Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

XX

Весь в яблочном цветенье Нюртинген! В саду харчевни, сердце расплавляя, Гармошка заливается. Цветенье Деревьев и протяжный ветерок Нам весть приносят: занялась она, Та вечная весна, которой пел Когда-то Гёльдерлин святые гимны. Звук слов его, сведенных в чистый строй, — Как будто знал он радостный закон, Которым люди жить в грядущем станут, — Пусть вольно льется! Ибо вторит им Народ. Да, нам опять доступны чувства Священные! И вновь звучат слова Светло и внятно. Держат обещанья.

XXI

Ведь в Шварцвальде и Страсбургский собор Бывает виден. Отовсюду дали Нас кличут. По волнам холмов лесистых Мы, вглубь нырнув, опять уходим ввысь — Полета легкость и одновременно Весомость глуби… Вот и ветер к нам Доносит песни. По крутым вершинам Костры мерцают. Прожитое здесь Сошлось с грядущим, чтобы с ним вступить В союз ненарушимый. Чудно нам Поет народ на старый лад, и чудно Грядущее поет нам. В наших песнях Мы человека из страны великой Помянем, славя в нем вождя и друга.

XXII

Все это лишь начало. Много в сердце От прошлого! Я обрываю, чтобы Все сызнова начать, — и нет покоя, Нет отдыха… Когда же одержимость Стихает и спадает жар познанья — Мутит от лучших рифм, строфа бессильна Взметнуть нас к высям и в дурную гладкость Впадает вялый стих. Будь неподкупен В борьбе с собой! Не дай себя увлечь Рукоплесканьям! Похвалу сбивает. Не вправе ты содеянным кичиться. Ведь все — лишь ожиданье, все еще Ты сделать должен… О, как далеко Твоим твореньям до твоих героев!

XXIII

Ты, возвращенье в грезах, мне готовишь Веселье лучшей встречи! Разве я Не ускоритель сроков ожиданья, Не завершитель дней тоски, когда Мне удается завладеть словами, Рожденными из гнева и из мук, И образ дать — необоримой силы! — Боев геройских, столь призывный, что На место каждого, кто пал, десяток Вступает в строй?… Слова плодотворят Страдание и слезы, безнадежность Лишают яда, устремляя мощь Души туда, где все, теснясь, толпится, Что хочет стать, деяньем исцелясь.

XXIV

И сгинет он, как в сказке, серый сумрак, Лежавший на земле. И если сыну Начнет о прежнем мать: «Давным-давно,…» — Ей чуждым будет собственный рассказ О том, что в прошлом было: броненосцы И бой на небесах — орда чудовищ, По прихоти безумца жечь народы Летевшая… И тут с улыбкой мать Посмотрит в глубь столетий, ибо ей Лицо того привидится, кто их Сумел смирить, — орду кровавых чудищ. Она поет. Про Ленина. В дитя Его впевает имя, учит сына Махать ему ручонкой в глубь столетий.

XXV

Мать и дитя. Что с алтарей взирало Так недоступно чуждо, все же бывши Достойным почитанья, ибо в нем Дышало то, что в каждом было свету И благости… Давно воспряли люди От преклоненья чуду, и давно Забыт народом гнет порабощенья. Всемощь, всеведенье, все, что людьми Приписывалось в прошлом вышним силам, — Все это с бою взято, небеса Богов для них открыты: изваянья Красы высокой смелым поколеньем Превзойдены, воздвигшим этот мир; Ему же имя — Царство Человека.

У ДНЕПРА

Встал на колени он перед рекой И поклонился ей, сняв шлем походный, Погладил воду ласково рукой — И словно потеплел поток холодный. И словно руку он реке пожал… Пылал здесь мост, разбомбленный когда-то, Был тот же самый отражен пожар В речных глубинах и в глазах солдата. Вот здесь тогда сражался батальон. Солдата берег прикрывал тенистый. И вот, вернувшись, обнял реку он, К ее груди припавши материнской. Он здесь родился. Здесь же в первый раз Он боевое получил крещенье. И он реке поведал без прикрас Про отступленье. И просил прощенья. И вдруг застыл, припомнив грозный год. И так стоял, хоть под ногами топко, Хоть, кажется, звала его вперед Положенная на траву винтовка. — Прости, река, прости меня, река, Тебя покинул, светлую, в тот день я. Казалось мне, что пронеслись века Германского стального наважденья. Твои страданья те же, что мои. Я помню мертвый мост и трупы бревен. Но мы вернемся, завершив бои, И встанет новый мост, могуч и ровен. И, кажется, винтовка поклялась, Что так и будет, щелкнув вдруг затвором. И, прозвенев: «Я верю!» — поднялась Волна над ровным в этот час простором. Тогда он шлемом воду зачерпнул И пил. Потом плеснул в лицо струею, И словно той струею зачеркнул Былое и готов был снова к бою. И силы возвратились вновь к нему. И он сказал товарищам в волненье: — Здесь, как от матери в родном дому, Я принял от реки благословенье. Бойцы из шлемов пыльных напились И, глядя на окрестные руины, Поклялись: «Песни вновь наполнят высь, Начнется вновь цветенье Украины! И за рекой возмездьем станет бой». …В седом дыму окрестность потонула. Сама винтовка словно за собой Солдата через реку потянула. Солдат в рыбацком стареньком челне Поплыл туда, как свет навстречу мраку, Сошел на берег, дрогнувший в огне, И ринулся в победную атаку.

МОСКВА

1941

Истошный долгий вой прорезал тьму, Он ширится, пронизывает стены, И все и все должны внимать ему, И спящие встают на зов сирены. Лучи взметнулись в облачный простор, Повисли сетью зыбкой и летучей. Прожектор в небо щупальца простер, Отыскивая вспугнутые тучи. Моя Москва! При имени твоем Сердца сильней трепещут. Вихрь металла Стремишь ты в ночь, и даль загрохотала, И блещет небо огненным дождем. Я чувствую: вокруг тебя растет Любовь народов. Каждый внемлет, веря, Что ты сразишь коричневого зверя, Что враг летит в последний свой полет. Твои бойцы не ведают смятенья И бодрствуют на кровлях, чтобы враг, Низринув пламень в непокорный мрак, В ответ увидел только пламень мщенья. В том пламени — любовь к Москве, чей свет Царит над притаившеюся далью. Полночный мрак, любовью той согрет, Врага встречает смертоносной сталью. Когда, Москва, на небосвод ночной Бросаешь ты разрывов сеть живую, Слова, давно начертанные мной, Я повторю как клятву боевую: Меж городов, прославленных молвой, Тебе дано превысить все столицы, Неудержим расцвет могучий твой, Твои всечасно ширятся границы. Вперед и выше, говоришь ты нам, И ты не оставляешь нас в покое. В тебя вошедший скоро видит сам: То, чем он был, должно уйти в былое. Меж городов, прославленных молвой, Пространства ты и вечности носитель. Неколебим фундамент крепкий твой, Ведь сам народ — великий твой строитель.

САЛЮТ В МОСКВЕ

Грохочет залп, и в выстрелах слышна Уверенность… В раскатах — утвержденье: «Священный долг! Священная война! Едины русские в своем стремленье!» Пока тропа огня ведет вперед И небо фронта застилает порох, Сияет над Москвою небосвод В игре ракет, в причудливых узорах. Зажглась на небе елка рождества. «Мир!» — возвещает каждая ракета. Еще в руинах птицы гнезда вьют… Но близок час победы торжества. Там в небе памятник ее из света. И снова залп прогрохотал — салют!

ЛЕЙТЕ, ЗВЕЗДЫ, СИЯНЬЕ!

Кто нас в незабвенные даты Избавил от бедствий войны? Советского войска солдаты, Герои Советской страны. Спасибо ж вам, братья-солдаты, Герои Советской страны! Немецкий рабочий! С любовью О ком вспоминать мы должны? Всем лучшим обязан ты крови Революционной страны. Так вечно же помни о крови Революционной страны! Весна над землею займется. Пусть ведают наши сыны: Для счастья всеобщего бьется Сердце Советской страны. Оно и для немцев бьется, Сердце Советской страны. Лейте, звезды, сиянье! Песни об этом слышны: В мир принесла процветанье Кровь Советской страны. Мир принесла народам Мощь Советской страны.

ИЗ КНИГИ «ШАГ СЕРЕДИНЫ ВЕКА»

МЫ — СТИХИ — ТАИМ В СЕБЕ 3АГАДКУ…

Мы — стихи — таим в себе загадку, Пусть она не каждому видна. Но пришла б поэзия к упадку, Если б тайну не несла она. О, не зря стихи таят в себе загадку!.. Все, что подло, низменно и пресно, Не приемлют строгие стихи. Но порой и счастье бессловесно, И стихи молитвенно-тихи. Да, порой и счастье бессловесно… Мы звучим в торжественном хорале, Свет скользящий шлем издалека. И, взвиваясь круто, по спирали, В бесконечность тянется строка, Круто поднимаясь по спирали… Между строк искать разгадку надо, Не спеша прокладывая путь. И разгадка будет как награда, Если ты проникнешь в смысл и в суть. Мыслью вникни — и постигнешь суть! То, что не постигнуто доселе, Завтра ты узнаешь все равно, А не завтра, так через неделю Для тебя откроется окно. Тайну ты раскроешь все равно! Будут все разгаданы загадки: Часто сам ты, прячась, входишь в стих И с самим собой играешь в прятки, Ты, постигнув стих, себя постиг, Часто сам ты, прячась, входишь в стих. Это жизнь тебе откроет тайну, А стихи должны деяньем стать. Так смотри не опоздай случайно Важную загадку разгадать, Тайну жизни вовремя узнать! Вникни смело в суть стихотворенья, И оно, как светоч вековой, Полное высокого горенья, Навсегда подружится с тобой, До конца подружится с тобой, Полное священного горенья!