Страна Незаходящего Солнца. Том I

Кантаро Судзуки, возможно, и не хватило бы этого — новый министр мог не принимать положительные решения по доктрине так спонтанно, как Куниаки, Но здесь, внезапно, сыграл решающее значение кое-какой фактор — Коисо находился под сильнейшим впечатлением от сказанного ему Императором про доктрину Канеширо, особенно из-за того, что тот, по сути, намекнул ему на очевидный, казалось бы, факт — предки и боги не допустили бы, чтобы воюющая и постепенно погибающая страна трижды была вынуждена рассматривать бесполезные планы. Грубо говоря, экс-премьер-министр решительно поверил, что эта доктрина должна быть действительно очень эффективной, доказательством для него служили слова Императора и неожиданная победа первого оружия, которое требовалось начать производить согласно доктрине — зенитных ракет «Фунрю-4», применение которых спасло железнодорожную систему островов от перенагрузки, а снабжение от коллапса. Он так же все еще помнил, как император спросил, является ли тот синтоистом, хотя ответ на этот вопрос точно был для него очевиден. Еще до начала войны и на предыдущих ее этапах, пока он даже не был премьер-министром, Коисо был очень ревностным сторонником идеологии «государственного синтоизма», провозглашавшей данную религию чем-то вроде симбиоза образа жизни и идеологии и призванной активно распространять и продвигать исключительно веру синто. Так, например, он восстановил возможность проведения обряда «мисоги», то есть ритуального очищения тела, на реке Сукумо. Император не высказал премьер-министру абсолютно никаких оскорблений или унижающих его достоинство слов, но показательное уточнение вероисповедания и обычная просьба задуматься над мнением, им высказанным, кажется, засели в его голове даже намного больше, чем обычный прямолинейный приказ. Поэтому он не просто сам почти безоговорочно следовал доктрине, влияя на армейских и флотских чиновников и функционеров с целью добиться наиболее точного исполнения требований (из-за чего, кстати, приобрел бесценный для Японии опыт успешно договариваться и контактировать с обоими родами войск), но и посчитал своим долгом передать преемнику, 77-летнему адмиралу Судзуки, эти самые слова императора и призвать его неукоснительно соблюдать доктрину.

Не то, что бы это было очень успешным ходом. Престарелый адмирал на посту премьер-министра вызывал волнения у армии, но не очень то одухотворял свой флот, изначально являясь противником вступления в войну с США, а теперь еще и проведя многочисленные переговоры с силами Союзников, которые невероятно возмутили готовых сражаться до последнего вздоха армейцев. Наверное, единственным союзником адмирала был… Сам император Хирохито. Здесь они, вдвоем, представляли собой третью сторону межвойсковых разборок — высших начальников и тем, и другим. Императора было почти невозможно понять. Сначала он аккуратно намекнул Куниаки на необходимость принятия новой доктрины для будущей победы, теперь он покровительствовал стремящемуся к перемирию его преемнику. Для полководцев никогда и не было секретом, что тэнно, кажется, то ли не умел, то ли не хотел управлять государством. Это можно было понять даже из его реакции на важнейшее решение за все его правление — начало войны с Союзниками в декабре 1941. Тогда император просто зачитал стихи, которые некоторые восприняли как согласие, а некоторые как неуверенность в правильности принятого решения. Как всегда, последнее слово осталось за Хидэки Тодзе, и полномасштабная война, продолжающая и по сей день. На фоне всего этого, даже самому Хаято Канеширо, обладавшими многочисленными познаниями буквально «из будущего» было трудно понять, что с его доктриной будет при новом премьере, не помешанном на религиозном аспекте одной фразы человеке, но приближенном абсолютного монарха, который эту самую фразу ему и сказал.

Впрочем, была одна причина предполагать, что с приходом нового министра ничего не поменяется — тот тоже был синтоистом, и не просто исповедующим эту веру человеком, а так же главой довольно важной в политике и жизни страны организации - «Ассоциации помощи трону». На самом деле, сейчас она стремительно теряла влияние, да и исполняла свои функции с большими проблемами, уступая места «Политическому обществу Великой Японии», которая соединяла в себе функции как Ассоциации, так и другого формирования, Общества политического содействия трону. Руководителем Политического общества был генерал Дзиро Минами, тоже представитель если не «третьей стороны», то хотя бы не сторонник никого из ультрамилитаристов — еще в 1931 году он по указу правительства отправился в Манчжурию после пограничных инцидентов, дабы утихомирить радикальное руководство Квантунской Армии и не допустить преждевременного начала еще одной войны. Сохранял такие взгляды он и сейчас, как бы планомерно подводя Империю к капитуляции на наиболее выгодных для нее условиях, из-за чего был сильно нелюбим радикалами и милитаристами.

Весь этот расклад давал приблизительно такую политическую картину Японской Империи — ультрамилитаристы из флота и армии борются за влияние, при этом в тени остается третья сторона, состоящая из многих текущих важнейших чиновников, и, что самое главное, самого Императора — и наиболее проблематичным был тот момент, что он, кажется, тоже планомерно подводил страну к капитуляции. Но действительно ли это было так? Где-то в том же звене действовал патриот из будущего в лице Канеширо, сам Хирохито повлиял на военную доктрину всего одной фразой, которую мог бы и не произносить.Это все было похоже на то, что мог сделать Исороку Ямамото — он так же был оппозиционен ультрамилитаристам, сам по себе был отличным адмиралом и имел в правительстве довольно близкого человека — адмирала Дзисабуро Одзаву, одного из лучших японских флотоводцев и по совместительству некогда руководителя крупнейшего в истории страны морского соединения, в котором насчитывалось 73 корабля, среди которых 3 авианосные группы по 3 авианосца каждая, и все же, даже эта армада была разбита численно и технически превосходящими силами американцев в ходе битвы при Марианских островах. Это все уже не имело значения — Одзава не имел особого влияния, Ямамото же погиб более двух лет назад и теперь-то уж точно не мог ничего противопоставить ни американцам, ни внутреннему разладу. Но в отличии от «третьей клики» они не были способны буквально узнать, что случится в будущем.

Империя была на распутье, и очень многое решалось тем, сумеет ли группировка из будущего заиметь достаточно близкие контакты с еще способными к диалогу военачальниками, или же растворится в междоусобицах и уже не сможет кардинально изменить ход истории.

Что же касается вертолетов — уже в 8 вечера на столе у командующего морской авиацией Императорского Флота, Минору Гэнды, лежало два отчета о испытаниях, оба из которых несли в себе довольно положительный отзыв о новой технике и некоторые мысли о будущем развитии данного направления в авиации. В 10 же часов от Гэнды в руководство Мицубиси ушел приказ переоборудовать большую часть уцелевший мощностей полуразрушенного завода №11, производившего самолет-разведчик Ki-46,на выпуск проекта «тип 2605», вертолета, разработанного в 2605 году от основания Японии. Кроме этого, ушел от него и еще один документ, более личного характера.

Письмо вице-адмиралу Такидзиро Ониси с предложением рассмотреть перспективы применения вертолетов в «специальных атаках».

Глава V

8 мая 1945 года в Реймсе был подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Он был подписан немецким фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем. С этого дня официально прекратилась Вторая Мировая Война в Европе — армия Венка не помогла, Третий Рейх исчез. Он продолжал существовать формально, а Карл Дениц продолжал исполнять обязанности рейхспрезидента «Фленсбургского правительства», которое и было временным преемником Рейха до решения всех связанных с демобилизацией распущенной армии вопросов. Продолжались и локальные бои — Курляндский котел все еще не был закрыт, Прага не сдавалась. Но все это было вопросом самого ближайшего времени. Крах «Оси» произошел де-факто и был зафиксирован де-юре.

Антигитлеровская коалиция победила. И если Советский Союз, как минимум на какое-то время, покидал поля сражений и технически ни в каких вооруженных конфликтах более не значился, то для «Союзников» оставалось много работы. Гибель империи Гитлера не понесла за собой гибель империи Хирохито. Восточноазиатская сфера сопроцветания была готова стоять наперекор победителям. Она до сих пор оставалась грозной силой и контролировала территории от Южного Сахалина, то есть Карафуто, до Мьичины. От Харбина до Джакарты. Вооруженные силы одной только Японии превышало в численности 6 миллионов человек, а судя по заявлениям многих военачальников, мобилизация 20, 30 и более миллионов человек была вполне возможным вариантом для страны. В альянсе, контролирующем половину Азии, не могло быть проблем с людскими ресурсами. Главная и потенциально фатальная проблема Японской Империи была в другом.Ресурсы.

Заменять хорошую сталь низкокачественными аналогами было еще допустимо. Да и далеко не на всех объектах металл требовался особо хороший, много что можно было снабжать хрупкой японской сталью хоть на постоянных условиях. Танки, сделанные чуть ли не из картонного материала, проявляли себя куда хуже, чем нормальные их аналоги, но в последнее время это уже не имело особого значения — все более актуальным становилось мнение, что использовать большинство японских танков следует максимум как машины разведки или стационарные укрепточки с пушками, поскольку все менее актуальной становилась сама конструкция танков.

Самый насущный вопрос обстоял с топливом. Эта проклятая нефть сначала стала причиной начала войны, а теперь превращается в причину ее вероятного неудачного завершения. Очень долгое время топливный вопрос спокойно решался при помощи использования ресурсных баз Индонезии и Малайзии, но теперь Императорский Флот не был способен обеспечить безопасность поставок в тех регионах, а Индонезия и вовсе начала постепенно возвращаться под вражеский контроль. Вторым «спасателем» был Северный Сахалин — товарищ Сталин до конца 1944 года предоставлял Империи его залежи, которые разрабатывали приехавшие с Карафуто рабочие. Когда нефтяные концесии были закрыты, а японцы отправлены с северной части острова на принадлежавшую им южную, нить снабжения оборвалась и здесь.Но еще до этого (с Сахалина в процентах добывалась очень малая доля нефти) ГСМ стало банально не хватать на покрытие нужд гипертрофированных вооруженных сил, к тому же страдающих от конфликта родов войск, в котором каждый участник требует больше привилегий своим силам, и бывает сильно недоволен, если поблажки появляются для враждебного клана. Состояние страны в мае 1945 года их абсолютно не беспокоило, и пыл междоусобиц был так же велик, как во времена взятия Нанкина или головокружительного налёта на Перл-Харбор.

У страны почти не осталось запасов нефти. Армии, впрочем, было во многом наплевать — сухопутные части давно «стояли», занимая рубежи в Китае, Маньчжурии и на родных островах без особых подвижек, благодаря чему почти не несли потерь и не тратили ГСМ. Совсем иначе обстояли дела у многострадального Императорского Флота. По словам адмирала Нагано, флот потреблял более 400 тонн нефти в час, но это относилось к лучшим его временам, к столь далёкому и близкому 1941 году. Сейчас остатки флота потребляли заметно меньше, да и таких далеких рейдов уже никогда не происходило, но все же численность флота сокращалась медленнее, чем истощались запасы топлива. Сейчас на карте Империи практически не было мест, откуда можно было высосать хоть какие-то запасы — а к таковым стали относить даже сосновые леса, поскольку корни сосны теперь использовались для переработки в авиационное топливо. Все это создавало действительно патовую ситуацию. Глухая оборона приносила только дальнейшие потери и разрушения, а какие-либо активные действия были невозможны не только в виду тотального превосходства противника, но и в виду банального отсутствия топлива.

Хорошо, что военный теоретик Хаято Канеширо знал, как решить проблему.

***

Примерно в 170 километрах западнее Харбина, в Манчжоу-го, располагался небольшой город Дацин. Недалеко за его пределами, в пустоватом, даже степном поле, велась какая-то активная деятельность военных. Грузовики ездили в обе стороны, то разгружая что-то, то наоборот вывозя. Многие солдаты копали и бурили землю, был установлен и довольно большой бур, предназначение которого пока что было сложно понять. Это были стройбаты Квантунской Армии. То, что на один проезжающий грузовик приходилось несколько конных телег, многое говорил о снаряжении «крупнейшей армии» Империи. Благо, лопат и буров хватало на всех, так что текущие работы продолжались.