Стихотворения и поэмы

Иосиф Нонешвили

514. ОСЕННЯЯ НОЧЬ В КАХЕТИИ

Ночь поднялась Над горной грядою, В тьму опрокинув корзину алмазов, Старый Сигнахи Встал тамадою, Ширь озирая сверкающим глазом. Словно проносится Ласточек стая. Тонко шуршат алазанские травы, И серебрится Гомбор крутая Грива лесов на камнях величавых. Юноши давят Сок виноградный, Свет золотистый в марани струится, Горло не жаждет Маджари отрадного, Тихою песней жаждет напиться. Грузные арбы Тянутся с лязгом, Сладок богатого дух урожая, Звездные четки Висят над Кавказом, Как в зеркалах, в ледниках отражаясь. <1948>

Галактион Табидзе

515. МОЯ ПЕСНЯ

Иной хранит розу, красотка, твою, Иной золотую парчу иль скуфью, Портрет чей-нибудь, над ним шепчет: «Люблю»,— Каждый имеет любовь свою. Письмо, над которым лишь слезы льют, Кольцо ли, что пламени льет струю, Сережки ли в сладкой тени, как в раю,— Каждый имеет любовь свою. Локон ли, клад ли в далеком краю, Правду ль, добытую им в бою, Вещь ли, прославившую семью, — Каждый имеет любовь свою. Тебя обожая, отчизна, пою, Ни с чем я не схожую песнь отдаю, Сердце в огне, и огня не таю, — Каждый имеет любовь свою. <1945>

Тициан Табидзе

516–517. В КАХЕТИИ

1. «Слушайте зов Алазанской долины…»

Слушайте зов Алазанской долины, Гости далекие, голос старинный. Пробуйте, пейте вина Кварели, Чтобы сердца на пирах потеплели. Всех приведите: певцы здесь желанны, Стол им открытый лозы обвили, В Шильде споет вам Дедас-Левана Или в Артанах — Каралашвили. Пусть по селеньям прокатится громом Мравалжамиер — чужим и знакомым, Пусть им послышится град в Цинандали, — Где еще песни сердца так вмещали? Стол задохнется от песен застольных, Будь же названия зятя достойным, Рог подымай, не смущаясь, почаще, Выпей здоровье Кахети-сладчайшей.

2. «Знаю: „Стреляли семь братьев…“ Но где же…»

Знаю: «Стреляли семь братьев…» Но где же Их попаданье? Промазали вместе. Только единожды выстрелил дед ваш — Тур вниз рогами повиснул на месте. Пусть семь поэтов пустят, как стрелы, Семь своих песен — все мимо промчатся. Путь пересек им Важа Пшавела, Обвалом над ними повис Чавчавадзе, Герои Кахетии, эти — другие… Где состязаться достанем мы силу? Поднимем же чашу, друзья дорогие, И выпьем за ту, что на свет их родила. Ведь рвется, как оползень, песня в привете, Когда проезжаешь долину Кахетии… <1935>

518. СБЫЛАСЬ МЕЧТА ПОЭТОВ

Ованесу Туманяну

Хоть вовсе о прошлом не думал ты тут, Оно оживет на мгновенье, И вот из ущелья, ты видишь, идут Навстречу могучие тени. Я вижу твою седину, Ованес, Ожившую в вечер румяный, Биенье бездонного сердца и блеск Улыбки в волненье Севана. Исчез, как мечтали, раздор вековой, Брат брата не губит войною, И тот, кто вчера был пастух кочевой, Сегодня он правит страною. Народы Кавказа в единстве живут, Поют они песни иначе, В стране нашей мирный господствует труд, Ануш твоя больше не плачет. Пришли мы как братья, и каждый мечтал Сказать про единство поэтов Тебе, кто впервые об этом писал,— И песню продолжить про это. Ты сладость лорийского меда впитал В свое неповторное слово, И тот, кто, прозрев от тебя, не признал Тебя, пусть ослепнет он снова. Ты знаменем дружбы, сказать без прикрас, Быть должен под родины небом, Ты ожил сегодня вторично для нас, Хоть мертвым для нас ты и не был. И ржавчине времени не переесть Цепь дружбы сердечной и новой, Незримый хозяин в Армении, здесь Прими наше братское слово! <1957>

519. КАМНИ ГОВОРЯТ

Будто ожил древний миф И циклопы скалы рушат, Разметав их, разгромив, Всё ущелье страхом душат. Большевистская кирка Бьется в каменные лавы; Труд, что проклят был века, Превратился в дело славы. Города, что твой Багдад, Не халифам нынче строят; Человек свободный рад Сбросить бремя вековое. Если друг ты — с нами ты, Если враг — уйди с дороги, Для исчадья темноты Суд готов народа строгий. Серп и молот на гербе — То не зря изображенье, То с природою в борьбе Мира нового рожденье. Точно скалы поднялись, И, как волны, камни встали; Слава тем, кто эту высь И стихию обуздали! Сам с походом этим рос, За него болел я сердцем, И взамен ширазских роз Стал я камня песнопевцем. Я сложил на этих склонах Песнь камней освобожденных! <1957>

Симон Чиковани

520. КТО СКАЗАЛ…

Кто сказал, что будто бы мала Моя отчизна, Картли дорогая, Что словно малый диск она легла, Кто выдумал: мала земля родная? А ну, поставь-ка скалы сверху скал, В их серебре, в туманной пене Орлиных крыльев шелест у виска Послушай-ка и трубный крик оленей. И крепостей на всех вершинах мощь Измерь-ка мастера глазами, Все собери ты краски наших рощ, Их в тьме времен уже сиявший пламень. Измерь-ка крылья ураганов гор, Ущельями зажатых и ревущих. Измерь-ка рек клокочущий костер И копья льда, вонзившиеся в тучи… Кто сказал, что будто бы мала Моя отчизна, Картли дорогая, Что словно малый диск она легла, Кто выдумал: мала земля родная? <1949>

Сандро Шаншиащвили

521. МОЙ ДОМ В ДЖУГААНИ

Отдельно от других стоит мой дом в Джугаани, Украшен лозами, в дерев зеленом стане. И надпись на стене, взамен рогов оленьих, — Что дед мой строил дом для многих поколений: «Принадлежу я, дом, Сандро Шаншиашвили»,— Стропила, стены, печь надежны, как и были. Уютный этот дом, где жили, ели, пели, И я родился здесь, качался в колыбели. Ласкали все меня, и все ушли, как в сказке, Мне некому сказать «спасибо» им за ласки. Мой дед играл со мной утрами голубыми, Он сам крестил меня и дал свое мне имя, Из Карданахи друг стал крестным, меж родными. Я видеть рад всегда дом деда крепкожилый, Пускай я болен, стар — здесь набираюсь силы. Отдельно от других стоит мой дом в Джугаани, Украшен лозами, в дерев зеленом стане, Пусть на его балкон и я на время встану. Несчетно лет тебе — немому чуду, Твой долог век, а я лишь гость недолгий буду. <1968>

522. ЭТО БЫЛА СКАЗКА

Как мастер из камня рождает прекраснейший лик, Нельзя уничтожить его, не разбив изваянья, Так образ один, что в меня всемогуще проник, Будет вечно со мной, пока вижу я солнца сиянье. Ты ушла, тебя нет — но со мной неразлучна ты всё ж, Как и та красота, что, из камня родясь, просияла, Переполнен тобой — ты мне гордость и силу даешь, Помогаешь мне песней звенеть, как бывало. Как струна одинокая, горестно сердце мое, Лишь, как призрак, во сне мне является радость свиданья, О желанная! Сказкой лишь было твое бытие, Вдохновенье мое — этой сказки воспоминанье! <1968>

523. СЕРДЦУ ПОЕТСЯ

Я был один, как и Кура одна, И дождь пошел, который не предвидел, И вспомнил я былые времена — Тбилиси и Мтацминду я увидел. На сей вершине сердцу так поется, Смотрю — да, это счастье мое бьется! Народ прошел сквозь лабиринт огня, Я рад, что стих свой я в борьбу бросаю, Когда-нибудь ведь вспомнят про меня, Моих напевов сладость воскрешая! Не спрашивай, мне почему поется,— Нашел я счастье! Счастьем сердце бьется! <1972>

Паоло Яшвили

524. ДЕБЕДАЧАЙСКАЯ НОЧЬ

Лунные крылья С медленной силой Ночь переплыли Звезд родниками. Всё, что увидели, ртутью покрыли, Лес полуночный, воду и камень. Тяжки, шершавы, Листья дубравы Гнулись бесславно, Ветви ж сияли. Вся безглагольной грозою дышала Та тишина, где уступы вставали. Всё прошумело В блеск онемелый, Три раза пел уж Петух одичало. Сон еще властвовал, теплый и смелый, Над берегами Дебедачая. Дремой согретый, Так незаметно Я до рассвета Лежал, не вздыхая, Между друзей, на стоянке заветной, Между охотников, что отдыхали. В том созерцанье, Похожем на мчанье Света, в молчанье Вскочил я, не веря: Дочкой хозяйскою, юной турчанкой, Встречу рассвету распахнуты двери. Встретясь глазами, Сердцем я замер. Битва, сказал бы, Так же пьяняща. Рыбой сверкнув в водопадное пламя, Снова легла на циновке шуршащей. Делать мне что же, Мир если ожил Песенкой, схожей Лишь с колыбельной? Крикнул я спящему лагерю с дрожью: «Утро, товарищи, бросьте постели!» 1934