Страна цветущего шиповника

— Конечно, сеньорита. — понимания в улыбке Катарины хватило бы на весь Неаполь. — Вы обратились по адресу. Душевное спокойствие — превыше всего. Я раздобуду информацию, не сомневайтесь.

***

— Мы все проверили, сеньорита Гордон. Ошибки быть не может. — Понимания во взгляде Катарины, казалось, еще прибавилось. — На текущий момент состояние вашего отчима можно оценить в семьсот тысяч евро.

— Вчетверо больше, чем завещала мама, — пробормотала Тина.

— Да, верно. По завещанию сеньоры Гордон — ваша матушка не меняла фамилию, так ведь? — наследство делилось пополам между вами и сеньором Кларком. Вы вступите в права наследования по достижению двадцати одного года, он же своей долей мог распоряжаться сразу. И, судя по всему, неплохо ею распорядился.

— За счет чего? — Как ни старалась Тина держаться, голос у нее дрогнул.

— Полагаю, что удачно вкладывал деньги в биржевые операции. Это один из самых распространенных путей быстрого обогащения. Но специально я не проверяла, поскольку такой задачи вы не ставили. Вас ведь интересовало только состояние счетов сеньора Кларка, верно?

— Да.

— Если угодно, я могу копать и дальше...

— Не стоит, спасибо. — Тина выпрямилась, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Это все, что я хотела узнать.

Катарина улыбнулась — все с тем же пониманием во взгляде.

— Как угодно. Буду рада, если вы напишете отзыв о моей работе.

— Да. Разумеется. Непременно напишу.

Тина сумела с любезной улыбкой расплатиться в кафе, где они встречались. Сумела выйти на улицу и деловито зашагать в сторону метро. А дойти на метро не сумела. Скрывшись с глаз «детектива Грассо», бессильно опустилась на скамейку в сквере.

Залиться слезами Тине мешала злость.

Как ты мог, Эндрю?! Почему ты такая сволочь? Неужели ты не мог поговорить со мной и все объяснить?!

О романе между хозяйкой благотворительного фонда и Эндрю Тине насплетничала Молли.

«Ох, там все так изысканно — хоть роман пиши! Цветы, стихи, выставки, охи-ахи. Не удивлюсь, если они до сих пор ни разу не переспали».

Слушая Молли, Тина снисходительно улыбалась. Эндрю и впрямь старомоден, водится за ним такое. Если бы не она — Тина, — он и Маргарите не сделал бы предложение еще лет пятьдесят. Он может ходить вокруг понравившейся дамы годами — не решаясь на следующий шаг...

А оказалось, что причиной является вовсе не нерешительность, а голый расчет.

Любовь-то, оказывается, с интересом! Да еще с каким. Что такое несчастные двадцать тысяч для того, кто нацелился на миллионы? А состояние «благотворительницы» измерялось в них, это Тина знала от Молли. Выгодное вложение, и ничего более. Дама вне всякого сомнения оценила красивый жест — далеко не первый, кстати, в жизни Эндрю. Маргариту в свое время он тоже подкупил стеснительным молчанием и скромными букетами в духе «леди, это все что я могу себе позволить»... Раскидываться цветами просто так Эндрю не стал бы, фотографии «благотворительницы», телесами напоминавшей медузу, а прической — цветочную клумбу, Тина в сети видела.

Что ж, теперь все ясно. Пляски вокруг Боровски и предстоящее замужество Тины — тоже часть сложного плана. Получается, что Эндрю убьет двух зайцев одним выстрелом: сбагрит падчерицу в надежные руки и обретет влиятельного родственника. Имея за плечами такого зятя, как Брайан, посвататься к миллионерше уже не стыдно.

Деньги — к деньгам. Так было всегда. А она, Тина, всего лишь разменная монета в этой долгой, тщательно спланированной многоходовке. И оставалась бы ею, если бы не дурочка Молли...

— Что с вами, сеньорита? — Тина вздрогнула. Поняла, что не выступает в суде, а сидит на скамейке в сквере.

Ее осторожно тронула за плечо старушка в темно-зеленом кардигане — такие были модными лет тридцать назад.

— Вам плохо?

— Нет. Просто задумалась. — Тина встряхнулась. Постаралась улыбнуться.

— Хотите покормить со мной голубей, сеньорита?

Тина только сейчас заметила, что перед скамейкой топчется с десяток, если не больше, жирных, переваливающихся с ноги на ногу созданий, которых в Неаполе по какому-то недоразумению причисляли к птицам и очень любили — считая едва ли не символом города.

Старушка достала из огромной кошелки пакет с обломком засохшего багета. Разломила багет пополам и протянула половинку Тине:

— Вот, покрошите им... Ждут меня, — кивая на собравшихся перед скамейкой голубей с теплой улыбкой, пояснила она. — Знают, что крошек принесу... Раньше мы вдвоем сюда ходили, с мужем. Восемь лет ходили — с тех пор, как Диего на пенсию вышел. А теперь умер мой Диего, одна хожу. — Взгляд старушки затуманился. — Знаете, сеньорита. Иной раз думаю — для того меня Господь до сих пор и не прибрал, чтобы сюда приходила. Ждут ведь. — Она кинула голубям пригоршню крошек. Те суетливо налетели, отталкивая друг друга. Тина подумала, что выглядит такая жадность, мягко говоря, неприятно — а старушка следила за голубями с ласковой улыбкой. — Каждому нужно, чтобы его кто-то ждал... Я семьдесят девять лет прожила. Дети выросли, внуки выросли, у всех своя жизнь. Не позвонят-то лишний раз, некогда... А эти — каждый день ждут. И вот что я думаю, сеньорита. Если тебя кто-то ждет — значит, не зря ты живешь. Вот так-то.

Старушка явно делилась мыслями не в первый раз.

И скорее всего, подумала вдруг Тина, до сих пор получала в ответ лишь искусственно-понимающие улыбки — из тех, которой сегодня наградила ее детектив Грассо. Выслушать и вежливо покивать — несложно, так ведь? Услышать то, о чем тебе пытаются сказать, гораздо сложнее. И далеко не у всех есть желание слушать.

— Ник, — вырвалось у Тины.

Она не думала о нем. Она очень давно о нем не думала, вычеркнула из своей жизни раз и навсегда! А сейчас оказалось, что всего лишь пыталась не думать.

— Что? — удивилась старушка.

— Нет-нет, ничего. Спасибо, сеньора. Вы мне очень помогли. — Тина вернула женщине так и не раскрошенную половинку багета. — Простите, мне надо идти. Я вспомнила про одного человека... Который, возможно, ждет.

Глава 12

Тина три года не набирала этот номер. Сейчас поняла, что все три года ждала, пока Ник позвонит сам. Это ведь он, а не она, уехал тогда не попрощавшись.

Ник ответил сразу:

— Да.

— Привет, — начала Тина заготовленную речь. — Это Тина. Из «Шиповника». Помнишь меня?

— Я тебя всю жизнь буду помнить, — спокойно, как будто они разговаривали о погоде, а в последний раз общались не далее, чем вчера, отозвался Ник. И замолчал.

— Как... э-э-э... у тебя дела?

— Нормально.

И снова замолчал. Ни вежливого «а у тебя?», ни единого слова — для того чтобы помочь ей продолжить разговор.

Тина тоже неловко замолчала. Успела подумать, что кто угодно уже задал бы вопрос — ты чего звонишь? — или положил бы трубку.