Стихотворения и поэмы

Романс

Люблю, и ненавижу, и ревную, И, стиснув зубы, замыкаю слух. И никогда на людях не целую, И никогда не называю вслух. Но время все отметит без ошибки, Я знак его — морщина и черта, И будет от прикушенной улыбки Вот эта злая судорога рта. Не так ли ты сутулишься уныло, А за плечами малый горб растет… Тебя согнул с невыразимой силой Моей любви невыносимый гнет. <1927>

«Воем сирены паровозной…»

Воем сирены паровозной, Стуком и грохотом колес, Косым дождем и криком «поздно» — Так это счастье началось. Так пусть оно движеньем станет Колес, кружащих на осях, Пусть в долгом изойдет дыханье Вздохом и выдохом стиха. Так пусть оно качаньем станет Колес тяжелых на весу, Песенкой ветра и мельканьем Ветвей в промчавшемся лесу. Шрифтом пусть на бумагу ляжет, Колонкой битого стекла, Под наблюденьем метранпажа И по законам ремесла.

Эней

Ты целомудрием и мужеством укрыт. Нашли мы камень на краю дороги, И в нем лицо мужское. На тебя Тот камень походил тягчайшим сходством. Зима покрыла камни. Молча, Как карфагенский шкипер в Ленинбурге, Со мной проходишь рядом. Дым от трубки Один еще живет. О, бедная Дидона! Вот девочка на промысел выходит, Крестится молча, ждет судьбы ночной. Кто б ни был он, готовь костер, Дидона! Все знаменья солгали и солгут. Беги ему вослед! А корабли далеко Уже от пристани в веселье парусов… О, если бы ребенок твой сегодня Под сердцем шевельнулся у меня. <1924>

Еще про любовь

1. «Сухим теплом вспоенное вино…»

Сухим теплом вспоенное вино, Гроздь виноградная средь этих пыльных книг, Воспоминанье о тебе — оно, Как поцелуй, пьянит и сушит стих.

2. «Это начало любви…»

Эренбургу

Это начало любви… Слушай, помедли немного… Черная эта земля… Смутная это тревога… Если поранить ножом Черную кожу стволов, Липкий прольется сок — Дерева сладкая кровь. Пусть он во мне не такой — Терпкий, соленый и красный, Знаю, и мы цветем Каждой весной не напрасно. Если закрою глаза, Словом уже не зови. Знаю, как знает земля, Это — начало любви. <Июнь 1924>

3. «Звезды и палуба корабля…»

Звезды и палуба корабля — Это большая дорога любви. Так исчезай за кормой, земля, Память о верностях береговых. Трепет машины и трепет губ. Шаткая палуба. Час шальной. Память осталась на берегу. Губы тому, кто сейчас со мной. Пусть черноморских зеленых вод Пенный наш след разобьет разбег Знаю, любовь придет и уйдет, Звезды и палубу взяв себе…

4. «На небе звезды. В Тифлисе огни…»

На небе звезды. В Тифлисе огни. Видишь два неба и города два. Между небом и городом мы одни, Балкон наш причален едва-едва… Ты хочешь, желаньем и волею ночи Сниму его с якоря на полет? И кровь моя отвечает: «Хочешь!» — И ветер горячий в голову бьет. Пилот и механик ушли в духан Пить до зари. Скорей! Рокочет зурна и стучит барабан, Это нам: сигнальная трель. Свидетели тополи и кипарис, Срываемся и плывем! Город уходит вниз… Горы встают горбом… Летим, только кровь стучит Да кружится голова. — Как руки твои горячи! — — Вернемся на землю. — Молчи! Наш дом в темноте, наши судьбы сошлись, Нас музыка вяжет нежней и короче. Над нами звездами пылает Тифлис… Под нами созвездия южные ночи…

5. «К чему прикосновенье? Воздух…»

К чему прикосновенье? Воздух Горяч и напоен желаньем… И музыка касается обоих нас И вяжет нас крылами легких птиц… Еще мгновенье, упадем на землю, Как яблоко, сорвавшись, канет ниц…

6. «Оторван от рук моих…»

Оторван от рук моих, В тюрьме, в тюрьме, Оторван от рук моих, Лежишь во тьме. За тремя стенами, за желтой Курой, Лежишь в темноте, черноглазый мой. Метехский замок тебя стережет — Река под решетками счет ведет. Она ударяется о гранит, Она торопится и спешит, Она считает на ходу, Она говорит: «Иду, иду». Немало она насчитает дней, Но я считаю еще быстрей. Года и столетья считаю тоскуя — Мы ведь не кончили поцелуя. <1925>

«Ты спрашиваешь, почему…»

Ты спрашиваешь, почему Я не пишу тебе стихов: Тебя я слишком берегу, Моя последняя любовь. Но я могла бы написать Сто тысяч самых лучших строф, И в каждой только о тебе, Моя последняя любовь. Я суеверна и скупа, Мне ревность жжет и сушит кровь, Я не хочу тебя терять, Моя последняя любовь! Чтоб только женщинам другим Не рассказать, не выдать лишь Вкус губ твоих и те слова, Что ты в беспамятстве твердишь. Пускай отсохнет мой язык, Пусть руку отсекут мою: Не напишу тебе стихов, Пока тебя не разлюблю. <3 октября 1926>

Письмо

— Мальчик легкий и крылатый, Покровитель всех влюбленных, Письмоносцем был когда-то, Первым был из почтальонов. Мы его сослали в ссылку В библиотеки, в музеи, — Писем срочную рассылку Мы и без него имеем. Что нам крылья перяные! Алюминий тоже прочен! Поцелуй через пустыни Другу шлем воздушной почтой. Так я думала обманно, Поджидая почтальона, Глядя в невские туманы С высоты многооконной. Не во сне, не в ночи дремкой, — В твердой памяти то было: На звонок сухой и громкий Двери быстро отворила, — Но из пальцев почтальонши Взяв конверт большой и белый (Дробь мгновения, не больше, В это время пролетела), Я узнала в ней, кудрявой Как мальчишка, большеротой, Образ дерзкий и лукавый Краснощекого Эрота. <18 октября 1924>

Разлука

Теперь — прощай В последний раз! Расстаться нам Приходит час. Нам не грозит Ни нож, ни яд, Нас не смутит Ни муж, ни брат. Я рук твоих Любила гнет, Твои слова И алый рот. Но не буди Во мне любовь: Что было, То не будет вновь. Мне на плече Оставь укус И поцелуя Соленый вкус. Когда пройдет На коже след, Исчезнет память Минувших лет. <1926>