Страх во тьме
Шрифт:
Теперь Коннор на собственной шкуре испытал, каково было Дону чувствовать на себе вожделённый взгляд Уэнрайта. Энтони искренне жалел, что тогда жёстко выговорил молодого человека. Как он глубоко заблуждался...
Лорд вовсю кокетничал, строя возмущенному до нельзя дворецкому подкрашенные глазки, жеманно хихикал и не уставал семенить за быстрой поступью Коннора, кутаясь в шёлковый шарфик.
– Мистер Уэнрайт, сдаётся мне, что человеку вашего положения негоже проводить свободное время в компании обыкновенного мажордома. Это недостойно лорда!
– Ой, ну что вы такое говорите, дорогой мой! Я человек крайне
Несуразная парочка разминулась с уставившимся на них ОЧЕНЬ подозрительным взглядом остекленевших глаз пребывающего навеселе Мастерса и остановилась напротив большущего, прямоугольной формы зеркала. Оправленное в серебряную раму, зеркало выглядело очень старым. Вдоль рамы бежала витиеватая вязь непонятных символов. Коннор провёл пальцем по поверхности стекла, оставляя отчётливый развод в тонком слое серой пыли.
Герберт поражённо уставился на Коннора.
– Пыль? Поверить не могу, дорогуша! Зеркало стоит на самом видном месте и тут на тебе - пыль. Нехорошо получается!
– Вы правильно всё подметили, сэр, - дворецкий скорбно поджал губы.
– И впрямь... Пыль! Приношу свои извинения, мистер Уэнрайт. Как видите, пока мы не справляемся со своими обязанностями в полной мере, как то должно быть. Увы.
Чихнув и приложив к напудренному носу щедро политый духами кружевной платочек, Герберт сдавленно произнёс:
– Кошмар, я просто задыхаюсь от этой пыли, старина. Пройдёмте дальше, я совсем не могу дышать...
Лорд картинно закашлялся. Сохраняя на физиономии (с огромным трудом!) невозмутимую мину, Коннор осведомился:
– Позвольте узнать, сэр, как вам понравился обед?
– О, он был просто чудесным! Великолепные кушанья, великолепная компания, столько красивых мужчин... Я уже не жалею, что мы застряли здесь, вдали от благ цивилизации. Мне у вас страшно нравится! Вы же так добры к нам... И мистер Стокман такой симпатичный, деловой человек! Вы не находите?
– Доставлять вам радость, сэр, наша наипервейшая задача, - уклончиво ответил Энтони.
– Я надеюсь, что в дальнейшем, когда мы откроемся, вы не раз остановитесь в Стиллхолле!
Никогда ещё дворецкий ТАК не кривил душой!
– А где располагается ваша комната, милый мой старичок?
– неожиданно, прямо в лоб спросил Герберт, пожирая Коннора голодными глазами.
Энтони оторопел. Да, он и предположить не мог, что на старости благородных седых лет будет подвергаться грязным домогательствам со стороны гея-аристократа.
– С какой целью интересуетесь?
– Коннору показалось или его голос и в самом деле предательски дрогнул?
– Я подумал...
– Герберт провёл языком по напомаженным губам.
– Я решил, что вы не будете возражать, если я вечерком зайду к вам поболтать о том, о сём... Вы бы могли рассказать мне какую-нибудь занимательную историю. И... Зовите меня, пожалуйста, Герби…
Лорд скромно потупился, шаркая ножкой по ворсистому ковру. У Коннора нестерпимо запылали уши, и перехватило горло.
– Нам, холостякам, найдётся, о чём потолковать, милый.
Дворецкий схватился за последнюю спасительную соломинку.
– Вынужден вас огорчить, мистер Уэнрайт, но я женат! Всего наилучшего!
Развернувшись, гордой и независимой поступью
Коннор зашагал прочь от готового разрыдаться в бессилии Герберта...___________________________________________________________
– Эдди, ты же обещал!
– Разумеется, принцесса, разумеется, - Блейк ласково похлопал Кристи по бедру.
– Я непременно возьму тебя с собой, не переживай.
Встав с дивана, огромный культурист хрустнул суставами пальцев. Он только закончил упражнения с гантелями и, потакая капризам белокурой шведки, согласился прогуляться в Гринсвуд. Людей посмотреть, себя показать. Благо показывать и мускулистому гиганту, и фигуристой блондинке было что. Кристи, за отдельными случаями проводящая всё время в комнате, а, точнее, в кровати Блейка, сосредоточенно разглядывала себя в зеркальце, тщетно пытаясь найти хоть один изъян на кукольном личике.
– Надеюсь, у них там есть хороший бар или ресторан. Я так давно не танцевала, Эдди!
– Сомневаюсь, - Эдвард одернул куртку.
– Малышка, не забывай, что мы находимся не в крупном городе, а в самой глухой провинции. Рыцарский замок не для изнеженных красоток.
Кристи надулась.
– Но мне так скучно... Я хочу развеяться, Эдди! Я хочу развлекаться, а не сидеть в четырёх стенах. Я скоро завою от тоски!
Шведка печально тряхнула золотыми волосами.
– Не унывай. Когда ещё ты сможешь спокойно, в такой вот непринуждённой обстановке, отдохнуть? Забыв о суете и сутолоке больших городов? Мне здесь нравится... Природа, свежий воздух, тишь да гладь. Класс!
– Фу - у, - скривилась Кристи.
– Не спорю, Стиллхолл роскошное местечко, но... Я хочу потанцевать, Эдди!
Культурист устало вздохнул и мысленно сосчитал до десяти.
– Умоляю, не надо слёз. Сейчас мы с тобой смотаемся в Гринсвуд, разомнёмся... Посетим все злачные точки, - Эдвард едва сдержал смешок.
– Ой, правда?
– Кристи восторженно захлопала в ладоши.
– Как здорово!
Блейк закусил губу. Лично ему совсем не улыбалось тащиться искать приключений на свою задницу за несколько миль по сырой и холодной погоде... Покидать тёплый и уютный номер до чёртиков не хотелось. Он бы с большим удовольствием вновь затащил Кристи в постель, но... Кристи хочется чего-то новенького. Обрадовать её не сложнее, чем ребёнка, угостив последнего леденцом. Глупая, наивная девочка, что и говорить. Но в кровати отменно хороша. Это перевешивает прочие недостатки шведки.
– Ну что, пошли?
– Ура! Ты прелесть!
________________________________________________
Я никак не мог собраться с мыслями. Господи, да я себе не в состоянии объяснить суть дела, не то, что кому-либо ещё! Ну, Ральф, ну немчура, удружил, нечего сказать... Подкинул пищи для размышления, так подкинул. Поймите меня правильно, я человек вполне современный, рационально мыслящий и не подверженный суеверным припадкам. И в детские сказочки со страшилками давно не верил. Но я вполне верил Ральфу Шнитке, мать бы его за ногу! Я верил его возбуждённым словам, его лихорадочно блестящим глазам, его пропитанному страхом изумлению, сквозящему в срывающемся голосе. Охотник не врал. Он верил в то, что говорил. И весьма сомнительно, что он заблуждался в своей правоте. Ничто не позволяло мне оспорить или легкомысленно высмеять его заявления.