Столетняя война

Кардинал протянул пухлую руку, чтобы предложить чашу с миндалем.

– Возьми сколько хочешь, милорд. Он из моих владений. Мне сказали, что ты поставил деньги на своих?

– А что же еще мне делать?

– Ты, наверное, заботишься о своих деньгах, - радостно произнес кардинал, - подозреваю, именно так ты и делаешь. Так что скажи мне, милорд, что знаешь ты и чего не знаю я.

– Я знаю, как сражаться, - ответил Дуглас.

– Тогда позволь мне задать другой вопрос, - сказал кардинал.
– Если бы я предложил тебе треть моего выигрыша и поставил большую сумму, ты бы посоветовал мне поддержать шотландцев?

– Ты был бы глупцом, если бы этого не сделал.

– Думаю, никто никогда не обвинял меня в глупости, - заявил Бессьер. Кардинал подозвал слугу и дал ему тяжелый мешок с монетами.

– На шотландцев, - велел он и подождал, пока слуга уйдет.
– Ты недоволен, милорд, - сказал он Дугласу, - а сегодня, по всей видимости, будет день праздненства.

Дуглас бросил на кардинала хмурый взгляд.

– В честь чего это?

– В честь солнечного света, Божьего благословения, хорошего вина.

– С англичанами, которые свободно разгуливают в Нормандии и Гаскони?

– Ах, англичане, - Бессьер откинулся в кресле, положив блюдо с миндалем на свой выпирающий живот.
– Его святейшество подстегивает нас к заключению мира.

Вечного мира, - он говорил с сарказмом. Было время, и совсем не так давно, когда Луи Бессьер считал, что наверняка станет Папой.

Всё, что ему было нужно, это создать Святой Грааль, самую желанную реликвию христианского мира, и чтобы быть уверенным в том, что он сможет его сделать, он предпринял огромные и дорогостоящие усилия и соорудил этот фальшивый Грааль, но кубок ускользнул из его рук, и после смерти Папы корона досталась другому человеку.

Но Бессьер не терял надежды. Милостию божию Папа был болен и мог умереть в любой момент.

Дуглас отметил тон кардинала и удивился.

– Ты не хочешь мира?

– Конечно, я хочу мира, - сказал кардинал, я даже был назначен Папой вести переговоры о мире с англичанами. Хочешь еще горсть миндаля?

– Я думал, что Папа желает англичанам поражения, - промолвил Дуглас.

– Так и есть.

– Но понуждает к миру?

– Папа не может поощрять войну, - заявил Бессьер, - так что он проповедует мир и посылает меня вести переговоры.

– А ты?
– спросил Дуглас, не закончив предложения.

– Я веду переговоры, - беспечно произнес Бессьер, - и дам Франции мир, который хочет его святейшество, но даже он знает, что единственный способ принести Франции мир - это победить англичан. Так что да, милорд, дорога к миру лежит через войну. Еще миндаля?

Зазвучал горн, призывая две группы рыцарей подойти к краю наклонного поля. Маршалы осматривали копья, чтобы убедиться, что у них на концах деревянные заглушки, так что они не смогут пробить щиты или доспехи.

– Будет война, - произнес Дуглас, - а мы здесь играем в игры.

– Его величество нервничает из-за Англии, - откровенно сказал Бессьер.
– Он боится их лучников.

– Лучников можно победить, - яростно заявил Дуглас.

– Правда?

– Да. Есть способ.

– Никто не нашел его, - объявил кардинал.

– Потому что они идиоты. Потому что они думают, что единственный способ вести войну - это играть верхом на лошади. Мой отец присутствовал при сожжении Баннока, ты слышал про эту битву?

– Увы, нет, - ответил кардинал.

– Мы сокрушили английских ублюдков, порвали их на куски, лучников и всех остальных. Это было сделано. Это нужно было сделать.

Кардинал наблюдал, как французские рыцари строились в линию из десяти человек. Оставшиеся пять собирались пойти в атаку в нескольких шагах позади, чтобы воспользоваться преимуществом хаоса, созданного ударом первых десяти.

– Кого следует бояться, - сказал Бессьер, делая жест рукой с орехом, - так это вон того детину с ярким щитом, - он указал на крупного человека на большом коне, облаченного в сверкающие доспехи и держащего щит с изображением сжатого красного кулака на поле с оранжевыми и белыми полосами.

– Его зовут Жослин из Берата, - сказал кардинал, и он глупец, но великий боец. Его ни разу не побеждали в последние пять лет, за исключением, конечно, Роланда де Веррека, а его, увы, здесь нет.

Жослин из Берата был тем самым человеком, с которым разговаривал Робби Дуглас перед тем, как рыцари отправились на край поля.

– Где находится Берат?

– На юге, - туманно ответил Бессьер.

– Откуда мой племянник его знает?

Бессьер пожал плечами.

– Не могу сказать, милорд.

– Мой племянник был на юге, - сказал Дуглас, - до того, как пришла чума. Он путешествовал с одним англичанином, - он сплюнул.
– С каким-то проклятым лучником, - добавил он.

Кардинал вздрогнул. Он знал эту историю, слишком хорошо знал. Проклятым лучником был Томас из Хуктона, которого Бессьер винил за потерю и Грааля, и трона Святого Петра.

Кардиналу также было известно о Робби Дугласе, поэтому он и приехал на турнир.

– Твой племянник здесь?
– спросил он.

– На пегой лошади, - Дуглас кивнул в сторону шотландцев, которые были так плохо вооружены по сравнению со своими соперниками.

– Я бы хотел с ним поговорить, - объяснил кардинал.
– Не будешь ли ты так любезен прислать его ко мне?
– но до того, как лорд Дуглас смог ответить, король взмахнул рукой, герольд опустил знамя, а всадники пришпорили коней.

Бессьер немедленно пожалел о сделанной ставке. Лошади шотландцев выглядели такими костлявыми по сравнению с великолепными боевыми конями французов, и французы скакали плотным строем, нога к ноге, как и должны скакать рыцари, а шотландцы медленно пересекли отметку и рассеялись по полю, оставив друг между другом промежутки, в которые могли проехать соперники.

Они решили ехать в одном широком ряду, все пятнадцать в одной линии, но они также скакали быстро, внося беспорядок, в то время как французы ехали медленно, сохраняя позиции, пустив лошадей в карьер только когда обе группы были примерно в пятидесяти шагах.

Кардинал взглянул на лорда Дугласа, чтобы понять, разделяет ли шотландец его опасения, но Дуглас саркастически улыбался, как будто знал, что должно произойти.

Громкий стук копыт утонул в криках толпы. Король, крайне увлеченный рыцарскими поединками, наклонился вперед в ожидании, и кардинал оглянулся и увидел, как французы в переднем ряду подняли щиты и взяли наперевес копья, готовясь к атаке, и внезапно толпа затихла, как будто затаив дыхание в предвкушении столкновения воинов в доспехах и лошадей.