Страх высоты

Мазин ожидал протеста Светланы, но та сидела, как в рот воды набрав. "Чем же он так ее удивил?"

– Возможно, вы видели тетерадь, но куда она девалась?

– Он уничтожил ее.

– Тихомиров?

– Да.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Он сжег ее перед моим приходом. Вот зачем ему потребовалось остаться одному, и вот что он собирался обдумывать!

– Расскажите подробно, - повторил Мазин слова, которые повторял неоднократно. Правда, на этот раз без напора.

– У меня, как вы понимаете, тоже был ключ от квартиры. Это, между прочим, моя квартира, и я никогда не прощу себе, что пустил сюда этого проходимца.

– Не нужно давать воли эмоциям. Мы же договорились.

– Совершенно верно. Но я не открыл дверь ключом. Я позвонил. Я думал, что здесь еще могла быть Инна, и не хотел врываться непрошеным. Он отворил мне не сразу Тут все слышно из клетки. Я слышал его шаги на кухне, потом он открыл кран и только тогда подошел к двери...

– Кто там?

– Это я.

– Игорь?

– Ты один?

– Как видишь.

Он действительно был один. Я опоздал и разъехался с Инной. Из кухни пахло горелой бумагой, но я не сразу обратил на это внимание. Мне было не до сантиментов. Я пришел говорить с ним и не собирался играть в бирюльки.

У тебя была Инна?

Он собирался соврать, но понял по моему тону, что этого делать не стоит:

– Откуда ты знаешь?

– Она поехала к тебе после разговора со мной.

Антон спросил нагло:

– О чем же вы беседовали, если не секрет?

– Она сказала тебе.

– А... все эти сплетни?

– Сплетни?

– Ну, конечно, сплетни.

– Я говорю о записках Кротова.

– Выдумки.

– Что?

– Выдумки обиженной, оскорбленной женщины.

– Ну, знаешь, я не подозревал, что ты такой наглец.

– Прошу разговаривать со мной прилично.

– Ты вор.

Категоричность моего тона припугнула его.

– От другого я не потерпел бы таких слов, но ты, Игорь, слишком долго был моим другом.

– Это кончилось.

– Жаль, когда мужчины расходятся из-за женщины.

– Дело не в женщине, а в том, что ты сделал.

– Брось! Не стоит придавать значение тому, что Инна наговорила тебе сгоряча.

– Она мне ничего не наговаривала. Она не такой человек. Я узнал все сам.

– Что именно?

– Утром я искал сигареты в нижнем ящике стола и видел, что в нем лежит.

По-моему, Антон растерялся. Он замолчал, но наглость взяла верх:

– Что же там лежит?

– Тетрадка Кротова.

– Интересно! Ты не страдаешь галлюцинациями?

– Нет!

Я шагнул к столу и выдвинул ящик. В нем ничего не было. Антон наблюдал за мной со злобной ухмылкой.

– Это ничего не значит. Я видел тетрадку.

Он поманил меня пальцем:

– Сходи на кухню.

Я выскочил из комнаты. В раковине застряли остатки мокрого пепла. Она еще горела, когда я постучал!

– Узнаешь?

Я молчал.

– Ты же ее видел. Похожа?

Он еще издевался.

– Я не боюсь вас. Никто вам не поверит, потому что у вас нет доказательств. И никто не захочет скандала. Даже твой отец будет против тебя.

Что мне оставалось делать?

– Чтоб завтра же твоей ноги тут не было. Забирай вещи и уезжай в общежитие. Я не хочу больше иметь ничего общего с такой сволочью!

– Это все?
– поинтересовался Мазин.

– Да, я немедленно ушел, но твердо уверен, что Тихомиров и не помышлял о самоубийстве. То, что он сжег тетрадь, говорит само за себя. Он не собирался сдаваться. Он был спокоен. И думаю, что он был прав. Вряд ли Инна захотела бы тратить нервы на разоблачение этой скотины.

– Т-а-к, - протянул Мазин без энтузиазма.
– Все это интересно, хотя и не имеет никакого отношения к делу.

– Как не имеет?

– Очень просто. Вам не удалось опровергнуть версию о самоубийстве. Наоборот, ваш визит мог подтолкнуть Тихомирова к этому шагу. До сих пор он видел только одного опасного свидетеля - Инну Константиновну, теперь же вас стало двое. Это осложнило его положение. Если же смерть Тихомирова все-таки не самоубийство, то по-прежнему непонятно, как ен мог погибнуть. Зачем он оказался на окне?

– Этого я, разумеется, не знаю определенно, но могу высказать предположение. На окне, если помните, висела китайская бамбуковая штора. Это не моя штора. Антон принес ее из общежития и сам прибил с внешней стороны окна. Окно, как видите, выходит на запад, и во второй половине дня в комнате бывает очень жарко. Это мешало ему работать. Возможно, когда я предложил Тихомирову убраться, он полез на подоконник, чтобы снять штору. Отсюда и все остальное.

– Возможно. Но может быть другое.

– А именно?

– Ваш рассказ усложнил предполагаемую картину. Число версий растет, и не исключена такая: визит ваш оказался не столь мирным, как вы его описали. Объяснение могло закончиться бурно.

– Что вы имеете в виду?

– Насильственную смерть.

– И я...

– Невозможно!
– не дала ему договорить Инна.

Светлана прижала к щекам кулаки.

– Вы так думаете?
– спросил Мазин с иронией.
– Конечно, вам лучше знать, на что способен Игорь Анатольевич. У меня тоже полной уверенности нет. Но кое-что можно проверить.

И вдруг неожиданно он повернулся к Светлане и сказал слова, всех удивившие:

– Светлана, почему вы как ребенок размазываете слезы пальцами? Разве у вас нет носового платка?

И, не дожидаясь ответа, Мазин встал и взял с колен Светланы ее сумку:

– Наверно, он здесь?

Он потянулся, чтобы открыть сумку.

– Не нужно, не нужно, я сама!

Теперь вскочила Светлана, вскочила гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Она схватила сумку, но Мазин не выпустил ее из рук.