Стихотворения

1962

* * *

М. Хуциеву

Мы приедем туда, приедем,проедем – зови не зови —вот по этим каменистым,по этимосыпающимся дорогам любви.Там мальчики гуляют, фасоня,по августу, плавают в нем,и пахнет песнями и фасолью,красной солью и красным вином.Перед чинарою голубоюпоет Тинатин в окне,и моя юность с моей любовьюперемешиваются во мне.…Худосочные дети с Арбата,вот мы едем, представь себе,а арба под нами горбата,и трава у вола на губе.Мимо нас мелькают автобусы,перегаром в лицо дыша…Мы наездились, мы не торопимся,мы хотим хоть раз не спеша.После стольких лет перед бездною,раскачавшись, как на волнах,вдруг предстанет, как неизбежное,путешествие на волах.И по синим горам, пусть не плавное,будет длиться через мир и войнупутешествие наше самое главноев ту неведомую страну.И потом без лишнего слова,дней последних не торопя,мы откроем нашу родину снова,но уже для самих себя.

1963

ХРАМУЛИ

Храмули – серая рыбка с белым брюшком.А хвост у нее как у кильки,а нос – пирожком.И чудится мне, будто брови ее взметеныи к сердцу ее все на свете крючки сведены.Но если вглядеться в извилины жесткого дна —счастливой подковкою там шевелится она.Но если всмотреться в движение чистой струи —она как обрывок еще не умолкшей струны.И если внимательно вслушаться, оторопев, —у песни бегущей воды эта рыбка – припев.На блюде простом, пересыпана пряной травой,лежит и кивает она голубой головой.И нужно достойно и точно ее оценить,как будто бы первой любовью себя осенить.Потоньше, потоньше колите на кухне дрова,такие же тонкие, словно признаний слова!Представьте, она понимает призванье свое:и громоподобные пиршества не для нее.Ей тосты смешны, с позолотою вилки смешны,ей четкие пальцы и теплые губы нужны.Ее не едят, а смакуют в вечерней тиши,как будто беседуют с ней о спасенье души.

1963

ПОСЛЕДНИЙ МАНГАЛ

Тамазу Чиладзе

Джансугу Чарквиани

Когда под хохот Куры и сплетни,в холодной выпачканный золе,вдруг закричал мангал последний,что он последний на всей земле,мы все тогда над Курой сиделии мясо сдабривали вином,и два поэта в обнимку пелио трудном счастье, о жестяном.А тот мангал, словно пес – на запахорехов, зелени, бастурмы,качаясь, шел на железных лапахк столу, за которым сидели мы.И я клянусь вам, что я увидел,как он в усердьи своем простом,как пес, которого мир обидел,присел и вильнул жестяным хвостом.Пропахший зеленью, как духами,и шашлыками еще лютей,он, словно свергнутый бог,в духанес надеждой слушал слова людей……Поэты плакали. Я смеялся.Стакан покачивался в руке.И современно шипело мясона электрическомочаге.

1963

ФРЕСКИ

1. ОХОТНИК

Спасибо тебе, стрела,спасибо, сестра,что так ты круглаи остра,что оленю в горячий боквходишь, как бог!Спасибо тебе за твое уменье,за чуткий сон в моем колчане,за оперенье,за тихое пенье…Дай тебе бог воротиться ко мне!Чтоб мясу быть жирным на целую треть,чтоб кровь была густой и липкой,олень не должен предчувствовать смерть…Он долженумеретьс улыбкой.Когда окончится день,я поклонюсь всем богам…Спасибо тебе, Олень,твоим ветвистым рогам,мясу сладкому твоему,побуревшему в огне и в дыму…О Олень, не дрогнет моя рука,твой дух торопится ко мне под крышу…Спасибо, что ты не знаешь моего языкаи твоих проклятий я не расслышу.О, спасибо тебе, расстояние, что яне увидел оленьих глаз,когда он угас!…

2. ГОНЧАР

Красной глины беру прекрасный ломотьи давить начинаю его, и ломать,плоть его мять,и месить,и молоть…И когда остановится гончарный круг,на красной чашке качнется вдругжелтый бык – отпечаток с моей руки,серый аист, пьющий из белой реки,черный нищий,поющий последний стих,две красотки зеленых, пять рыб голубых…Царь, а царь,это рыбы раба твоего,бык раба твоего…Больше нет у него ничего.Черный нищий, поющий во имя его,от обид обалдевшегораба твоего.Царь, а царь,хочешь, будем вдвоем рисковать:ты башкой рисковать, я тебя рисовать?Вместе будем с тобоюозоровать:бога – побоку,бабу – под бок, на кровать?!Царь, а царь,когда ты устанешь из золота есть,вели себе чашек моих принесть,где желтый бык —отпечаток с моей руки,серый аист, пьющий из белой реки,черный нищий, поющий последний стих,две красотки зеленых,пять рыб голубых…

3. РАБ

Один шажоки другой шажок,а солнышко село…О господин,вот тебе стожоки другой стожокдоброго сена!И все стога(ты у нас один)и колода меда…Пируй, господин,до нового года!Я амбар —тебе,а пожар —себе…Я рвань,я дрянь,меня жалеть опасно.А ты живи праздно:сам ешь,не давай никому…Пусть тебе – прекрасно,госпоже – прекрасно,холуям – прекрасно,а плохо пусть —топору твоему!

1963

МАРТ ВЕЛИКОДУШНЫЙ

У отворенныху ворот лесных,откуда пахнет сыростью,где звукистекают по стволам,стоит лесник,и у него —мои глаза и руки.А лесу платья старые тесны.Лесник качаетсяна качкой кочкеи все старается не прозевать весныи первенца принять у первой почки.Он наклоняется – помочь готов,он вслушивается,лесник тревожный,как надрывается среди стволовкакой-то стебелек неосторожный.Давайте же не будем обижатьсосновых бабок и еловых внучек,пока они друг друга учат,как под открытым небоммарт рожать!Все снова выстроить – нелегкий срок,как зиму выстоять, хоть и знакома…И почве выстрелить свой стебелек,как рамы выставить хозяйке дома……Лес не кончается.И под его рукойлесник качается, как лист послушный…Зачем отчаиваться,мой дорогой?Март намечаетсявеликодушный!

1963

КРАСНЫЕ ЦВЕТЫ

Ю. Домбровскому

Срываю красные цветы.Они стоят на красных ножках.Они звенят, как сабли в ножнах,и пропадают, как следы…О эти красные цветы!Я от земли их отрываю.Они как красные трамваисреди полдневной суеты.Тесны их задние площадки —там две пчелы,как две пилы,жужжат,добры и беспощадны,забившись в темные углы.Две женщины на тонких лапках.У них кошелки в свежих латках,но взгляды слишком старомодны,и жесты слишком благородны,и помыслы их так чисты!…О эти красные цветы!Их стебель почему-то колет,Они, как красные быки,идут толпою к водопою,у каждого над головоюрога сомкнулись, как венки…Они прекрасны, как полки,остры их красные штыки,портянки выстираны к бою.У командира в кулаке —цветок на красном стебельке…Он машет им перед собою.Качается цветок в руке,как память о живом быке,как память о самом цветке,как памятник поре походной,как монумент пчеле безродной,той,благородной,старомодной,летать привыкшей налегке…Срываю красные цветы.Они еще покуда живы.Движения мои учтивы,решения неторопливы,и помыслы моичисты…

1963

ЭТА КОМНАТА

К. Г. Паустовскому

Люблю я эту комнату,где розовеет верескв зеленом кувшине.Люблю я эту комнату,где проживает ересьс богами наравне.Где в этом, только в этомнаходят смысли ветромсмывают гарь и хлам,где остро пахнет векомчетырнадцатымс векомдвадцатым пополам.Люблю я эту комнатубез драм и без расчета…И так за годом годлюблю я эту комнату,что, значит, в этом что-то,наверно, есть, но что-то —и в том, чему черед.Где дни, как карты, смешивая —грядущий и начальный,что жив и что угас, —я вижу как насмешливо,а может быть, печальноглядит она на нас.Люблю я эту комнату,где даже давний берегтак близок – не забыть…Где нужно мало денег,чтобы счастливым быть.

1963

ПЕСЕНКА О НОЧНОЙ МОСКВЕ

Б.А.

Когда внезапно возникаетеще неясный голос труб,слова, как ястребы ночныесрываются с горячих губ,мелодия, как дождь случайный,гремит; и бродит меж людьминадежды маленький оркестрикпод управлением любви.В года разлук, в года сражений,когда свинцовые дождилупили так по нашим спинам,что снисхождения не жди,и командиры все охрипли…он брал команду над людьми,надежды маленький оркестрикпод управлением любви.Кларнет пробит, труба помята,фагот, как старый посох, стерт,на барабане швы разлезлись…Но кларнетист красив как черт!Флейтист, как юный князь, изящен…И вечно в сговоре с людьминадежды маленький оркестрикпод управлением любви.

1963

ПИСЬМО АНТОКОЛЬСКОМУ

Здравствуйте, Павел Григорьевич!Всем штормам вопреки,пока конфликты улаживаются и рушатсяматерики,крепкое наше суденышко летит по волнамстрелой,и его добротное тело пахнет свежей смолой.Работа наша матросскаяпризывает бодрствовать нас,хоть вы меня и постарше, а я помоложе вас(а может быть, вы моложе, а янемного старей)…Ну что нам все эти глупости?Главное – плыть поскорей.Киплинг, как леший, в морскую дудкунасвистывает без конца,Блок над картой морей просиживает,не поднимая лица,Пушкин долги подсчитывает,и, от вечной петли спасен,в море вглядывается с мачтывор Франсуа Вийон!Быть может, завтра меня матросыпод бульканье якорейвысадят на одинокий островс мешком гнилых сухарей,и рулевой равнодушно встанетза штурвальное колесои кто-то выругается сквозь зубына прощанье мне в лицо.Быть может, все это так и будет.Я точно знать не могу.Но лучше пусть это будет в море,чем на берегу.И лучше пусть меня судят матросыот берегов вдали,чем презирающие мореобитатели твердой земли…До свидания, Павел Григорьевич!Нам сдаваться нельзя.Все враги после нашей смертизапишутся к нам в друзья.Но перед бурей всегда надежнейв будущее глядеть…Самые чистые рубахи велит капитан надеть!