Страхолюдие

– Вот, это они, это водоросли! Мадлен была опутана такими точно растениями!

Кармайн брезгливым жестом отшвырнул в сторону небольшой огрызок темно-зеленой подводной растительности.
– Оно валялось в коридоре... возле вашей двери...
– Только и смог выдавить из себя озадаченный Генри.

Затаив дыхания все уставились ни диковинную находку, подтверждающую самые немыслимые догадки и подозрения.

– Та-ак!- Рявкнул Эскот будучи не в силах подавить нервную взвинченность.
– Это уже вконец перестает мне нравиться!
– Обычно флегматичный режиссер, скрестив на груди руки и заложив ладони подмышки, пребывал в бескрайнем возбуждении. Его насупленные брови - чего никто доселе не видывал - соединились на переносице густым мохнатым клином.

– Я по жизни человек весьма спокойный. Меня можно накручивать как пружину и я буду молчать. Но ведь существует определенный предел, достигнув которого взведенная пружина моих нервов может так развернуться, что чертям в аду будет тошно!
– Нервничая, он переваливался с носка на пятку и обратно. Затем внезапно развернулся, решительно пошел к выходу, в дверях неожиданно замер, подпер плечом дверной косяк, застыл в задумчивой позе.

Вообще, все собравшиеся уже не знали чему верить. От всего того кошмара, замешанного на непрекращающихся злодеяниях и направленной агрессии против гостей шхуны, люди чувствовали себя беспомощными заложниками. И даже на некоторое время, как казалось, человеческие сознания приблизились к той критической черте, которая называется истерия равнодушия: когда деморализованной жертве уже все равно, что с ней будет, только бы скорее все кончилось и причем без разницы с каким результатом. Но, в тоже время, не следует забывать, что эти самые жертвы еще не есть души обреченные: именно по этой причине верх взяли собранность и организованность.

– Итак, леди и джентльмены, - Кортнер, как самый старший, умудренный жизненным опытом, решительно оседлал инициативу, - нам надлежит ухватить контроль над ситуацией в свои руки. Довольно потакать этим бесчинствам! И вообще господа, сдается мне, что все это, чья-то хитро расставленная ловушка. А все те байки Уоллеса, будто он ничего не ведает - полнейшая ложь!
– Старик произвел короткую паузу, дабы собраться с мыслями.
– ... И теперь я, кажется, начинаю понимать баронессу, которая еще вчера высказала мнение по поводу того, что Уоллес и есть капитан шхуны: нынче и я склонен в этом убеждаться. Правда, остается загадкой, с какой целью он вытворяет с нами такие чудовищные фортели? И почему именно нам были презентованы приглашения для, якобы, увлекательной прогулки морем? Тут нечто кроется...

– Но позвольте Смит, - Кармайну не терпелось высказаться, - если и впрямь допустить, что именно по вине первого помощника капитана мы и терпим все эти посягательства, то ведь нельзя же сбрасывать со счетов и тот факт, что именно он приставил к нам охрану, когда по шхуне разгуливал убийца.
– Генри загнул один палец.
– Это именно Уоллес заслонил нас своим телом на палубе, оберегая от вооруженного бандита.
– Второй палец присоединился к первому.
– А его откровения? Давеча, в кают-компании офицер показался мне весьма искренним.

– Вот именно!
– Поддержала мужа Алиса.
– Не желаете ли вы сказать, мистер Кортнер, что заместитель Ломонареса самолично поднял со дна труп, оживил его и отправил наводить кошмары на баронессу Засецкую? Это же бред!

– Стоп, стоп!
– Кортнер воздел руки над головой.
– Друзья мои, не хватало еще нам с вами ссориться в такой щекотливой ситуации. Кто прав, а кто повинен, предоставим решать полиции. Сейчас же наша общая и лидирующая задача; живыми и невредимыми вернуться на материк. Для этого мы обязаны действовать сообща, не поддаваться ни на какие хитрости, уловки и провокации.
– Присутствующие одобрительно загалдели, а тем временем писатель, не мудрствуя лукаво, продолжал: - Давайте оглядимся, мы тут практически все; отсутствуют граф и мисс Морлей. Поэтому: вы и вы, - он кивнул Кармайну и Эскоту, - отправляетесь в носовую часть судна, где расположены кубрики команды. Там находите каюту доктора, вкратце обрисовываете Морлей ситуацию, а затем, вместе с мисс поднимаетесь на кормовую палубу, к юту. Все же остальные, разумеется, и я, будим Аливареса и направляемся в ту же сторону - к корабельной надстройке.

Граф соизволил отворить не сразу: спустя минуту Кортнер осуществил вторичный настойчивый стук в дверь.

– О, каким божественным обстоятельствам я имею удовольствие лицезреть сие милое собрание!?
– Выпалил Аливарес, когда в распахнутом проеме первыми узрел трех особ женского пола.
– Уже ли я не сплю?
– Но тут его осоловелый от сна взгляд пал на седовласого писателя, от чего мишурные обольщения испарились.
– А,.. и вы здесь - какая досада: мне уж размечталось, будто я самый счастливый мужчина на свете.
– Он опустил лицо, исподлобья игриво покосился на Сарру, чем ввел юную леди в краску.

Заметив его недвусмысленный взгляд, зрачки баронессы сей момент недобро блеснули.

– Нам нынче не до вульгаризма, господин хохмач. Имейте в виду, у нас серьезные и решительные намерения относительно дальнейшего пребывания под парусами "Святого призрака".
– Ее голос пронзал тишь каюты так резко, что Луиджи поморщился.
– А дотоле, сударь, позвольте войти и ознакомить вас с нашим планом.

Подобру-поздорову граф решил не давать Засецкой возможность развивать свои, зачастую слишком норовистые эмоции.

– Прошу вас покорнейше.
– Он широким жестом пригласил всех внутрь.

К повествованию о последних событиях, Луиджи отнесся на удивление флегматично. Даже, по его бесшабашному виду вполне можно было заключить: откровенное недоверие к рассказу Засецкой преобладает над пониманием и сочувствием.

– Что же вы баронесса хотели? Офицер Уоллес сразу предупредил: на шхуне имеют место призраки.
– Ненадолго его взгляд задумчиво ушел в недра сознания.
– ... И я не улавливаю тут ничего сверхдопустимого, конечно, за исключением вашей, баронесса, чрезмерной впечатлительности.
– Теперь граф подмешал в интонацию, скромную порцию издевки.
– А, кстати, баронесса вы часом не духовидец?

– О!
– Гнетомая возмущением подскочила на кресле Алиса Кармайн.
– Знаете, господин Аливарес, вы либо черствый человек, либо стараетесь таким казаться. Мы ведь превосходно помним ваши горькие переживания по поводу трагедии с мисс Стрейд.

– Увы, моя сердобольная Алиса, я крайне ранимый и чувственный мужчина. Я даже не в силах изъяснить весь лирицизм своей тонкой натуры. Но!
– Он вскинул оттопыренный мизинец с нанизанным перстнем, мягко выражаясь, нескромных размеров.
– Мне удается сочетать в себе не только эти качества.
– Его ослепительная улыбка напоминала луч света в темном царстве.
– Еще я бываю, ироничен и чертовски весел. К тому же я способен страстно любить.
– Блудливый взгляд вновь скользнул в сторону Сарры, от чего девица стыдливо потупив глазки, зашлась пунцовыми щечками.

– Мистер Кортнер, вы что-то говорили про сплоченность?
– Граф резко сменил тему, ибо ноздри Засецкой начали гневно вздуваться.
– Ну-ка, поподробнее.

– Именно граф, сплоченность! Мы немедленно, неразделимой группой поспешим наверх и выдвинем Уоллесу свои категорические требования.

– А я вообще, предлагаю: давайте захватим шхуну.
– Все уставились на Аливареса как на последнего разгильдяя.
– А что? Всю команду за борт, акул кормить; Уоллеса запрем в трюме, он нам понадобится для сдачи в полицию.
– Луиджи на секунду задумался.
– Ну, пожалуй, оставим еще докторишку; не дай бог у кого стрясется морская болезнь.
– Он игриво хохотнул.

– Да уж Граф, вы человек безнадежный, безразлично относящийся не только к окружающим, но и к своей собственной судьбе.
– Осудительно покачав головой, баронесса нетерпеливо встала.
– Я сейчас сама наведу порядок в этой "конюшне". Я им такой разнос устрою!
– Подол ее платья, вышитый алыми розами, заносчиво взметнулся кверху, когда она двинулась к выходу.

– Браво! Теперь я узнаю нашу темпераментную баронессу.
– Приторно пролебезил Аливарес: Опередив даму, он услужливо отворил перед ней дверь.