Стиляги

Среди любимых писателей бывшие стиляги прежде всего называют Эрнеста Хемингуэя и Эриха Мария Ремарка. Из их книг они узнавали такие слова как «аперитив» или «дайкири», в этих книгах рассказывалось о каком-то другом мире, где жили, однако, самые обычные люди, с хорошо понятными чувствами, эмоциями и проблемами. В 1952–м году на русском языке впервые была опубликована знаменитая повесть Хемингуэя «Старик и море», за ней последовали и другие его книги. Практически в то же самое время были опубликованы переводы романов Ремарка – «Три товарища» и «Жизнь взаймы».

Валерий Попов:

А потом уже [появились] Хемингуэй, Ремарк. То есть, мы уже стали пить не просто, а по Ремарку. Раньше пили – и пили. А тут нужно было один бокал поставить и с ним долго рассуждать, курить.

Ремарк нас очень здорово «построил». «Три товарища» – убойная вещь. Там такая была фраза: «Потом я пошел в бар и напился уже по-настоящему». Выпил, пошел к любимой, она его отбрила – вполне законно, за его загулы. Он горестно ушел, пошел в бар и напился уже по-настоящему.

Вадим Неплох:

Хемингуэй тогда был кумир – в каждом доме висел портрет Хемингуэя. Ремарк, «Три товарища», аперитив и все прочее.

Олег Яцкевич:

Читали и классику. Я Льва Толстого всего прочитал. Обожаю Куприна. Несколько позже – Бунина. У нас дома была шикарная библиотека. Читали так, как никто не читал. Мой сын, который закончил филфак, он ровно в двенадцать и восемь десятых раза меньше меня читал, хотя это его специальность.

4. Герои фельетонов и карикатур

Стиляги были объектом всевозможных насмешек и издевательств на протяжении всего десятилетия – или около того – своего существования. О них писали фельетоны, на них рисовали карикатуры.

Тогдашние идеологические лозунги сегодня звучат абсурдно:

«Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст».

«Стиляга – в потенции врагC моралью чужой и куцейНа комсомольскую мушку стилягПусть переделываются и сдаются!»

Но в пятидесятые годы коммунистические и комсомольские органы воспринимали все это более чем серьезно.

Кстати, еще за двадцать лет до появления первых фельетонов о стилягах признанные мастера этого жанра, Илья Ильф и Евгений Петров злобно высмеяли выступления «Первого республиканского джаз-банда» Валентина Парнаха, выведя в «Двенадцати стульях» вооружённых «саксофонами, флексатонами, пивными бутылками и кружками Эсмарха» Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда.

А первый фельетон о стилягах был опубликован в журнале «Крокодил» в марте 1949–го года. Многие считают, что автор фельетона Д. Беляев придумал и само слово «стиляга». Ни доказательств, ни опровержений этому сегодня найти уже невозможно, поэтому, пусть авторство термина, обозначившего первую советскую субкультуру, останется за крокодильским фельетонистом.

Д. Беляев «Стиляга» (Из серии «Типы, уходящие в прошлое») (Крокодил, 1949, № 7, с. 10)

Прошлым летом со знакомым агрономом брели по ржаному полю.

И вот я заметил один, резко выделяющийся из массы ржи колов. Он был выше всех остальных и гордо покачивался над ними.

– Смотрите, – сказал я агроному, – какой мощный, красивый колос! Может быть, это какой-нибудь особенный сорт?

Агроном безжалостно сорвал колос и протянул мне:

– Пощупайте: в этом красивом колосе совсем нет зерен. Это колос-тунеядец, он берет влагу и все прочее от природы, но не дает хлеба. В народе его называют пустоколоска. Есть и цветы такие в природе – выродки. Они часто красивы на вид, но внутренне бессодержательны и не плодоносят, называются пустоцветом. Так вот и этот колос…

– Колос-стиляга! – воскликнул я.

Пришел черед удивляться агроному:

– Как вы сказали?

– Стиляга, – повторил я и рассказал агроному следующую историю.

* * *

В студенческом клубе был литературный вечер. Когда окончилась деловая часть и объявили танцы, в дверях зала показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зеленые; таких широченных штанов канареечно горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша; ботинки на нем представляли собой хитроумную комбинацию из черного лака и красной замши.

Юноша оперся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые, казалось, сделаны из кусочков американского флага – так они были ярки.

Он стоял и презрительно сощуренными глазами оглядывал зал. Потом юноша направился я в нашу сторону. Когда он подошел, нас обдало таким запахом парфюмерии, что я невольно подумал: «Наверное, ходячая реклама ТЭЖЭ (Трест жировой промышленности Москвы, в 30–е – 40–е годы к нему относились парфюмерные фабрики – В. К.)».

– А, стиляга пожаловал! Почему на доклад опоздал? – спросил кто-то из нашей компании.

– Мои вам пять с кисточкой! – ответил юноша. – Опоздал сознательно: боялся сломать скулы от зевоты и скуки… Мумочку не видели?

– Нет, не появлялась.

– Жаль, потанцевать не с кем.

Он сел. Но как сел! Стул повернул спинкой вперед, обнял его ногами просунул между ножками ботинки и как-то невероятно вывернул пятки: явный расчет показать носки. Губы, брови и тонкие усики у него были накрашены, а прическе «перманент» и маникюру могла позавидовать первая модница Парижа.

– Как дела, стиляга? Все в балетной студии?

– Балет в прошлом. Отшвартовался. Прилип пока к цирку.

– К цирку? А что скажет княгиня Марья Алексеевна?

– Княгиня? Марья Алексеевна? Это еще что за птица? – изумился юноша.

Все рассмеялись.

– Эх, стиляга, стиляга! Ты даже Грибоедова не знаешь…

В это время в зале показалась девушка, по виду спорхнувшая с обложки журнала мод. Юноша гаркнул на весь зал:

Мума! Мумочка! Кис-кис-кис!..

Он поманил пальцем. Ничуть не обидевшись на такое обращение, девушка подпорхнула к нему.

– Топнем, Мума?

– С удовольствием, стилягочка!

Они пошли танцевать…

– Какой странный юноша, – обратился я к своему соседу – студенту. – И фамилия странная: Стиляга – впервые такую слышу.

Сосед рассмеялся:

– А это не фамилия. Стилягами называют сами себя подобные типы на своем птичьем языке. Они, видите ли, выработали свой особый стиль – в одежде, в разговорах, в манерах. Главное в их «стиле» – не походить необыкновенных людей. И, как видите, в подобном стремлении они доходят до нелепостей, до абсурда. Стиляга знаком с модами всех стран и времен, но не знает, как вы могли убедиться, Грибоедова. Он детально изучил все фоксы, танго, румбы, Линды, но Мичурина путает с Менделеевым и астрономию с гастрономией. Он знает наизусть все арии из «Сильвы» и «Марицы», но не знает, кто создал оперы «Иван Сусанин» и «Князь Игорь». Стиляги не живут в полном и в нашем понятии этого слова, а, как бы сказать, порхают по поверхности жизни… Но посмотрите.