Still Here

– Считаешь, что пытать женщин и детей, это скучное занятие в твоем понимании?!
– Курута разъярился именно до той степени, когда из сосудов вытекают микро-капли крови и алыми дорожками стекают по щекам. Позволить себе плакать при враге мальчишка не мог, но тело сделало это за него, показывая всю глубину отчаяния испытываемого блондином. Куроро промолчал на этот вопрос, лишь протянул ладонь и поймал одну из сверкающих капель на кончик пальца, любуясь бликами золота в переменчивом пламени свечей. Его собственная кровь была столь же красной, но куда более темной, нежели у члена клана Курута. Он много лет назад еще заметил это, восхищаясь тем, что даже столь низменная, пусть и важная жидкость организма, выглядит как драгоценность.

Курапика замолчал, стараясь перевести дыхание, его зрачки превратились в узкие-узкие темные точки, от зрелища того как мужчина подносит украденную влагу к губам и почти животным жестом слизывает ее.

– Похоже, ты совсем ничего не знаешь.
– Наконец резюмирует итог чужим словам и претензиям Люцифер вдруг.

– Что именно я должен знать?
– Почти рычит Курута.

– То, к примеру, что женщин и детей мы не трогали.
– Спокойно произносит Куроро, и мир совершает безумный скачок, превращаясь в змею, затягиваясь петлей висельника на тонком белом горле пленника. Он не может сказать и слова, будто потеряв голос от всех своих криков и перенапряжения. Эта тишина как камешек, брошенный в воду, пускает круги на поверхности памяти Паука, возвращая его в прошлое, когда было так уютно молчать вместе и когда его слова принимали с беззвучной готовностью, улыбаясь лишь тонко и солнечно в ответ.

– Кто? Кто тогда?
– Слова вырываются жадно и болезненно. Он должен знать. Это стало почти рефлексом - искать каждую крупицу информацию, связанную с кланом, идти по следу убийц раненным разъяренным зверем. А теперь перед ним находился живой очевидец и участник той ночи. Если б аура все еще слушалась Курапику, то он бы сжимал своей цепью мужчину перед ним, пока не вытащил все до последнего факта.

– Тебя никогда не удивляло, как мало пар глаз попало на продажу?
– Вместо ответа изрек Куроро.
– Всего тридцать шесть, но никак не полторы сотни.
– В темноте сбоку шевельнулась тень, и в круг света ступил невысокий черноволосый парень. Скорее мужчина, если видеть тонкие едва заметные мимические морщины на его лице вблизи, но со своего места, Курапике они не видны. Черная одежда и волосы позволяли ему сливаться с тьмой вокруг, густой и вязкой, обступающей их со всех сторон жадно. Темные глаза Фэйтана, будто рыболовные крючья впились под кожу парня, заставляя желать отшатнуться. Аура убийств, крови и мучений казалось почти живой, материализованной рядом с этим Пауком. И голос его соответствовал облику и ощущениям - словно у призрака - хриплый, многогранный, потусторонний.

– Хочешь рассказать ему все?
– Спросил Фэйтан у лидера.

– Смотря, что ты имеешь в виду под "все".
– Чуть прикрыл глаза Куроро в ответ.

– Я хочу видеть его с нами. Поэтому заинтересован, чтобы он услышал действительно "все".
– Чужой взгляд мазнул по телу парня, к его лицу вверх, словно прикосновение бритвенно-острого ножа. Палач Риодана делает шаг, который блондин даже различить не в силах - и оказывается опасно близко, вплотную.
– А еще мне не нравятся эти детские психи, которыми он вредит себе сам.
– Крепкие пальцы с длинными ногтями, заточенными как лезвия, надавливают на артерию под подбородком, и еще какие-то акупунктурные точки и тело пленника невольно расслабляется в мгновение ока - парень просто теряет над ним почти любой контроль.

– Так гораздо лучше.
– Кивает Фэйтан под одобряющим взглядом Куроро и, опустив платок, закрывающий нижнюю часть лица, вдруг привстает на цыпочки - уже сейчас, в этом возрасте, Курута выше него - а затем кошачьим жестом слизывает дорожки крови с чужих щек, словно не замечая протестующего возгласа и ошарашенных алых глаз. В голову Курапики закрадывается мысль, что есть вещи куда как более унизительные и болезненные, нежели пытки. Обещание этих вещей он видит в расчетливых и даже не пытающих прикрыть жесткость, глазах Фэйтана, прямо напротив. Кожа черного плаща прижимается к обнаженной грудной клетке, покрытой синяками, трется о затвердевшие от холода не прогретой комнаты соски, и поджарый плоский живот. Руки мужчины ложатся на синяки, оставшиеся от драки с Увогином, нажимают на них как уверенные пальцы музыканта, давят на нужные клавиши с четко дозированным усилием. Твердые, словно стальные канаты, холодные, расчетливые руки палача, вырывающие тихий вскрик легко и непринужденно. Он пробует этот звук на вкус, ловит бледными губами и наконец, отстраняется - недалеко. Остается вплотную практически, явно намеренный не дать Курапике вредить самому себе физически.

– Невероятно сходство, правда?
– В очередной раз за ночь повторяет Куроро, глядя за давно, казалось утерянной, и такой завораживающей картиной.

– Слишком большое для простого совпадения.
– Соглашается Фэйтан.
– Но морально они совсем разные.

– Будь они "настолько" похожи и я решил бы, что мы коллективно сошли с ума.

– Согласился Люцифер.

– Что здесь, черт побери, происходит?!
– Курапика снова срывается на крик. Его колотит от взгляда палача, и он не может сдержать дрожи. Курута казалось, что он достаточно готов к любым мучениям, и даже смерти, ради клана, но эти касания режущие кожу и впивающиеся в тело - они нечто гораздо большее, чем ему удается вынести. И без стабилизирующей поддержки Нен, он превращается в того, кем являлся изначально - напуганного потерянного ребенка, реагирующего остро на любое изменение окружающей среды из-за нестабильного гормонального фона. Ведь по сути своей - он только подросток, еще не закончивший свое развитие в мужчину.

Фэйтан тоже прекрасно это понимает, ему и надо сейчас раскачать чужую психику, забраться поглубже - чтобы их слова осели тяжелой металлической дробью в разуме мальчишки, смели его психологические установки и подавили всякое сопротивление. Паук был бы согласен даже на искореженную личность - в отличие от Куроро он не столь трепетный. Но все же, боссу не нужна кукла. Он лишь хочет восстановить потерянное. Пусть и за чужой счет, вернуть Риодану их сокровище. Злой крик мальчишки задевает струны глубоко внутри, сдвигает невидимые камешки, сам раскручивая будущую лавину, которая погребет его под собой. Обычно Фэйтан довольно сдержан, временами кажется даже сонным - но все усилия, чтобы скрыть психопатию пустившую корни глубоко внутри и не дать ей задеть членов группы.

Блондин видит это внутри стоящего рядом молодого мужчины - от того его жилка на шее бьется быстрее и быстрее. А доброжелательный и мягкий взгляд Куроро подливает масло в огонь - ведь на дне его графитно-угольных глаз разгорается знакомый палачу Риодана огонек, погасший казалось много лет назад. Все это смешивается в опасный коктейль, вырывая изо рта Фэйтана тихий скрипучий потусторонний смешок. Он запускает пальцы в светлые волосы, сжимая у самой головы, заставляя мальчишку замолчать. Острый как удар клинка, поцелуй обжигает губы, окрашивает их бордовым, заставляет Курапику сжать зубы сильнее, не пуская палача в рот. Но тот легко разжимает чужие челюсти, нажимая жестко рукой под подбородком, оставляя болезненные темные синяки.

Совсем не таким, Курута представлял свой первый поцелуй. Да что здесь говорить - он вообще никогда не задумывался об отношениях, весь погруженный в желание отомстить. Дружба с Гоном и Киллуа была отдушиной в этом замкнутом кругу, по которому он двигался, как в Чистилище. А теперь этот круг разрывают и вовсе в клочки, показывая дорогу в настоящий Ад, по которой его собираются провести эти чудовища.

Курапика пытается сопротивляться, и задыхается не в силах вытолкнуть длинный, скользкий язык с островатым кончиком, трогающий хозяйским жестом его собственный, проводящий по жемчужным ровным зубам, гладящий небо и внутренние поверхности щек. Фэйтана, как и Куроро, как и любого из пауков, на самом деле, не интересуют мелочи, от которых обычным людям стало бы плохо. Он с утробным клокотанием погружается глубже, выедая вкус мальчишки, собирая языком остатки крови, облепившей пересохшее от тошноты небо. Фэйтан отрывается лишь, когда Курапике больше нечем дышать и когда из темноты рядом доносится восторженный присвист.

– Да я смотрю тут уже все на мази.
– Как всегда грубовато и пошло комментирует мужчина, возникая за спиной босса.

– Финкс.
– Недовольно от того что его прервали, произносит, а потом ухмыляется, растягивая тонкие губы в акульей усмешке.
– Захотел присоединиться?

– Пока просто посмотрю.
– Ответная ухмылка не менее широка и опасна. Он складывает руки на груди, с явным удовольствием глядя на тонкое тело, прикрученное крепко и не способное двинуться, не то, что толком сопротивляться. В алых глаза Курута паника и испуг, он уже даже представить не может, что в следующий момент взбредет мужчинам в голову. Восхищенный и восторженно горящий взгляд Люцифера пугает его даже больше агрессивной похоти Фэйтана и не прикрытого желания на лице Финкса.

– Ну что, Курапика....
– Глава Пауков говорит столь же мягко как и до этого, вкрадчиво, спокойно но нечто густое теперь в себе несут чужие слова. Как паутина, которую он накидывает шелковой липкой тяжестью на тело попавшегося в их пасть мальчишки, желая пока не сожрать, но запутать. Куроро видит перед собой чудесный кокон, который им довелось найти. И только от Риодана зависит, что появится оттуда на свет - очередная глупая бабочка, либо нечто более прекрасное и опасное одновременно. Возможно еще один Паук.
– Теперь ты готов слушать и слышать?
– По легкому мановению ладони, Фэйтан нехотя отпускает чужие волосы, просто оставаясь рядом, смотря неотрывно, немигающе.