсюду глум и рынок. Я проиграл со смертью поединок. Да, я ничто, но русское ничто.» «Всё короче погожие дни, Все длинней моя тень за оградой. Снежный ком из своей простыни Ты слепила: — Держись или падай! И со смехом метнула в меня. Передачу твою удалую Я поймал среди белого дня, Словно белую грудь молодую.» «Будет долго топтаться пред светом. Будут ждать терпеливо его. Обнажится под тающим снегом Пустота – никого! Ничего!»)

 В этом стихотворении так же снег, по сути, обозначает «ничто»- снег «прошлогодней зимы», «давно отшумевшие метели». На этом «ничто» и располагается брачное ложе. Наличие такой основы с точки зрения эроса можно объяснить, как потребность героев остужать внутренний огонь, просветлять хаос. К огню страсти добавляется жар памяти,(напомним, прошлое незримо присутствует в каждом предмете) который рождает воспоминания о прежних ночах. Это первый круг- испытание памятью прошлого , он, подобно спирали, будет сужаться к концу стихотворения, концентрируя в себе все ошибки прошлого.

В. Г. Прошлое проникает сквозь стены, благодаря позаимствованным предметам врывается и в брачную ночь : «Дай мне прежние ночи стряхнуть!» Ночь на Руси коротка, рассвет не минуем, будто палач появится и зарубит ещё не разгаданную тайну. Тайну, что хранит в себе женщина, сама же её не осознавая. Потому у мужчины и возникает желание как можно скорее захватить, объять целиком всю её, пока свет не погубил мистическую тьму, пока рассвет не застал врасплох ночь, нужно её «круглую терпкую грудь» забрать одним поцелуем! Воспоминание о прежних женщинах мыслится как измена. Интересно, что мыслится самим лирическим героем. Это не объективная данность(потому как не было ни слов, ни кровавой пены, никто никому ничего не доказывал), но моральный закон собственного «Я». Все предыдущие ночи с другими сейчас предстают упреком.