Страна Незаходящего Солнца. Том I

На верхней рубке, уже давно ушедшей на глубину вместе с перископом, болтался белый флаг. Попав в воду, он сразу намок, и под действием сильных волн были развязаны те два неаккуратных быстрых узла, которыми он фиксировался. Капитуляция отменяется, белого флага на борту отныне нету вообще. Только что совершено серьезное военное преступление — теперь если кто-то и сможет обнаружить подлодку вновь, ничего кроме уничтожения на месте ее не ожидает. Для половины экипажа этот вариант казался куда более приемлемым, чем отдать хранящиеся на ней объекты врагу.Другая половина экипажа была, прямо говоря, обезглавлена — к счастью, не физически каждый, а лишь метафорически «выпал» командир. Судно продолжило держать курс. До ближайшей суши, где могли находится вражеские войска и базироваться флоты, было очень далеко — это была Французская Полинезия. Теперь Кесслер, временно перехвативший управление подлодкой, планировал пройти через пресловутую Полинезию на большой глубине, пересекая экватор в районе Кирибати и отправившись дальше по пути севернее Гуама. Затем не составит проблем пройти в Восточно-Китайское море, дабы пройдя между островами Ямами и Якусима прибыть хотя бы в порт Пусан, если не хватит кислорода добираться до Инчхона. Да, в озвучиваемом Кесслером плане все казалось идеальным.

План озвучивался в штабе с картой и его слушателями были японские офицера. У Гэндзо Сейи было что сказать.

— Это все хорошо, товарищ генерал, но Вам следует принимать во внимание один фактор. Большую часть времени нам придется практически безвылазно провести под водой, поскольку любой контакт с противником может оказаться фатальным. А враг здесь везде.

— Я тебя понимаю. Я и не рассчитывал, что здесь будет просто. Вот скажи, ты примерно понимаешь, где Императорский Флот способен обеспечивать относительную безопасность?

— Понимаю. Боюсь, что нигде.

— В плане? Совсем-совсем нигде?

— Возможно, немного в Японском море и в заливах на наших родных островах. Но это не точно.

— Как так? Что мешает в остальных, хотя бы прибрежных регионах?

— Дело в том, что враг тоже имеет подлодки. И очень много. Они уже по меньшей мере полгода терроризируют наши берега, пытаясь утопить всевозможные суда снабжения и транспортники везде, где обнаружат их. Причем не то, чтобы мы особо хорошо находили подлодки врага, они очень мелкие и постоянно скрываются, их даже с воздуха не всегда удается увидеть.

— И насколько они распространены по этому маршруту?

— Ну, сейчас не беспокойтесь. Их тут нет. Они действуют там, где есть побережье нашей страны — на Калимантане, у Китая и самого архипелага. Какая-то угроза появится уже на последних этапах, короче, возле Окинавы.

— Окинава… По карте, это почти что возле вашего южного острова. Что, даже там полно ами?

— Полно. Окинава, вроде бы, еще держится, но гайдзины уже высадились туда. «Южный остров» это Кюсю, и да, совсем рядом с ним погиб «Ямато». Превосходство врага в этом регионе очевидно.

— Все таки это какая-то сумасшедшая война… Находится в открытом океане безопаснее, чем приблизиться к берегам дружественной державы с одним из сильнейших в мире флотов.

— На этот флот нету топлива. Он, во многом, простаивает в бухтах под авианалётами, потому что с таким уровнем потребления мы бы израсходовали все запасы за пару недель, после чего флот застрял бы где-то в океане, а армия опять ныла бы про отсутствие горючего для их танков, которые они раз в полгода из одного ангара в другой перекатят и требуют к ним таких резервов, будто отапливают баками своих танков все эти помещения беспрерывно.

— Ух.. Гэндзо, откуда такие резкие слова о армии своей же страны?

— Извините, если Вас коробит такое отношение, но это реалии Японии. Привыкайте, что по прибытию в страну Вам придется с каждым днем все больше понимать, что это не Императорские вооруженные силы воюют с американскими, а Императорский Флот воюет с Императорской Армией.

— М-да… И кто побеждает?

—Как и следовало ожидать, в противостоянии японских армии и флота побеждают американская армия и флот. Многие проблемы из-за этого. Адмирал Ямамото сразу предупредил, но его не слушали. Сейчас весь этот конфликт больше похож на метастазы, поскольку радостно добивает и без того находящуюся не в лучшем положении нашу Империю. Если мы проиграем, это будет одной из главных причин.

—Неужели это все куда вреднее, чем, допустим, то, что случилось на Сайпане год назад?

—Ну, они уже где-то пятнадцать лет занимаются в основном тем, что копируют друг у друга исследования, удваивая работу не очень то и большому научному штату, а до крупномасштабной войны еще и пытались убивать представителей враждебной фракции. Уже когда была война с Китаем, флот придумал себе десантные подразделения, чтобы не использовать армейских десантников, а в армии в ответ заказали себе десантные корабли и подлодки, чтобы иметь свои морские силы. Я все это хорошо помню, да и, что греха таить, сам поддерживал. Коллективное единство, считай. Никакой особой логики, за своих и все тут, правы они или нет.

—Так-то довольно положительное качество… Если постоянно думать, кто прав, кто виноват и подобное, можно прийти к не всегда верным, но неутешительным выводам. Поэтому на войне надо выполнять приказы и запомнить, что у врага нет пола, возраста и национальности. Это сильно помогло мне на рубеже 1918 и 1919 годов.

—А что тогда случилось с Вами?

—Ну, не со мной, а с Германией. Мы были на грани гражданской войны после унизительного поражения в Великой Войне, я тогда был в фрайкоре, чтобы сражаться против большевиков на нашей же земле. Эти называли себя «спартакистами», но что они из себя представляют, и так было очевидно. Мне было довольно трудно воевать с ними, при том, что я был не очень то и высокопоставленным младшим офицером. Дело не в том, что я проигрывал им или что-то такое, вовсе нет. Просто, меня поначалу сильно угнетало ощущение, что я вынужден убивать других немцев. Братоубийственная война. Я чуть не спился из-за этого всего, пока не понял, что это прямая дорога в никуда. Именно тогда я и стал считать своих врагов не более, чем врагами. Не немцами, спартакистами или кем-то еще, просто враг. Точно такой же враг в Польше и Франции двадцать лет спустя, идентичный на востоке, он же приполз в Нормандию летом прошлого года. Никаких национальностей и разделений врагу. Так намного проще. Не задумываться, и все. Для меня не стоит вопрос, правы ли они, или каково их родственникам будет получать похоронки. Потому что в моем взгляде, у них не существует точки зрения, семьи и прочего. Только лишь сам факт того, что они враги.

—Да… В какой-то степени очень даже верно. В Японии тоже не жалуют врагов. Тем более, большинство из них абсолютно бесчестны и крайне подлы, как китайцы. Потомкам самураев в сухопутной армии просто крышу снесло от действий этих опиумных варваров, причем еще в начале 30-х годов, так что все это время мы были готовы разобраться с Китаем по всей строгости. Они так легко сломались в 1937! Мы бы полностью разобрались с ними за два-три года, как и хотели, но нам постоянно ставили палки в колёса эти гайдзины с их топливным эмбарго, да и сами китайцы не погнушались затопить свои же территории, вместе с миллионами людей населения, лишь бы нам было труднее пройти к Нанкину. Хорошо, что это их не спасло, хах.

—Хе, наворотили вы тогда в Нанкине! Даже в наших газетах от ваших деяний там мягко говоря были напуганы те, кто спокойно призывал к геноциду и участвовал в чистках. У людей тогда мнение о Империи сильно испортилось, но дальнейшие события дали понять, что нельзя ссориться с нашими союзниками, и, как видишь, не зря мы так считали. Расторгнув мы с вами все соглашения и договоры из-за каких-то бесполезных китайцев восемь лет назад, я бы сейчас сидел в плену у томми. А вместо этого вышло так, что я, по сути, капитан подводной лодки в звании генерала авиации. После этого язык не поворачивается сказать, что фюрер поступил неправильно, не послушавшись этих эмоциональных выкриков от тех, кто сам убивал сотнями тысячами, но был напуган убийством миллионов на другом конце Евразии.

—Да, бывают такие лицемеры. Скорее всего, их не резня напугала, а ими двигали свои собственные идеологические убеждения, с выдумками о расовой войне и подобном. Главный враг оказался не в Азии, а в западной Европе.

—Ну, не только там. Большевики тоже не подарок, знаешь, думаю, даже ты наслышан, что они доставили в сотни раз больше проблем. Мы просто не рассчитали. Один мой товарищ, сражавшийся на Восточном фронте, в начале года писал мне о большевиках. Он говорит, что русские беспрестанно совершают невозможное и обладают просто повальным массовым героизмом, который сильно бьет психически. Они вообще не ценят свою жизнь. Он писал, что у русских даже есть такая цитата, которую там каждый с детства знает - «сам погибай, а товарища выручай». Что-то немыслимое даже для нас, арийцев, а уж тем более для толстопузых меркантильных жлобов из Америки. Русские не имеют отношения к Европе, Советская Россия это западные рубежи Азии, а не восточные Европы. У них намного больше общего с вами, японцами, чем с нами или англосаксами.