Стихотворения. Проза. Театр (сборник)

Хуан. Беда мне с тобой. Уймись, давно пора!

Йерма. Не затем я в этот дом вошла. Вот когда мне руки на груди сложат да челюсть подвяжут, чтоб не отваливалась, тогда уймусь.

Хуан. Хватит! Ты чего хочешь?

Йерма. Хочу пить, а воды ни капли, хочу в горы, а ног не чую, хочу юбку вышить, да нитки сгнили.

Хуан. Никакая ты не женщина! Одна погибель – и не хочешь, да изведешь!

Йерма. Кто я, сама не знаю. Оставь ты меня, отпусти с миром. Ни в чем я перед тобой не провинилась.

Хуан. Я не желаю, чтоб на меня пальцем показывали. Двери наглухо, и каждому – свой угол.

Входит Старшая золовка и направляется к буфету.

Йерма. Говорить с людьми – не грех.

Xуан. А сочтется за грех.

Появляется Младшая золовка, берет воду из кувшина.

Хуан (глухо). Сил моих больше нет. Заговорят с тобой – губ не разжимай и помни, что у тебя семья.

Йерма (изумленно). Семья?

Хуан. И семейная честь. Эту ношу вместе несут, в одиночку не сладить. В крови-то она еле теплится.

Старшая золовка торжественно проносит блюдо. Все молчат.

Хуан. Ты уж прости. (Йерма смотрит на мужа, он поднимает голову – и взгляды сталкиваются.) Смотришь так, что не прощенья мне просить, а гнуть бы тебя, под замком держать – на то я и муж.

В дверях появляются Золовки.

Йерма. Смолкни, сделай милость. Кончим на этом.

Молчание.

Хуан. Идем ужинать.

Золовки исчезают.

Хуан. Слышишь?

Йерма (мягко). Ужинай с сестрами. Мне не хочется.

Хуан. Как знаешь. (Уходит.)

Йерма (в забытьи).

Какая пустошь горя!А божий мир за стенами все краше!Вымаливаю сына, чтобы плакать,а вижу только лунные миражи.Две струйки молока в заглохшем теле,два родника, лишенные покоя,шалеют, словно кони в буреломе,и смертной отзываются тоскою.Под полотном задохшиеся груди,две горлинки, ослепшие в неволе!О кровь моя, которую сгноили!Ее стрекала, жгучие до боли!Но ты, мой сын, ты должен появиться.У моря – соль, земле расти травою,а тело нас детьми благословляет,как облака водою дождевою.

(Глядит на дверь.)

Мария! Что ж ты все мимо пробегаешь?

Мария (с ребенком на руках). Я с ребенком… Ты опять расплачешься!

Йерма. Как не плакать… (Берет у нее ребенка, садится.)

Мария. Тяжело мне, что ты завидуешь.

Йерма. Это не зависть, это нужда.

Мария. Не убивайся ты.

Йерма. Как же не убиваться, когда все вы цветами тяжелеете, и мир весь цветет, и среди такой красоты одна я места не нахожу.

Мария. Каждому свое. Жила бы, как живется, да радовалась.

Йерма. Бездетная крестьянка – что сорная трава, всеми проклятая. Вот и меня Бог забыл. (Мария безотчетно тянется за ребенком.) Возьми, ему лучше будет. Не материнские у меня руки.

Мария. Зачем ты так?

Йерма (встает). Затем, что не могу я больше! На что мне они, мои руки! Стыдно мне и горько, горше некуда, когда вижу, как рожь колосится, как вода бьет, как ягнята сотнями родятся, щенки мать сосут, и словно вся земля поднялась и тешится детьми своими, теплыми, сонными, а у меня, горемыки, два молота вот здесь отдаются – вместо губ сыновьих.

Мария. Не по душе мне твои слова.

Йерма. Когда есть дети, не понять, каково без них. Вам и горя мало. В воде плещетесь – что вам чужая жажда!

Мария. Все я тебе сказала, не буду повторять.

Йерма. А жажда растет, да надежда тает.

Мария. Хорошего мало.

Йерма. Кончу тем, что приму себя за сына. Хожу по ночам волов кормить, а ведь раньше не ходила, не женское дело, и шаги впотьмах как чужие, будто мужчина шагает.

Мария. У кого что на уме.

Йерма. Ты не бросай меня. Видишь, как живу.

Мария. А что золовки?

Йерма. Чтоб я в поле околела, если словечко им вымолвлю.

Мария. А муж?

Йерма. Все трое заодно.

Мария. Да что у них в голове?

Йерма. Бредни. От нечистой совести. Боятся, что другого найду, а того не видят, что я, хоть и полюблю, честью не поступлюсь – это у меня в крови. Камни, вот они кто. Загородили мне белый свет и не знают, что я река, захочу – всех смою.

Входит Золовка, берет хлеб и исчезает.

Мария. А все-таки, я думаю, муж тебя любит.

Йерма. Муж меня кормит и поит.

Мария. Тяжко тебе, ох тяжко! Что ж, Христос терпел…

Стоят в дверях.

Йерма (глядит на ребенка.) Проснулся.

Мария. Сейчас заведется.

Йерма. А глаза – твои. Правда? Ты приглядись! (Плачет.) Совсем как у тебя!

Йерма легонько подталкивает Марию к двери, та молча уходит. Йерма идет к другой двери – той, за которой скрылся ее муж.

Вторая подруга. Т-сс!

Йерма (оборачиваясь). Что тебе?

Подруга. Ушла наконец. Мать тебя ждет.

Йерма. Одна?

Подруга. С двумя соседками.

Йерма. Скажи, пусть подождут.

Подруга. А придешь? Не побоишься?

Йерма. Приду.

Подруга. Надо же!

Йерма. Пускай ждут – хоть поздно, да приду.

Входит Виктор.

Виктор. Хуан дома?

Йерма. Дома.

Подруга (тоном заговорщицы). Так я принесу кофточку.

Йерма. Приноси.

Вторая подруга уходит.

Йерма. Ты садись.

Виктор. Обойдусь и так.