Стивен Эриксон Падение Света

Нечто проявилось на ее лице, и Варез был удивлен. "Не презрение. Не отвращение. Но что же я вижу?" Ренс пожала плечами.
– Вопящий меч. В следующий раз я побегу рядом, сир.

Оружие и доспехи работы Хастов еще не раздавали. Они остались в тщательно охраняемых фургонах. Железо бормотало днем и ночью. Вот и сейчас что-то вскрикивало за брезентовой пеленой, будто ребенок в волчьих челюстях.

В ее глазах он увидел понимание.

"Убила ребенка, да? Не зная, что делать с вопящей штукой. Не понимая как вынести его вопли день за днем, весь остаток жизни. Так заткнем крики в мыльной купели.

Но крики не прекратились, да? И, разумеется, твой разум лопнул, и все внутри пропало. Как будто ничего не было. Но, хотя ты ничего не знаешь, остается глубинный ужас - ужас внезапного вспоминания".

– Ваш убийца валит тех, кто мучил женщин, - сказала Ренс.
– Вот что общего у жертв. Не так ли?
– Она чуть помедлила.
– Может, это женщина.

"Да. Мы тоже так решили".

– Думаю, ты должна присоединиться к следствию, - предложил Ребл.

– Почему вы решили, что я хочу ее поймать?
– бросила Ренс.

– Опять неплохо, - кивнул в ответ Ребл.
– Нам тоже не особо интересно. Но командир желает всё уладить.

– Когда умрет последний убийца женщин, - отозвалась она.
– Тогда все уладится.

– Таких несколько сотен или еще больше, - возразил Варез, изучая ее, замечая красные руки - похоже, недавно она их ошпарила - настороженное выражение, стиснутые зубы.
– Слишком много потерь.

Ренс тряхнула головой: - Так скажи ему, сир.
– Глаза снова отыскали Вареза, и он действительно подумал о кошке.
– Расскажи ему о мужиках таких трусливых, что убивают женщин. Расскажи о малых умах, что полнятся темными узлами и рыскающими страхами. Расскажи, что они не умеют думать дальше первого прилива слепой ярости, и как любят они вообще избавляться от мыслей.
– Речь заставила ее раскраснеться.
– Расскажи командиру, сир, что те уроды, которых убили, бесполезны для любой армии. Они побегут. Они будут цапаться с нами, кошками, ища, кого бы еще избить и унизить. Лучше видеть их мертвыми. Сир?

Варез глянул на Ребла. Тот улыбался, но такой холодной улыбкой, что она легко могла стать чем-то совершенно иным.

Листар замер в нескольких шагах. "Убийца жены.

Знает ли она? Разумеется. Преступления - будто мясо в наших разговорах, мы жуем жилы снова и снова, веря, что от долгого жевания изменится вкус. Будет не столь горьким. Жалкая ничтожность содеянного... пуф! Исчезнет, став ничем. Так? о, мы народ упрямый, особенно если вера сулит бегство".

– Не все они трусы, - заявил Ребл, все еще с улыбкой, но в глазах его что-то загорелось.

Женщина оказалась достаточно умна, чтобы отступить.
– Как скажешь, сир.

– Скажу. Еще точнее, некоторые убийства, они... просто происходят. В алом тумане.

– Да, полагаю.

– Поэтому забыть и вспомнить - самое худшее.

Наконец Варез заметил, как женщина бледнеет.
– Тебе... вам лучше знать, - ответила она тихо, ломким голосом.

И тут улыбка Реббла расползлась до ушей.
– Но я, у меня этой проблемы нет. Помню каждого невезучего ублюдка, которого взял и убил. Тех, кого хотел убить, и кого не хотел. Если я назову имена, ты определишь разницу? Нет. Никто не сможет. Потому что разницы и нет вовсе, даже для меня. Тут другая проблема. Не могу вспомнить, как сильно ни стараюсь, причины убийств. Какие именно споры вышли из рамок и закончились плохо.
– Он покачал головой, состроив преувеличенно-озабоченное выражение лица.
– Ни одного повода, ни одного.

Варез со вздохом отвернулся. Ребл завел новое обыкновение - произносить речи, но слушателям от них становится лишь хуже. "За всем этим есть что-то еще, Ребл? Ты что-то стараешься сказать нам? Сделать какое-то признание? И что останавливает?"

Ренс только кивнула в ответ Реблу.

Высокий жилистый рудокоп отвернулся и пошел к Листару.
– Давай отыщем палатку мертвеца, Листар, и поглядим, что можно понять.
– Он искоса глянул на Вареза.
– Почти десятый звон, сир.

– Знаю, - отозвался он.
– Идите же.

Он смотрел в спины мужчин, ушедших к блоку Белого Утеса.

– Могу идти, сир?

– Нет. За мной.

Она его удивила, не став возражать. Пошла следом к командному центру.
– Лучше с вами, чем с ними, сир.

– Просто улыбайся и кивай, чтобы он ни болтал.

– Я забыла про Листара.

– Ребл сообразил, что ты выглядишь слишком раненой. Ему такое не по нраву.
– Варез помешкал, прежде чем сказать: - Листар не трус. Он хочет умереть. Не ставит охрану у своей палатки, хотя идут убийства. Каждый раз, глядя на новое тело, огорчается, что не он лежит у наших ног.

Ренс хмыкнула, но промолчала.

– Думаю, недолго осталось.

– Как это?

– У нас проблема с дезертирами, Ренс. Солдат прежнего Легиона слишком мало, чтобы окружить лагерь. Кроме того, сутью сделки была свобода, которую нужно заслужить... но если есть шанс получить свободу без всякого там служения, пусть оно идет в Бездну! Думаю, скоро всё развалится.

– Так зачем мне что-то делать? Просто отпустите в палатку...

– Ты была далеко от палатки, когда нашли тело,- заметил Варез, когда они приблизились к большому скоплению шатров и палаток в середине лагеря.
– И не в блоке Белого Утеса.

– Просто блуждала, сир. Знаете, они меня не примут.

– Кто из ваших хуже всех, Ренс, кто доставляет неприятности?

– Есть одна. Велкеталь. Нарожала шестерых деток и выбросила на улицу. Четверо умерли не повзрослев, остальные окончили жизнь в рудниках. А послушать ее - лучшая мать на свете.

– Чудно. Сделай ее своим Реблом.

Ренс фыркнула: - Первая поднимет против меня бунт.

– Нет, ведь я ей сообщу, что твоя участь станет ее участью.

– Вот как вы делаете вожаков? Поэтому Ребл сохраняет вам жизнь?

– Так и делаются вожаки взводов, - согласился Варез.
– Но Ребл, он начал оберегать мен еще в яме. Да, причины я не знаю, но сделка мало что изменила. Мне он ничего не рассказывает.

– Вы женщин не убивали, верно?

– Не убивал. Ренс, здесь есть трусы всех разновидностей.

Она лишь хмыкнула в ответ.

Бегство от будущего - нет поступка унизительнее... однако Фарор Хенд чувствовала, что это вошло в привычку. Двое мужчин сторожат ее следы, и тот, что ищет ее, кажется неподходящим. Ночами, лежа на койке у стенки шатра, прогибающейся под весом снега, она закрывает глаза и видит фигуру, высокую и призрачную, шагающую по обширной безжизненной равнине. Он идет к ней, выслеживает, и хотя кажется чудовищным, она знает: в нем нет зла. Он - попросту ее судьба, он привязан обещанием, неумолим.

Но в грезах, когда ее одолевает сон, она видит Спиннока Дюрава, кузена, слишком родственного для связи. Видит юношу, равного ей. Видит улыбку и качается в колыбели уклончивых слов. Он предложил ее образ, возможность, жгучую насмешку - жестокую, хихикающую насмешку. Стоял так близко, но она не могла коснуться. Пусть она жаждала его обнять, он словно доспехами защитился от женских чар. Она просыпается с тяжелым сердцем, скрежеща зубами от безнадежного желания. Да, он оттолкнул ее, признавшись в любви к Финарре Стоун, и горькая ирония "откровения" до сих пор остается на устах.