Страх во тьме

Вдоволь покрасовавшись перед Трейси, я бережно повесил двуручник на место. Девчонка с озорной улыбкой наблюдала за мной.

– Ты прям, как большой ребёнок.

– А войны и ведут взрослые дети, - я тяжело вздохнул.
– Я не верю, что зрелый разумный человек может додуматься до такой штуки, как война. А вот капризный, не наигравшийся, жестокий ребёнок - вполне. В войне нет ничего благородного и романтического. Война - это постоянно страх, боль, грязь, нервы... И единственное желание.

Я замолчал. Из глубины моей души поднялись отголоски давно утихнувшей бури. Я знал, что мои чувства отражаются в моих же глазах. Трейси робко положила ладошку на моё плечо и тихо спросила:

– Какое желание, Алекс?

– Выжить, - коротко ответил я, смотря куда-то вдаль, сквозь стены и камни. В прошлое. Я резко встряхнул головой и откашлялся. Что это на меня находит в последнее время? Неужели придется обращаться за помощью к доброму дяде-психологу? Я хмыкнул про себя: не смешно, совсем.

– Извини, мне не следовало распускать нюни. Тебе совсем не обязательно выслушивать мои бредни.

Девочка пристально смотрела на меня.

– Мне кажется, это вовсе не бредни. И я уверена, что ты постоянно не договариваешь о чём-то. О том, что всеми силами скрываешь, но оно нет-нет, да и прорывается на поверхность. Неужели ты...

Я щёлкнул её по носу.

– Забудь. Да, а где же твой знак боевой доблести?

– Это ты про синяк?
– Трейси прикоснулась ко лбу.
– Под толстым слоем телесного грима. А как тебе мой макияж?

Макияж? Хм, в представлении Трейси ЭТО, конечно, макияж. Огромные зелёные глаза она обвела жирной тушью, а губы покрыла чёрной помадой, нарисовав рот до ушей.

– Жутко смотришься. Джокер умер бы от зависти, если бы увидел тебя. Точно. Откуда такая любовь к гриму?

– Помимо прочего, я слушаю и «глэм-рок», - Трейси высунула язык, подражая Джинну Симмонсу.

Я поднял со стеллажа шипастую булаву на длинной, окованной железными полосами, рукояти. Поднял и охнул. Булава весила килограмм двадцать пять, не меньше. Пришлось поднапрячь мышцы, о чём я пожалел спустя несколько секунд.

– Не могу себе представить человека, владевшего этой красавицей, - признался я, вскинув оружие на плечо.
– Должно быть, здоровый был мужик!

– Ты и сам не слабенький, - сахарным голоском польстила Трейси.
– Да и вообще, Алекс, из всех особей мужского пола ты едва ли не единственный, кто мне нравится. Ну, не считая моего старика, разумеется... А ты мне нравишься просто потому, что ты такой, какой есть. Сильно нравишься. Хоть я и знакома с тобой всего ничего, но...

Я чуть не уронил булаву на ноги.

– Э-э-э... Это заявление расценивать, как комплимент или... нечто ИНОЕ?

– Слуш -а -ай, ты что себе вообразил?!
– с лёту накинулась на меня Трейси.
– Что я клею тебя? Да?! Вот умора! Ты что, издеваешься надо мной?

– А что тут такого?
– обиженно протянул я, возвращая булаву на стеллаж.
– Между нами не такая уж и огромная разница в возрасте. Кроме того, у нас много общего, не замечаешь?

Трейси смягчилась.

– Дело не в том, Алекс. Между нами не может быть ничего личного совсем по другой причине.

– Пожалуйста, поподробней.

– Я лучше промолчу. Как-нибудь в другой раз обязательно расскажу, но не сейчас. Не расстраивайся, мы всегда сможем быть любящими братом и сестрой...

Я опешил и разинул рот.

– Постой, постой. Ты это чего городишь? Ты думаешь, что это Я тебя хочу соблазнить и затащить в постель?

– А что, не так?
– сделала невинные ангельские глазки Трейси.

– Да как ты... Да ты вообще...- я потерял от изумления дар речи.
– Это же ты только что расхваливала меня на все лады, на что-то недвусмысленно намекая!

– Кто - Я?
– ахнула Стюарт.
– Ты что о себе возомнил, совратитель несовершеннолетних?

– А то кто же ещё? Плюс ко всему... Тьфу, ты, чёрт! Фу, Трейси, ты меня совсем запутала! Я уже не понимаю, кто из нас что хотел.

Не выдержав моей чересчур серьёзной и озабоченной мины, Трейси оглушительно расхохоталась, сгибаясь пополам от мучивших её спазмов смеха. Угрюмо смерив хохочущую девчонку насупленным взглядом, я непроизвольно хмыкнул, ухмыльнулся и присоединился к звонкому смеху Трейси.

– Дать бы тебе леща хорошего, - я вытер выступившие слёзы.
– Ну да ладно.

Наш дальнейший диалог был прерван самым неподобающим образом. В оружейную комнату буквально ворвался Ральф Шнитке и, увидев меня, с ходу бросил:

– Алекс, есть серьёзный разговор. Незамедлительный. Я и так долго молчал.

Я поначалу чуть было не ляпнул какую-нибудь глупость, желая в лишний раз подчеркнуть собственное остроумие, но наткнулся на тревожный взгляд немца и захлопнул пасть. Опять подтверждается старая поговорка: если гора не идёт к Магомету - Магомет идёт к горе. Ральф опередил меня. Я первым собирался побеседовать с ним на предмет его окислившейся в последнее время рожи.

– В чём дело, дружище?

– Алекс, это разговор наедине. Прошу прощения у прекрасной фройлян, но, боюсь, всё это не для ваших ушек.

– Вот как?
– вздёрнула носик Трейси.

– Алекс, я не для того столько времени потратил, разыскивая тебя, - настаивал Шнитке.
– Давай отойдём.

Я кивнул. У Ральфа был такой голос, словно ему сообщили, что Германия начала Третью Мировую! Мы незамедлительно прошествовали в угол помещения, остановившись под бронзовым витиеватым канделябром.

– Что случилось? Где ты пропадал? И что за форма одежды? Выглядишь, как будто на охоту собрался!

– Я только что вернулся в замок. С охоты.

– Только что? Э - э... В смысле ты всю ночь торчал снаружи?! Да ещё где, в лесу?!

Пригладив кончики встопорщенных усов, Шнитке утвердительно хрюкнул. Немец был в полном походном снаряжении, увешанный патронташем и хитроумными сбруями. С ремня хищно скалился охотничий нож, за спину закинута мощнейшая винтовка. В довершение ко всему, с бычьей шеи немца свисал на ремешке ночной инфракрасный бинокль. Он что, к тёще всегда ездит как на последний бой? Похоже, Шнитке разошёлся не на шутку, смекнул я. Как бы дров не наломал истинный ариец...