Still in Love With You

Всё-таки жизнь странная вещь. Когда умерла Крисс, я не убивался горем. Было лишь чувство потери и презрения к самому себе, а ведь я любил её, уважал и оберегал. Она была доброй, искренней и заботливой, но я не был готов сдирать с себя кожу и биться в агонии от её потери. И вот моя мать… Она заливается слезами, воет в голос, а потом ни с того ни с сего смеётся и что-то шепчет себе под нос. Рассудок её помутился. Почему оплакивать ненавистного человека правильно, а любимого нет? Что со мной не так? Почему в моей душе ничего не всколыхнулась? Ни тогда, когда умерла Крисс, ни сейчас. А ведь я любил его когда-то. Раньше, в давно забытом детстве…

— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите, — послышался крик из коридора. — Доктор Зильман! — я выскочил из палаты и увидел Джейка, который держал на руках Оливию. Её окровавленные руки свисали вниз, а с пальцев стекала кровь. Голова запрокинулась назад, и прежде чем она закрыла глаза, я увидел наполненный ужасом взгляд.

— Положите её сюда, — приказал доктор и нажал какую-то кнопку.

— Оливия, — прошептал я, беря её за неестественно холодную руку. Внутри всё сжалось от дикого всепоглощающего страха. Доктор Зильман, не церемонясь, разрезал на ней кофту. Внизу живота виднелось пулевое ранение, из которого ещё медленно вытекала кровь, и которое доктор Зильман поспешил зажать. Слегка приподняв её, он осмотрел её спину.

— Пуля застряла, — прошептал он.

— Она выживет? — еле выговорил я. Страх сковал всё моё тело, и я не был даже уверен в том, что вообще смог что-то произнести.

— Рано ещё об этом говорить, — бросил доктор. В коридоре послышались торопливые шаги, и уже через несколько секунд комната наполнилась дюжиной голосов. — Готовьте операционную. Пулевое ранение в живот около получаса назад. Пуля осталась в теле, — отрапортовал он. Медики сразу же пришли в действие. — Ваше Величество, отпустите её. Вы ей сейчас ничем не сможете помочь и будете только мешать, — я кивнул и нехотя разжал пальцы.

Медленно отступая от её кровати, я налетел на Джейка. Он стоял белее мела и не сводил с неё глаз.

— Она не может умереть, — прошептал он. — Я обещал её защищать.

На лицо Оливии надели маску. Несколько медиков подхватили её и перенесли на каталку. Мы с Джейком вылетели в коридор вслед за ними, но в операционную нас уже не пустили.

— Что здесь происходит? — спросил Аспен. — Максон, ты говорил работать тихо, но всё больничное крыло стоит на ушах, — он обратил внимание на Джейка. — Почему ты весь в крови? Ты ранен? — а потом он посмотрел на мои окровавленные руки. — Максон?

— Она не моя, — отрешённо ответил Джейк, взглянув на себя. — Она Оливии.

— В неё стреляли, — ответил я на вопросительный взгляд Аспена.

— Что произошло? — чуть помедлив спросил он.

— В неё стреляли, — повторил Джейк. — Дверь была открыта. Трое гвардейцев, охранявшие Олив, были мертвы. Она лежала подстреленная в камере. Я обыскал их, нашёл ключи, а потом принёс её сюда.

— Ты сказал, три гвардейца? — Джейк кивнул. — Я оставлял только двоих, — Аспен вылетел из лазарета.

— Ты куда? — крикнул ему вслед Холанд.

— В камеру. Надо разобраться в чём дело. Вдруг есть выжившие.

Я устало прислонился к стене. За дверью операционной врачи боролись за жизнь Оливии. В соседней палате мать оплакивала отца, за стенами лазарета шёл тихий переворот, возглавляемый Августом и Аспеном, и лишь город мирно спал в эту ночь.

— Как она? — спросил Джейк, когда в коридор вышел доктор Зильман.

— Нужно переливание крови, но у нас нет подходящей, а запрос можно будет отправить только утром. К тому времени она может и не выжить.

— Берите сколько сочтёте нужным, — произнёс Джейк, закатывая рукава рубашки. — Я просидел с ней в больнице достаточно, чтобы знать, что наша группа крови совпадает.

— Что ж, — радостно улыбнулся доктор. — Видимо леди Оливия родилась под счастливой звездой.

Часы медленно тянулись друг за другом, пока в коридор снова не вышел доктор Зильман и покачивающийся, но довольный Джейк. Операция прошла успешно, но Оливия должна будет пробыть ещё несколько часов в реанимации под пристальным наблюдением врачей. Джейк наотрез отказывался покидать лазарет, поэтому ему выделили свободную палату, где он и разместился. Выпив сладкий чай, который услужливо принесла медсестра, он сразу же уснул.

Маме вручили успокоительное и снотворное. Теперь и она крепко спала, только в своих покоях. Незачем ей было оставаться в лазарете. С первыми лучами солнца я приказал пробить несколько раз в колокол, возвестив всех о смерти члена королевской семьи. Ещё через несколько часов я уже стоял перед камерами в телестудии. Я редко выступал один. За моей спиной всегда стояла мама, отец или Крисс. Теперь двое из них мертвы, а мама не могла связать и нескольких слов.

— Мои дорогие подданные, — серьёзно начал я. — Сегодня я обращаюсь к вам с прискорбным для нас всех известием. Мой отец, мудрый и благородный король Иллеа, покинул нас этой ночью, — я чуть ли не скривился от этих слов. По студии прошлась волна взволнованных вздохов. — Смерть его была лёгкой и безболезненной. Что же касается личности, которая совершила покушение на его жизнь, то я поспешу опровергнуть слухи, которые бродят по улицам нашей страны. Оливия Крайтон не причастна к смерти короля, — я перевёл дыхание. Главный мой принцип был избегать щекотливых ситуаций и выстроить свою речь так, чтобы никто не заподозрил неладное, но одновременно с этим, ответить на все важные вопросы. — Я выражаю свою благодарность от всей королевской семьи за вашу поддержку в эту тяжёлую для нас минуту. Ещё никогда в истории Иллеа дворец не потрясали две смерти подряд. Похороны состоятся в эти выходные. Как новый король этой страны, я объявляю траур, который продлится несколько месяцев. Моя семья за считанные дни потеряла слишком много, и только ваше терпение и понимание поможет нам справиться со всеми невзгодами. Я взываю к вашему милосердию и прошу отложить на время все распри, которые вспыхнули после известия о тяжёлом состоянии моего отца, — я сделал паузу. — Нас ждут большие перемены, которые затронут каждого жителя этой страны. — В студии снова зашептались.— Как Ваш король, я прошу отнестись к ним благосклонно и позволить помочь всем нуждающимся. На этом всё. Спасибо за внимание, Иллеа.

Камеры погасли, и я выдохнул с облегчением.

— Хорошая речь, Ваше Величество. Вы держались превосходно, учитывая сложившиеся обстоятельства, — произнёс Гаврил.

— Спасибо, — ответил я, спускаясь с помоста и хмурясь от звука моего нового титула. «Я король. Как долго я об этом мечтал, но теперь это известие не приносит радости. Я слишком измотан». — Гаврил, вы больше всего имеете дел с общественностью. Держите меня в курсе дел. Если где-то начнутся недовольства, немедленно сообщите мне. Я хочу быть готовым ко всему.

— Всенепременно, — ответил Гаврил.

Я вернулся в кабинет, где меня уже поджидал Аспен. Он молча протянул мне отчёт о проделанной работе. Первым делом он взялся за своих гвардейцев, и уже большая часть сидела за решёткой, дожидаясь суда. Двое успели сбежать, одного так и не нашли. Гвардеец, которого обнаружили в камере Оливии числился в личной охране короля, но теперь и он тоже был мёртв.

— Хорошие парни погибли, — глухо произнёс Аспен. — Те, которые охраняли Оливию. Они были моими людьми. У них были жёны, дети. Почему хорошие люди гибнут, а такие, как Матиас, живут и здравствуют?

— Я считаю, что справедливость существует, и смерть моего отца тому доказательство, — сухо ответил я.

— Единичный случай, — ответил он. — Гвардеец, который нашёл в комнате Оливии яд, был южанином. Я допросил его, — Леджер хрустнул костяшками пальцев. Не стоило сомневаться, в каком ключе шёл допрос. — Он быстро сознался в том, что сам лично подбросил ампулу и действовал по приказу короля.

— Что и требовалось доказать, — хмыкнул я.

— Ваше Величество, можно? — в кабинет заглянул доктор Зильман. Выглядел он устало. «Впрочем, мы все уже не спали… Сколько? Кажется, уже пошли третьи сутки».