Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)
Шрифт:
Форкиада
Нет, ты его скажи мне, и немедленно Очутишься в том замке по желанию. Хор
Скажи то слово, дай свое согласие И нас спаси. Елена
С такой жестокой низостью О Менелае мысль моя не вяжется. Меня он не погубит так безжалостно. Форкиада
А как он Деифоба изуродовал, [172] Убитого Париса брата младшего, Который был с тобой, вдовой, в сожительстве? Отрезал
Елена
Из-за меня он с бедным так разделался. Форкиада
172
Деифоб, младший сын Приама троянского, был предан Менелаем мучительной казни: по его повелению Деифоба медленно изрубили на куски.
Трубы вдали. Хор содрогается.
Как раздирает уши резкость трубная, Вселяется в мужчину ревность грубая, Долбя о том, чем обладал он некогда И что невозвратимо им утрачено. Хор
Ты не слышишь труб раската? Видишь, это блеск мечей. Форкиада
Здравствуй, царь и повелитель. Дам тебе сейчас отчет. Хор
Как же мы? Форкиада
Вам все известно. Ей придет сейчас конец, А потом и вам за нею. Я помочь вам не могу. Пауза.
Елена
Свой шаг ближайший я уже обдумала, Хотя ты демон зла, – я это чувствую, — И обратишь во зло мое доверие, Но в замок твой решила я последовать. Иная вещь самой царицы помыслы, Я никому на свете не открою их. Вперед, старуха. Будь нам провожатою. Хор
О, с какою готовностью Мы туда устремляемся! Сзади – смерти угроза, Насилу избегнутой, Рядом – новой твердыни Стена неприступная. Замок, будь для царицы Такой же оградою, Как троянская крепость, Только хитростью взятая. Распространяется туман, заволакивая заднюю часть переднего плана.
Сестры, что это? Видите? Небо было безоблачно, Вдруг туман неожиданный Скрыл Эврота течение И извилины берега, Камышами поросшие. И уже горделивые Скрылись из виду лебеди, Безмятежно скользившие По зеркальной поверхности. Только крики их хриплые С замирающей силою, Крики их с перерывами В отдалении слышатся. Говорят, голос лебедя Служит смерти предвестием. Только в нашем бы случае Не пришло подтверждение. Мы и сами лебедушки С грудью белой, высокою, А царица тем более, — Зевса-лебедя детище. Серой мглы пеленою Кругом все затянуто. Нам друг дружку не видно. Стоим мы иль движемся? Что-то странное в воздухе. Вам, скажите, не чудится, Что Гермеса виднеется Впереди очертание? Блещет жезл золотой его. Он ведет нас к безрадостным Ада призрачным пустошам, Полным мглой бестелесною. Неожиданно темнеет, мгла редеет и уходит.
Но светлей ничуть не стало. Стены,
стены перед нами, Нас ограда обступает. Это двор или могила? Все равно ужасно это!! Сестры, сестры, мы в ловушке, Мы в плену, как никогда. Внутренний двор замка, окруженный богатыми причудливыми строениями средневековья [173]
173
Вступление в повествование форкиады о рождении и быстром возмужании Эвфориона было первоначально задумано как шутливая беседа с публикой, в которой прикинувшийся форкиадой Мефистофель иронизирует над немецкими филологами и философом Шеллингом, предпочитающими греческой мифологии мифологию восточную, в частности индийскую, как более проникнутую духом мистики. От этого обращения к партеру сохранился в окончательной редакции трагедии только стих: «А с ними вы, брадатые, что, сидя там» и т. д.
Предводительница хора
Вертушки, дуры, истинные женщины, Игрушки мига, жертвы настроения! Ни в счастье, ни в несчастье не умеете Вы показать характер свой с достоинством. Ни в чем у вас нет лада и согласия, И только в крайней боли или радости Все, как одна, визжите вы и воете. Довольно, не трещите! Молча выждите, Что порешит высокая владычица. Елена
Где ты, пророчица? Зовись, как вздумаешь, Хоть Пифониссой, но навстречу выгляни Из внутренности замка. Впрочем, если ты Отправилась уведомить хозяина, Чтоб мне прием устроил подобающий, Тогда спасибо, и безотлагательно Представь меня герою достославному. Покоя жажду я, конца блужданию. Предводительница хора
Царица, не ищи старухи взорами. В тумане, может быть, осталась, гадкая, Из недр которого, путем неведомым, Перенеслись сюда мы, ног не двигая, А может быть, она ушла действительно Внутрь переходов предварить владетеля, Чтобы тебя по-царски, с честью приняли В волшебном этом замке, как бы выросшем Из многих крепостей соединившихся. Но посмотри: вверху, по окнам портика Взад и вперед снуют толпой служители. Тебе прием заслуженный готовится. Хор
От души отлегло. Посмотрите туда, Как учтивой толпой милых юношей ряд Стройным шествием в лад сходят вниз не спеша. По чьему повеленью пред нами предстал Возмужалых подростков пленительный рой? В чем их прелесть? В равненье, в осанке, в ходьбе, В их, венчающих лоб, белокурых кудрях Или в ямочках щек, что, как персик, в пуху, Так и манят, как персики, их укусить? Укусила б, но – страшно сказать: укушу, — Рот наполнится прахом могильным. Эти красавцы Подходят сюда. Что они вносят? Трон и ковер, К трону подножье И балдахин. Полог шатровый, Как нимб облаков, Нашей царицы Венчает главу. Вот она всходит На трона ступень. Мы полукругом Цепи сомкнем. Славен, славен, славен трикратно Этот благословенный прием. Все, что объявляет хор, постепенно исполняется. После того как длинным шествием по лестнице спускаются пажи и оруженосцы, на верху ее показывается Фауст в одежде средневекового рыцаря и медленно, с достоинством сходит вниз.
Предводительница хора
(внимательно его рассматривая)
Да, если боги человеку этому Высокий рост, осанку, обходительность Не в ссуду дали, а на веки вечные, Он будет все увенчивать победою: Бои ль кровопролитные с мужчинами, Или с красавицами стычки мелкие. Ценила в прошлом многих я и видела, А этот лучше всех. Вот он почтительно Приблизился. Царица, обратись к нему.
Поделиться с друзьями: