Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

II

Что это значит все? Иль это знак нежданный? Или цветенье наш герой почивший шлет? Вот начали цвести ольха, дубы, каштаны, Цветет орешник, бук. Германия цветет! Как будто прошлый цвет цветет опять чудесней! Весь Наумбургский собор цветами заслонен. Народ шумит в цветах и запевает песни. Он молодость обрел, цветеньем пробужден. Трезвон колоколов! И в залпах тонут дали! Теперь пристало петь: «Хвала! Вы жертвой пали! Нужде пришел конец! Воспрянула страна!» И с ними мертвецы знамена подымают. Полотна алые трепещут и пылают! Мы ввысь возносим их! Гер-ма-ния воль-на!

ДОРОГИ

I

Иду все той же, день за днем, дорогой, Все так же вьющейся, но впереди Следов знакомых различаю много: — Здесь был уже! Здесь будешь ты! Иди! Иду, не озираясь, и ответа Напрасно не ищу по сторонам: Нужна ль кому-нибудь дорога эта, И кто таков ты, незнакомец, сам? По кручам гор, по травам нив зеленых Лежит мой путь. Берет начало он Из глубины времен столь отдаленных, Что время зыбким кажется, как сон. И легкою дорога мне казалась… Но чья рука в тот миг моей касалась?

II

Передо мной лежал зеленый луг, Над ним сверкало золото заката, А я шел вдаль и в реве зимних вьюг Искал свой след, оставленный когда-то. Где ж он? Помедли, что здесь ищешь, друг, Не потерял ли самого себя ты? Я звал, кричал… Но ни единый звук Не долетел ко мне из мглы кудлатой. Так иногда средь холода зимы Повеет вдруг очарованьем лета И запахами сказочного сада. Но пред тобой незримая преграда, И не увидишь сквозь завесу тьмы День, полный вечного тепла и света.

ТРЯСИНА

Трясина манит. Голос ликованья Подхватывают вмиг колокола. На фоне неба вычерчены зданья, К ним путь проложен ровный, как стрела. Трясина манит: «Будет жизнь светла! Я плодоносна вся до основанья. Я так суха. К чему вам все страданья? Взращу я урожаи без числа». Насыпан сверху тучный чернозем, На нем — бескрайним нивам колоситься, Великолепие должно явиться, — А снизу тянет плесенью, гнильем. Обманчивым ковром прикрыта тина. «Я не трясина», — говорит трясина.

ЗНАЮ Я, ОДНАЖДЫ…

Знаю я, однажды час настанет, Но неведомо — когда придет. Стрелка новый круг тогда начнет… Множество других уже не встанет. Урожай показывай сейчас! Сокровенное яви пред светом! Если верить чувствам и приметам, Он наступит скоро, этот час. Знаю я, однажды час настанет, — Мир придет, как светлая награда. Праздник мира будет нам сиять! Столько спеть бы и сказать бы надо! Множество других уже не встанет. Этот час не может не настать.

ТОТ, КТО ГЕРМАНИЮ ЛЮБИТЬ ПРИВЫК

I

Тот, кто Германию любить привык, Кто но возвышенным живет заветам, Кто в мир, залитый лучезарным светом, — В мир гения германского проник, Кто знает все, что ныне под запретом, Кто глубину всех наших бед постиг И рад помочь нам делом и советом, Кто близко видел страшной смерти лик, Кто чтит страну на наш немецкий лад, Кто этим чувством к родине богат, — Тот неизбежно к бою призовет: «Губители Германии родной! Нет, ей не быть погибшею страной!» Так должен крикнуть каждый патриот.

II

«Губители, поймите хоть сейчас: Ваш крах — Германии не станет крахом. Хоть смерть ее — спасение для вас, Ей — надо жить, вам — приближаться к плахам. Вы, люди с сердцем чистым, как алмаз, Певцы с душой, не оскверненной страхом, Клеймите тех, чье дело сгинет прахом, И славьте новь, желанную для нас! О Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс, Лей, Вы прокляты страной немецкой всей, В крови лежащей, исходящей в плаче». Ты тех из дома вымети, народ, Кто, словно волк, нашел в овчарню ход. «На том стою, и не могу иначе!» …Так должен сделать каждый патриот!

НОВОЕ ОРУЖИЕ

О дальнобойные стихи-посланья! Германия услышит голос ваш — Поэзии немецкой оправданье, О миссии поэта репортаж. Листовок многотысячные стаи Бомбардируют родину стихами. Пусть песни, засылаемые нами, Солдаты унесут, запоминая. Когда еще поэту выпадало Такое счастье: дать врагу сраженье, В атаку поведя стихотворенье?! Нас жизнь в суровых схватках закаляла. И мы сумели, жертвуя собою, Немецкий стих вооружить для боя.

ОРАТОР

На плотный строй охранников сперва Косится недоверчивей и зорче, И вот опять его скрутили корчи: Клянет, грозит и, растеряв слова, На миг смолкает. Всхлипывает вдруг: Смотрите, как он чист и бескорыстен! — И мечет вновь поток поддельных истин Под злые взмахи исступленных рук. Он сыплет фраз фальшивый чистоган, Он хвастает, как рыночный глашатай, Визгливо зазывая в балаган. То съежится, как дряблая змея, То, разъярясь, трясет рукою сжатой И — весь надувшись — воет: «Я! я! я!..»

РЕЦЕПТ

Возьмите глупость, — это, слава богу, Сегодня на любом углу найдешь. Возьмите подлость, трусости немного, Возьмите наглость, ханжество и ложь, Тщеславие, побольше жажды власти, Презрение к «ублюдкам низших рас», Смешайте с этим низменные страсти, Ничтожество — и это есть у нас. Змеиного туда прибавьте яда — Ну, вот и все, что вам для зелья надо. Еще осталось раздобыть сосуд. Теперь пустая голова нужна вам. Молниеносно там в чаду кровавом Деянья варвара взрастут.

СВИДЕТЕЛЬ

Свидетель я беды постыдно дикой, Что край узнал мой, в ослепленье странном Свою судьбу связавший с черной кликой И прокативший танк войны по странам. Свидетель я победы ясноликой, Принесшей смерть убийцам и тиранам. Ее завоевал народ великий, Забывший счет своим кровавым ранам. Мне до тебя подняться бы, Россия, Германия, твой стыд бы мне стерпеть, Чтоб все, что было, в стих сумел вплести я, Чтоб воскресил я дух событий грозных. О, если б этот труд мне одолеть! Свидетель я сражений грандиозных.